Дмитрий Несветов - Кончина СССР. Что это было? Страница 78

Знаете, как во время кризиса 2008 года говорили? «Банкротство Lehman Brothers стало тем последним камнем, который погнал лавину[120]». Я бы, наверное, не взялся такой последний камень, или последний гвоздь в гроб СССР, обозначить. Но я могу сказать, что крайне негативную роль сыграл закон о социалистических предприятиях, который де-факто развязал предприятиям руки с точки зрения формирования доходов, чем они и воспользовались на 200%: доходы работников стали расти просто как на дрожжах. Выборность директоров, соответственно, то есть желание и необходимость понравиться трудовому коллективу, если ты хочешь вообще продолжать рулить предприятием, – абсурдная какая-то мера… Этим мы открыли кран безудержного роста доходов населения, которым не соответствовал рост производства и производительности труда.

С другой стороны, Павлов фактически освободил оптовые цены. Оптовые цены реально уже не контролировались. Дальше – не надо быть экономическим гением, чтобы понимать, что в этой ситуации вы не можете контролировать розничные цены: либо вы должны платить безумные дотации из дырявого бюджета (зарплаты военным и милиционерам нечем было платить), либо второй вариант – тотальная карточная система, жесточайший контроль производителей, а главное – отъем зерна и других продуктов у крестьян силой, т. к. добровольно они к тому времени поставлять сельхозтовары в централизованные фонды отказывались, а адекватно им платить было нечем. Ельцину такой вариант предлагался, и, слава тебе, Господи, у него хватило мудрости не пойти по этому пути, потому что он был абсолютно тупиковым, – это повторить эксперимент большевиков 1918–1919 года (военный коммунизм и продразверстка[121]), то есть силой забрать зерно у крестьян, ввести тотальную карточную систему, тотальную систему распределения. Но только надо понимать, что к этому моменту крестьяне страх-то уже потеряли, они бы его не отдали. Урожай-то, между прочим, был неплохой в 1991 году, только его никто не хотел поставлять в централизованные резервы. Там были всякие смешные эксперименты вроде авантюры с чеками «Урожай-90», пытались за валюту покупать зерно, а валюты не было. Значит, надо было стрелять, надо было страх вернуть. Дальше – все предпосылки гражданской войны. Думаю, что второй раз страна бы такого испытания не пережила.

Почему же политическое и экономическое руководство Союза тогда, когда еще было возможно (и вы сами говорите, что было возможно), не решилось-таки на серьезные, радикальные экономические реформы? Не хватило компетенций? Не хватило политической воли или просто звезды не так встали и нам всем крупно, судьбоносно не повезло? Почему?

Я думаю, что все ваши ответы правильные. Безусловно, не было политической воли.

В какой-то мере это подкреплялось некомпетентностью, непониманием ситуации, верой в чудо типа того, что вы цитировали: «Дорогой Джон! Спасай!» Это же просто такая русская вера в чудо.

Ну а то, какие глупости делало правительство Павлова, а до того правительство Николая Ивановича Рыжкова, – это, конечно, свидетельства неполной компетентности, прямо скажем. Ужасная денежная реформа с замораживанием вкладов, которая ничего не дала в экономическом смысле, но породила всплеск колоссального недовольства населения[122], – это же все свидетельства того, что они как бы видели проявление болезни, видели, что температура высокая, но не понимали, в чем состоит болезнь и как ее надо лечить. И пытались, я не знаю, какую аналогию привести, инфаркт лечить массажем, припарками и пургеном.

Егор Гайдар «Гибель империи»

Для обеспечения успешной трансформации надо разделить политические и экономические преобразования, не смешивать их. Необходимо убедить общество в том, что попытки совместить радикальное изменение политической системы и экономической структуры -задача неразрешимая.

Отто Лацис «Ломка, или кое-что о природе цен»

Втягиваться в наркотический дурман легко, а выход из дурмана ужасен. Цена исцеления – ломка, [которая] охватывает все социально-экономические представления огосударствленного социализма. Рушится уютный взгляд на государство как на всесильное божество которое может и должно что-то «дать»… Рушится вера в мобилизационные методы и пользу чрезвычайщины, слабеет «твердая рука» и срывается резьба «завинченных гаек».

Егор Гайдар «Гибель империи»

История Испании XVI-XVII веков – пример державы, которая пережила крах, не потерпев поражения на поле брани, но рухнула под влиянием непомерных амбиций, основывавшихся на таком ненадежном фундаменте, как доходы от американского золота и серебра. То что происходило с государствами, могущество которых зиждилось на притоке доходов от добычи природных ресурсов, в XX веке <…> хорошо известно.

В поздних попытках осмысления экономической, да и политической природы обвала СССР как-то прижилась целая группа мифов. Вот о них и хотелось бы поговорить.

Один из самых распространенных – это миф о возможности «китайского пути» еще тогда, в позднесоветскую эпоху. Что, если Горбачеву и политическому руководству страны чуть подзажать или вообще не распускать свободу, гласность, общественную активность и вот в таком зажатом состоянии, не ослабляя идеологические и силовые рычаги управления, начать проводить экономические реформы? Быть может, тогда эффективность трансформации была бы заметно выше? Об этом и тогда, и позже говорили многие, не исключая некоторых руководителей СССР (Николая Ивановича Рыжкова, например) и лидеров демократической общественности тех лет. Возможно, вы помните, в 1989 году в «Литературной газете» была опубликована шумная статья за авторством Игоря Клямкина и Андраника Миграняна как раз о том, как остро нужна железная рука для результативных реформ[123]. Как вы ко всему этому относитесь? Насколько «китайский путь» был для нас реалистичным?

Если мы берем за образец «китайский путь», то, конечно, в полной мере нам бы его не удалось повторить ни в какое время. Не потому, что мы не китайцы, а потому, что другой менталитет, другой набор социальных обязательств, другие ожидания населения, если хотите.