Валентин Бадрак - Стратегии злых гениев Страница 75

Трансформация реалий оказалась настолько существенной и настолько всеобъемлющей, что нередко Гитлеру удавалось очевидный негатив, который невозможно скрыть, превратить в бесспорный козырь. Так, маскируя свою вопиющую для лидера партии и нации необразованность, Гитлер противопоставлял университетам «суровую школу жизни, нужду и нищету», через которые он якобы прошел. А ведь Гитлер никогда ни в чем не нуждался и, ведя беззаботный образ жизни в молодости, долго плыл по течению, предаваясь откровенному безделью и, в лучшем случае, походам по театрам и музеям. В этом диком искажении действительности огромную роль играла его воля и безапелляционность заявлений. Он не желал слышать ни о каких компромиссах, яростно навязывая, насаждая свое мнение во всем, и в том числе в создании своей биографии.

Но Адольф Гитлер работал не только над собой. Он всегда уделял серьезное внимание подбору ближайшего окружения, которое должно было с самого начала его восхождения воссоздавать образ большого двора с королем и множеством придворных. И они же потом превратились в высокопоставленных и влиятельных чиновников Третьего рейха и глашатаев его величия. Кажется, именно способностью беззастенчиво восхвалять Гитлера обеспечил свое беспрецедентное возвышение Геббельс. А прикрыванием своим телом фюрера от холостых выстрелов – Гимлер. Борману Гитлер мог доверить любое, даже самое гнусное дело. Зато самодостаточные личности его пугали, и он безжалостно уничтожал их, как, например, Рэма. Любопытно, что единственным критерием Гитлера при отборе кадров была личная преданность фюреру, чего он никогда не скрывал. Относительно воров и преступников, окружавших его, он многозначительно заметил: «Их частная жизнь меня не касается». Гитлер никогда не придавал большого значения моральным качествам своих соратников и позволял им творить все, что заблагорассудится. Концлагеря, истязания неугодных, истребление конкурентов – им поощрялось все дьявольское, что прорывалось наружу у приближенных, потому что тут он с удовлетворением констатировал сходство со своими иррациональными, зверскими побуждениями. Пробудив чужих демонов, он не мешал им расти, возможно даже испытывая наслаждение от того, что взрастил и развил деструктивное в человеке в противовес вытравленному чувству любви к ближнему. Он не протестовал и против странных пристрастий своих приближенных. Кажется, его даже забавляло, что, например, Рэм и Гесс были гомосексуалистами, ненасытный и практичный Борман в любом деле, пусть даже за счет угнетения немцев, имел коммерческую выгоду, а Геринг и Геббельс, люто ненавидя друг друга, отчаянно плели интриги. Одним из методов управления людьми у Гитлера было расширение до безумных масштабов полномочий своих вассалов. Он позволял им совершать поступки, обнажающие нечеловеческое, то, что составляло часть их дремлющих подсознательных стремлений и побуждений, на реализацию которых они никогда бы не решились, если бы не были опьянены ощущением, что им дозволено все и расплаты не будет. Однако фюрер не забывал им напоминать, что он может в любую минуту уничтожить их. Были и редкие чистки, например, через год после прихода к власти он учинил кровавое «очищение» партии от тех элементов, в чьей преданности сомневался. Память об этом времени всегда напоминала приспешникам Гитлера, что его показная либеральность является лишь игрой, а его милость в любой момент может обернуться казнью.

Так в чем же феномен возвышения Гитлера? Не в том ли, что, пробуждая свое собственное деструктивное, он задевал такие же струны, глубоко спрятанные в каждом слушателе его зажигательных речей и дьявольских призывов к расправам?! Он мастерски вызывал из глубины человеческого естества до того посаженных на цепь демонов смерти и вседозволенности, между строк обещая безнаказанность, возведенную в абсолют, для тех избранных, которые пойдут за ним. Он стал для мира жестоким и кровавым тестом, и человек XX века не устоял перед соблазном превратиться в пожирающее жизнь чудовище, которое живет в каждом, но его сдерживают моральные рамки и жажда созидания и любви. И если такой отъявленный фанатик с ограниченным умом, противопоставивший созиданию красоты и величию творчества решительное устремление воли к власти и разрушению, доказал миру возможность утверждения своих отвратительных принципов, значит, человечество еще не сумело создать такую могучую систему ценностей, которая при широком диапазоне свобод и возможностей самореализации личности отказывалась бы впустить в мир то, что несет мучения, разрушения и смерть.

Саддам Хусейн (Саддам Хусейн аль-Тикрити)

Если мы хотим править Ираком не только сейчас, но и в будущем, определять наши действия должен ум, а не чувства.

(28 апреля 1937 года – 30 декабря 2006 года)

Президент Ирака (1979–2003 гг.), символ современной деструктивной власти

Как и большинство тиранов, Саддам Хусейн является хорошо вызревшим плодом самой тирании. Выживая в обстановке репрессий, сопутствующих борьбе за власть, нескончаемых переворотов, сопровождающихся массовыми убийствами и насилием, он, кажется, попросту не мог быть другим. Он воспринимал власть как свою главную и единственную цель. На первый взгляд, Саддам мало чем отличается от множества других людей, которые потратили свою жизнь на достижение и удержание власти в Багдаде. Но если судить о каждом из иракских правителей, древних и современных, не только по актам жестокости и агрессии, то Саддам может оказаться даже более коварным, более гнусным, чем большинство этих деспотов. Иными словами, окажись этот человек в компании других беспринципных правителей-убийц, он вполне мог бы претендовать на то, чтобы возглавить их. Хотя так же верно, что Саддам органично вписывается в историю Ирака, которая по большей части представляет собой кровавую летопись, перечень вероломных захватов власти, адских пыток, публичных казней и погромов. И не будь Хусейн по своей природе палачом и агрессором, он никогда не сумел бы вырвать власть из рук других злодеев.

Но история взлета и падения Саддама Хусейна несет в себе серьезные уроки. Пожалуй, наиболее интересными в этом смысле являются постепенные и последовательные изменения его личности. Достигнув высшей власти в государстве, он стал по мере укрепления своего положения терять чувство реальности и связи с окружающим миром. К концу царствования власть окончательно разложила его личность. Развращенный и ослепленный мифом о собственном величии, он казался сам себе несгибаемым титаном, неустрашимым посланником Небес, выполняющим важную миссию. Превращение в преследуемого человека в связи с падением режима стало для него самым большим и самым болезненным стрессом для этого человека, а показательное судилище – публичным разрушением монумента, который он создавал четверть века. Но еще более важен этот урок для остального человечества: мнимые гиганты, кичащиеся своим величием, исчезают, как песчинки, просеиваемые сквозь сито жизни, не оставляя ничего после себя, что могло бы способной воспламенять людей, порождать новые идеи и наполнять мир щедрым светом.