История костей. Мемуары - John Lurie Страница 8

Последний раз я слышал о Билле Ширли, когда он был арестован и работал в цепной банде во Флориде. Он был в "Макдоналдсе" и опередил женщину в очереди в туалет. Женщина возмущенно сказала: "Молодой человек, у вас много наглости".

"Да, и вот он", - сказал Билл, доставая свой член и помахивая им перед ней, подпрыгивая вверх-вниз. Когда приехала полиция, Билл стоял за прилавком и пытался задержать их, обрушивая на них непрерывный шквал булочек и недожаренных гамбургеров, а полицейские уворачивались и держались за шляпы.

-

Примерно в это же время я был в "Китти Кэт Лаунж". Это был единственный в Вустере поздний ночной притон; там играла музыка, и он был заполнен пьющими и танцующими людьми, сутенерами, проститутками и музыкантами. Это было похоже на возвращение в 1950-е годы.

Я забрел туда один и, к своему удивлению, обнаружил там Алекса. Это был преимущественно черный клуб, а Алекс был белым басистом из Бостона, который иногда играл с барабанщиком Майклом Эйвери. Алексу было двадцать пять или около того. Он был умен и отличался от большинства более глупых блюзовых музыкантов из Бостона. Казалось, у него широкий диапазон сознания. Было несколько таких парней, Майкл Эйвери и удивительный пианист Дэвид Максвелл, который мог играть все, что угодно, но скрывался в тусклом мире блюзовых баров.

Я задавал Алексу всевозможные музыкальные вопросы. Больше всего меня поразило, когда я спросил его, кто важнее - Колтрейн или Хендрикс.

"Колтрейн". Последовала долгая пауза, а затем он сказал, словно сам для себя открывая ответ: "Колтрейн, потому что он прожил дольше".

Что это значит, ведь он прожил дольше? Я не очень понимал, но это имело определенное значение. Через год или два Алекс окончательно сошел с ума.

Когда я вышел, было два часа ночи. По другой стороне Главной улицы медленно шла трехсотфунтовая женщина, которую я видел ранее в клубе. То, что я сейчас был пьян, и то, что я поймал ее взгляд на себе, придало мне смелости перейти улицу и заговорить с ней.

Мы вернулись к ней. Это было нелегко, слои скатавшегося жира создавали преграду, и я смог проникнуть в нее лишь на дюйм или около того.

Когда я проснулся с похмелья через пару часов, кухня была полна орущих детей и одного очень большого, злого мужчины, который не был ее мужем или парнем, но тем не менее был очень зол. Я как можно быстрее выскользнул из дома, натыкаясь по пути на размытые предметы.

-

Я решил проехать через всю страну автостопом. В первую же ночь я приехал в Балтимор, у меня не было денег и негде было остановиться. Я оказался в заброшенной части города, все было разрушено и уныло. Я увидел жирную тварь, от которой меня передернуло. Моя первая крыса.

Я съел пару гамбургеров из "Белого замка". Маленькая белая собака вышла из крысиного переулка, ее вырвало, она упала на землю и умерла. Пара белых парней, выходивших из машины, увидели, как собака упала на колени, и засмеялись.

Как можно смеяться над этим?

Нигде никого не было, а было всего около одиннадцати вечера. Этот бесплодный пейзаж был Балтимором? Как здесь может быть абсолютно никого? Я услышал грохот и зашел за угол, чтобы посмотреть, что происходит. Через квартал или около того были сотни людей, все быстро шли, все в одном направлении. Все были в черном. Безумная активность, бурлящая энергия парада, не способного больше сдерживать себя.

На улице никого не было, и вдруг - толпа.

Я иду к толпе. Навстречу мне идет огромная женщина в очень пестром платье. Я спрашиваю: "Что происходит?"

Она смотрит на меня с изумлением. "Ты что, не знаешь? Роллер-дерби только что закончилось!"

-

Примерно за полгода до моего приезда в Балтимор Ларри Престон, Эван и я отправились на юг, чтобы поехать на рок-фестиваль в Южную Каролину. Когда мы услышали по радио, что фестиваль может быть отменен и что Canned Heat играют в Роаноке, Ларри решил, что будет разумнее поехать в Роанок, чтобы я мог посидеть на гармошке. Когда мы приехали туда, оказалось, что я не могу играть, потому что там уже сидел Мэджик Дик из J. Geils Band. Я ревновал, особенно потому, что Бобу Хайту очень понравилась идея, что Мэджик Дик может играть в третьей позиции, очень высоко, используя другой ключ на гармонике, чего я тогда не умел. На самом деле, меня это никогда не интересовало, потому что звучало так пронзительно.

А кто называет себя Волшебным Диком?

Я не так много помню о той поездке. Я помню, как Ларри смеялся от удивления, когда услышал, как Генри Вестин играет в гримерке. Ларри, который является одним из лучших музыкантов, которых я когда-либо встречал, находился в гримерке с музыкантами, которые в то время были очень известны, а Генри Вестин сидел в углу и бренчал на своей гитаре, как... я даже не знаю, как это назвать.

Ларри очень сильно смеялся. "О! О, его мозги поджарились!"

Я помню гигантскую звезду на вершине холма в Роаноке, которую зажигали всякий раз, когда там происходила смертельная автомобильная авария.

Помню, когда мы возвращались автостопом в Вустер, нас разбудили пожирающие комары на рассвете, когда мы пытались поспать пару часов на шоссе.

И я помню Глорию.

За кулисами концерта Canned Heat стояла дерзкая южанка по имени Глория, которая флиртовала с парнями из группы. Флирт - это не совсем то слово.

Мы узнали ее номер.

-

Перед отъездом из Вустера я позвонил ей и сказал, что, возможно, приеду туда. Думаю, она даже не помнила, кто я такой, но Глория была нимфоманкой, а в Роаноке, как я полагаю, выбор был невелик, так что она сказала: "Ладно, почему бы и нет?". Я поехал в Роанок, штат Вирджиния, чтобы увидеться с ней.

Меня очень возбуждала идея заняться сексом с Глорией, но в то же время я до смерти боялся, потому что она казалась такой сексуально озабоченной. На этом этапе я был настолько застенчив, что едва ли мог зайти в ресторан и сделать заказ, не испытывая при этом ужаса, не говоря уже о том, чтобы иметь дело с пожирающей лисицей.

Глории было около двадцати пяти, и у нее был замечательный говор, вырывавшийся из знойного рта. У нее были короткие вьющиеся волосы и маленькая попка, которую она