Валерий Тимофеев - Вопреки всему Страница 8

«Потонуть на высоте в полтора километра – это круто!» – прокомментировал данную ситуацию наш Кэп, и больше к этому вопросу мы и не возвращались. Так уж принято было в нашей команде.

Чудо-юдо

«Оба-на!» – только и пробормотал Пиня, совместно с Кэпом вглядываясь в «бескрайнее море тайги», лежащее прямо перед нами. Мы тупо стояли на краю скального гребня, резко обрывающегося с Белогорья вниз, в глухую тайгу, где, по нашим прикидкам, и должен был протекать Бий-Хем с его знаменитым Большим порогом, четко обозначенным на карте аэрофотосъемки, откуда и суждено было плыть нам до первого людского поселения, аж целых триста пятьдесят километров. Впадающий под именем Кок-Хем в горное озеро Кара-Балык, изобилующее действительно черной по окрасу рыбой, в чем убедились, вытащив абсолютно антрацитовую щуку с ярко-желтыми пятнами, – обалденное зрелище, скажу я вам, и вытекающий из него уже Бий-Хемом, набрав силу, должен быть виден во всей своей красе, ан нет, тю-тю!

Еды, по раскладке нашего эконома, сулило хватить ровно на сутки, так как у порога нас должен был поджидать Стас, забросившись из Тоора-Хема моторкой. Однако наш жмот-эконом поделил всю провизию на четыре части, приговаривая при этом, что, мол, нажретесь еще от пуза, когда наброситесь на Стасово изобилие. Что поделать, спустились потихохоньку вниз и потопали дальше, к концу дня выйдя к глубокому каньону (вот почему реку и не было видно), промахнувшись всего-то на полкилометра в сторону от порога. Стаса там не было… Разведка ушла вниз, а вся толпа, вдоволь полюбовавшись на безумство водного столпотворения, дружно начала обустройство лагеря. В брюхе уже бурчало, когда на следующий день, проглотив кастрированную пайку, мы приступили к постройке деревянных саликов под добрые ремарки в адрес незабвенного Стаса, потому что вернувшаяся разведка следов гомо сапиенса нигде не обнаружила. Дело принимало худой оборот, провизия неумолимо исчезала в наших бездонных желудках, на скудном рационе тяжелая физическая работа отнюдь не спорилась, да и год был какой-то уродский – по весне, как говорили местные, на зелень свалился нежданно снег, и вдарил нехилый морозец, враз уничтоживший в зачатке все комариные личинки, прервав таким образом всю таежную, сложившуюся веками экологическую цепочку. Словом, для всех в тайге наступил голод, в том числе и для нас, кердык иначе. Краткие выходы на охоту и рыбалку давали минимальный результат – живности было маловато. А вкалывать-то надо, ведь саянские плоты салики для надежности ваяют на шпонках, врубая в пазы крепко-накрепко переднюю и заднюю подгребицы, так, чтобы на хорошем пороге не расхлестаться на бревна. Работа кипела, животы худели, самые здоровенные мужики уже прочувствовали прелесть голодовки, опухая конечностями к вечеру.

И вдруг, как черт из табакерки, появился Стас со своей супругой, отчаянной охотницей Ригиной. Оказывается, внизу, километрах в ста, Енисей падает с огромной высоты трехколенным водопадом в огромное бучило, и, доплыв до этого места на моторке, пройти выше не удалось. Оставив у продуктов одинокого заложника Леху и прихватив толику харчей, двинули они вдвоем вдоль берега вверх против течения. Кто хаживал вдоль горных таежных речек, знает, какое это счастье, тем более что удаляться от реки им было не резон, дабы не проворонить нашу братию, так что за пяток дней досталось им по полной программе. Принесенная жратва взбодрила немного наши души, но не животы, да и много ли поешь, ведь этот гад-эконом уже успел наложить на нее свою железную лапищу.

Через пару дней, закрепив запасные греби, аккуратно уложенные вдоль бортов, благословясь, двинули в путь. Река несла быстро, то уходя в небольшие каньоны, а то стремглав пролетая через вековую тайгу, выходящую к самому берегу, потряхивала в жестких шиверах. Технически идти пока было не сложно, от прижимов уходили грамотно, в «бочки»13 не совались, «чемоданы»14 оставляли по боку, аккуратно облизывая их на расстоянии, вот только на изгибах досаждали многочисленные «расчески», чиркавшие своими лапами по воде. В одну из них, из-за сильнейшего прижима, один за другим и вляпались оба плота. В последний момент все дружно попадали, распластавшись на настиле, каждый получил по хорошей плюхе, а вот второй плот заклинило и стало поджимать, заливая кормовую часть и выламывая заднюю подгребицу. Отчаянная работа вагами, мат и добрая толика везенья увенчались успехом, и, крепко крякнув всеми своими членами, плот очумело вылетел из западни.

За очередным поворотом с разгону вылетаем на огромнейший вековой завал – вся вода, глухо урча, исчезала под диким переплетением толстенных деревьев, на которых, отвалив от изумления чушки, ошалело таращились на непонятных и шумно галдящих двуногих три медведя – мамка и пара отпрысков. И только наши Дерсу Узала ухватились за ружья, как ушлые звери мгновенно смылись, оставив нам массу впечатлений от встречи да еще досадный промах от проскочившей мимо нас по правому борту обходной протоки.

Ох, и тяжкая же доля тягать тяжеленные плоты супротив мощного течения, да что делать, работать надо. Дотянули, погрузились и, слава богу, протиснулись впритирочку по протоке в основное русло. В полдень следующего дня вдали возник низкий гул, как от пролетающего на большой высоте ИЛ-18, звук надвигался, а течение все убыстрялось. По совету Стаса чалимся к правому берегу и запускаем вперед разведку, которая через пару часов донесла, что впереди нас ожидает пресловутый водопад. Разгрузив плоты и взвалив на плечи, окромя рюкзаков, еще и тяжеленные греби, бредем зверовой тропой на все усиливающийся гул. Расступившаяся тайга выплюнула всю кодлу на скалистый уступ, ниспадающий круто пятью ступенями к большой поляне на берегу огромного бучила, в которое с тринадцатиметровой высоты тремя поворотами устремлялся белесый, весь в феерической радуге, кипящий поток. Грохот стоял страшенный, даже говорить рядом приходилось, перекрикивая друг дружку. Закрепившись на берегу, вдруг выясняем к своему ужасу, что весь провиант, по халатности оставшегося раззявы, промок под проливным дождем и, несмотря на неоднократную просушку, успел потерять не только товарный вид, но и, пардон, потребительские свойства. Короче, жрать его было нельзя! Отматерив бедолагу, вновь подтягиваем потуже пояса, принимаясь за постройку очередных плотов.

Трофейный таймень

Охота дает пока что крайне скудный приварок, всего-то несколько рябчишек на огромную толпу, поэтому Стас и начал очередной эксперимент над своим спиннингом, забрасывая самодельный «шторлинг» прямиком в центр крутящегося улова. И уже через часок, побросав топоры и пилы, мы с огромнейшим интересом лицезрели занимательно-завораживающий спектакль, актерами коего выступали Стас с круто изогнутым удилищем в дрожащих от напряжения руках, Ригина с ружьем наизготовку, грамотно перебегающая вслед за супругом вдоль берега, и огромаднейший таймень, вытворяющий такие фортеля… Вылетая из воды почти всем туловом, изгибаясь на лету, он резко дергал башкой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от впившейся в нижнюю губу блесны, в ореоле брызг шлепался обратно, уходя резким маневром в глубину и вновь повторяя свои пируэты не без оригинальности. Сей концерт был прозаически прерван неожиданно прозвучавшим выстрелом, когда Ригина снайперски влепила заряд дроби прямиком в чудовищную голову этого гиганта, не задев притом леску. Выволоченный на прибрежный песок мастодонт человеческого роста был усмирен милосердным ударом топора по затылку. Красавец в тридцать два килограмма, сияющий золотистыми в черную крапину бочинами, был бесподобен. «Чудо-Юдо», – пробормотал ошарашенный увиденным Кэп. И он был как всегда прав.

Осоловелые от перееда, нахлебавшиеся душистой юшки и слопавшие по паре кусищ необыкновенно вкусного мяса, мы тихохонько сидели вокруг затухающего костерка, время от времени сыто икая и славословя при этом нашего кормильца. Пойманный Эдичкой на следующий день четырнадцатикилограммовый экземпляр был наречен таймешонком, хотя и был сожран с не меньшим энтузиазмом.

Плоты благополучно достроили и опосля двинули снова к людям.

Потопленец-2

То ли я очень не понравился саянскому водяному богу, то ли причиной всему мое хроническое раздолбайство, но купнуться в этом походе мне пришлось еще разок. Маршрут приближался к концу, уже проплыли староверскую деревню, находящуюся всего в восемнадцати километрах от первого населенного пункта на Бий-Хеме, конечного пункта нашего путешествия. Стремительно мчащийся Енисей не представлял особой угрозы, у всех было приподнятое настроение, ведь позади около семисот километров пехом и водой по самым красивым местам Восточного Саяна. Тяжелый деревянный плот, рубленный по типу саянского салика, управлялся на данном этапе только одной кормовой гребью, а передняя, слегка приподнятая над водой, была зажата у меня между колен, чтобы, в случае необходимости, могла быть мгновенно пущена в дело. Поток разделился на два рукава, обтекающих небольшой остров и сливающихся сразу за ним. В месте слияния плот слегка качнуло на встречной волне, и перо передней греби окунулось в соседнюю струю.