Дмитрий Медведев - Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929 Страница 8

Несмотря на свою любовь к роскоши, Черчилль пытался убедить свое окружение, что «всегда стремился понять смысл аскетизма»132. Но аскеза была не для него. Правда, однажды он решил обойтись без слуг. Было это после начала Второй мировой войны, в 1939 году. Черчилль решил внести свою лепту во всеобщую экономию, совершив рабочий визит в Париж без личного сопровождающего. Опыт оказался неудачным. На вокзале Гар-дю-Нор британского политика встречал духовой оркестр, но он, неожиданно для всех, быстро свернул церемонию. Холодно поздоровался с встречающими, быстро сел в автомобиль и недовольным тоном приказал ехать в британское посольство. Позже он объяснит, что произошло:

«Решив отправиться в путешествие без слуг, я с удивлением для себя обнаружил, что довольно успешно сел в поезд, заказал себе выпить, зажег сигару и затем приступил к чтению вечерних газет. Должным образом я нашел свою уборную, переоделся в пижаму, чудесно выспался ночью и с утра выпил чашечку чая. Не испытывая никаких трудностей, я побрился, причесался, завязал бабочку, надел пиджак и уже когда, выйдя из поезда, хотел радостно поприветствовать собравшихся, то вдруг с ужасом обнаружил, что забыл в купе вставную челюсть»133.

Влияние викторианских стандартов в отношении нашего героя и приверженность к ним представляются тем более важными, поскольку расцвет его политической деятельности выпадет на эпоху с иными нормами и правилами. И в этом нет ничего удивительного. Парадоксы, несуразности и необычности встречаются в биографии Черчилля сплошь и рядом. Например, кто бы мог предположить, что человек, который станет символом британской стойкости, свои первые воспоминания связывал отнюдь не с Лондоном и даже не с Англией. Первые воспоминания будущего премьера касались Ирландии! Да-да, именно непокорной Ирландии!

В 1877 году, после назначения 7-го герцога Мальборо вице-королем, семья Черчиллей переехала в Дублин. Несмотря на громкое название, должность вице-короля в основном имела представительский характер и не была облечена сколько-нибудь серьезными полномочиями. Еще больше неудобств назначение в Ирландию сулило в бытовом плане. Хозяин Бленхейма не горел желанием покидать любимое поместье и прерывать размеренный уклад жизни, однако обстоятельства сложились не в его пользу, и связаны они были с опрометчивым поведением его сыновей. Сначала отличился старший из них – маркиз Блэндфорд, которого авторитетный историк британской аристократии сэр Дэвид Кэннедин назвал «одним из самых постыдных людей, когда-либо обесценивающих высочайшее положение в британском пэрстве»134.

Маркиз Блэндфорд вступил в любовную связь с супругой 7-го графа Эйлисфорда (1849–1885) Эдит (1844–1897), чем вызвал заслуженный гнев не только ее супруга, но и принца Уэльского, который также «уделял повышенное внимание молодой графине»135. Затем в дело вмешался лорд Рандольф. Учитывая хорошие отношения с наследником престола, он мог затушить пламя светского скандала. Но вместо этого раздул его еще больше, начав безрассудно шантажировать принца Уэльского любовными письмами к графине Эйлисфорд. «Корона Англии в моем кармане», – декларировал он, упиваясь собственной неосторожностью136.

Вскоре скандальная история была доведена до королевы, которая нашла ее «постыдной и ужасной»137. Лорд Рандольф был быстро поставлен на место. Сначала принц Уэльский вызвал его на дуэль. Однако драться с наследником престола зазнавшийся аристократ, конечно, отказался. Затем к сыну герцога Мальборо был направлен эмиссар – глава оппозиции лорд Хартингтон, пользующийся огромным уважением в обществе[9]. Он потребовал у лорда Рандольфа письма и, заручившись его согласием в праве распоряжаться ими в дальнейшем по своему усмотрению, отправил их на глазах изумленного собеседника в камин138. На этом конфликт был исчерпан, но Черчилли подверглись остракизму. Принцу Уэльскому достаточно было только намекнуть, что он не переступит порог дома, который принимает неугодных, чтобы превратить некогда почитаемое и всеми любимое семейство в изгоев общества.

Наступило время, когда «светское общество перестало улыбаться лорду Рандольфу», – добавив немного драматизма, напишет Уинстон Черчилль. «Влиятельные враги были обеспокоены лишь тем, чтобы унизить его. Присущие ему гордость и тонкость чувств усиливали каждое проявление холодности, доводя их до оскорбления. Лондон стал ему ненавистен»139.

Долго так продолжаться не могло, и выход из щекотливой ситуации пришлось искать рассудительному Дизраэли, который предложил для снятия напряженности на время удалить семейство из столицы, отправив Черчиллей с почетной миссией в Ирландию. Сначала герцог Мальборо ответил отказом. Однако впоследствии ему ничего не оставалось, как принять предложение. «Дедушка охотнее остался бы в Англии, жил бы себе в Бленхеймском дворце и похаживал на заседания кабинета министров, – не без иронии скажет его внук, когда ни 7-го герцога Мальборо, ни его старшего сына, ни Рандольфа Черчилля, ни даже принца Уэльского уже не будет в живых. – Но он всегда слушался Дизраэли»140.

Вся глубина решения мудрого политика проявлялась в том, что вместе с герцогом Мальборо в Дублин отправлялся главный возмутитель спокойствия – лорд Рандольф следовал за отцом в качестве неоплачиваемого секретаря. Неоплачиваемого, потому что в противном случае ему пришлось бы отказаться от места в парламенте141. Одновременно с лордом Рандольфом в январе 1877 года Лондон покинула и его семья.

Описывая отъезд «их светлостей герцога и герцогини Мальборо», журналисты T e Times допустили любопытную ошибку, назвав нашего героя «лордом Уинстоном Спенсером Черчиллем»142. На протяжении всей своей жизни британский политик, несмотря на все свои награды, почести и звания, никогда не будет носить титул «лорд».

На первых фотографиях, которые запечатлели двухлетнего Уинни в Ирландии, мы видим полненького ребенка с кудряшками, одетого в девчоночий наряд. Это не ошибка и не казус, а распространенная в то время мода, согласно которой в первые несколько лет жизни мальчиков и девочек одевали одинаково. Конец этому обычаю положила Первая мировая война, прочертившая гендерные отличия уже на начальной стадии человеческой жизни143. Черчилль, однако, ходил в платьицах недолго. Сохранилась фотография пятилетнего Уинни в твидовом костюме с бабочкой. В зрелые годы британского политика можно будет увидеть в твидовом костюме нечасто (в основном на отдыхе), но бабочка станет неизменным атрибутом его гардероба.

В своих мемуарах Черчилль уверяет читателей, что одним из первых его воспоминаний стало открытие герцогом Мальборо памятника фельдмаршалу Хью Гофу (1779–1869) в 1878 году: «Огромная темная толпа, конные солдаты в ярко-красном, веревки, тянущие вниз блестящее бурое полотно, голос моего грозного дедушки, гремящий над толпой». Он даже запомнил отдельные фразы: «…и убийственным залпом разметал вражеский строй»144. На самом деле речь вице-короля звучала иначе, да и открытие памятника состоялось не в 1878-м, а в начале 1880 года, вскоре после столетнего юбилея фельдмаршала и незадолго до отъезда семейства герцога Мальборо из Ирландии145.

Несмотря на небольшие неточности, Ирландия станет местом первых осознанных воспоминаний Уинстона Черчилля, которому в процессе своей политической деятельности придется не раз возвращаться к решению болезненного ирландского вопроса. Более того, именно в Дублине будущий премьер, а пока просто ребенок, познакомится с политикой. И знакомство это будет малоприятным. Во время прогулки маленького Уинни на ослике сопровождавшие его взрослые приняли стрелков на марше за фениев – членов тайного общества, борющихся за освобождение Ирландии. Все очень перепугались. Но больше всех испугался ослик. Он стал брыкаться, сбросив наездника на землю. Результатом падения стало сотрясение мозга и несколько ушибов146.

Одновременно с политикой там же, в Дублине, юный Черчилль познакомился с искусством. Причем при весьма трагических обстоятельствах. Внук вице-короля должен был посетить детский спектакль. Когда назначенный день наступил, ребенок с сожалением узнал, что представление не состоится: театр взорвали. Здание сгорело дотла, и сгорело вместе с директором, от которого осталась только связка ключей. Не понимая, что произошло, Уинстон просил показать ему эту связку, однако его просьбе «не вняли»147.

Важным событием в семье лорда Рандольфа и Дженни во время их пребывания в Ирландии стало рождение 4 февраля 1880 года второго ребенка – Джона Стрейнджа Спенсера Черчилля (ум. в 1947 г.). Уинстон всегда называл брата Джеком и поддерживал с ним теплые отношения. Когда его впоследствии спросят, почему он так любит компанию своего брата, он ответит: «Потому что Джек нескучный человек»148. Однако дело было не только в этом. На протяжении всей своей жизни Черчилль будет по мере возможностей помогать младшему брату. Показательны его слова, адресованные леди Рандольф в декабре 1902 года: «Я постоянно думаю о Джеке. Он меня очень беспокоит. Пожалуйста, сосредоточь на нем свое внимание. Он какой-то покинутый и одинокий»149.