Пол Феррис - Зигмунд Фрейд Страница 82

Основная теория не подлежала обсуждению. Фрейд допускал возможность небольших поправок, но ожидал от практики лишь подтверждения ее правоты. Особенно ценились яркие примеры, хорошо подходившие для иллюстрации теоретических положений, и Фрейд всегда был готов их использовать. В 1907 году он обратил внимание на доктора Графа, музыковеда, и его жену – психоаналитиков-любителей. У Графов был многообещающий ребенок. Герберту, не по годам развитому мальчику, было четыре года. Отец подвергал сына анализу под наблюдением Фрейда. «Маленького Герберта» побуждали говорить о сексуальных вопросах. То, что он называл своим «Wiwimacher'ом» (пенис), завораживало его, как и все «Wiwimacher'ы» вообще. К лету 1907 года у Фрейда появилась надежда, что этот случай даст подтверждение теории детской сексуальности.

В середине июля на одиннадцать недель исследования прекращаются и Фрейд уезжает с семьей на отдых. Юнг получает веселые письма с берегов южных озер. Сам Юнг в это время готовится к важной конференции в начале сентября под названием «Первый интернациональный конгресс психиатрии и неврологии». В нем должны были участвовать лучшие умы европейской психиатрии, жаждущие крови психоаналитиков.

«Надеюсь быть в Сицилии как раз тогда, когда вы будете читать свою статью», – пишет Фрейд, позволяя Юнгу идти впереди, пока он гуляет, плавает и собирает эдельвейсы. Рассказывая Юнгу о том, как хорошо ему отдыхается, он замечает, что оставлять друга бороться с противниками одного выглядит «почти трусостью», но Юнг – человек «более подходящий для пропаганды», перед которым открываются все сердца. Письма Фрейда звучат удовлетворенно – у него словно свалилась гора с плеч. Энергичный и сильный Юнг теперь может взять всю грязную работу на себя.

Пришел сентябрь, и Фрейд, отказавшись от поездки в Сицилию из-за погоды, отправляется в Рим. Его семья уже уехала, как и Минна, с которой он только что провел четыре дня во Флоренции, и Фрейд, как он писал Юнгу, «вел одинокую жизнь, погруженный в мечты». Он подумал, что мог бы заняться написанием книги: «Хотя моя основная работа, наверное, уже написана, я бы хотел как можно дольше не отставать от вас и более молодых». Возможно, он действительно уже чувствовал себя старым. Он неодобрительно добавляет, что Эйтингон тоже в Риме и «снова связался с какой-то женщиной. Такая практика – отклонение от теории. Когда я окончательно преодолею свое либидо (в обычном смысле слова), я сяду писать книгу 'Интимная жизнь человечества'».

Письмо Фрейда-отца семье рассказывает о том, как он впервые посмотрел фильм. На площади возле его гостиницы каждую ночь на экран, прикрепленный к крыше дома, проецировали фонарные слайды, прерываемые «короткими кинематографическими представлениями, ради которых великовозрастные дети (в том числе ваш отец) покорно терпят рекламу и скучные фотографии». Он оставался на месте «как заколдованный», пока ему «не стало в толпе слишком одиноко» и он не вернулся к себе, чтобы заказать бутылку свежей воды и сесть за письмо семье.

На амстердамской конференции, где Юнг представлял Фрейда, противники теории создавали неприятности. Два дня из шести ушли на обсуждение истерии – то есть преимуществ и недостатков психоанализа. Фрейд и его теории уже были достаточно важны, чтобы восприниматься всерьез. Над ним уже не смеялись. Его могли только осуждать.

Главный выступающий, Пьер Жане, говорил довольно трезво. Он вежливо не соглашался с Фрейдом и даже немного хвалил его, но отрицал его сексуальные теории. Юнг в своем письме назвал его «тщеславным старым хрычом» – возможно, эта фраза не очень понравилась Фрейду, который сам был на три года старше «хрыча».

За Жане последовал Густав Ашаффенбург, профессор психиатрии из Гейдельберга, немногим старше сорока, старый противник психоанализа. Осуждая Фрейда, он гордо заявил, что женщина, которую он лечил от навязчивого невроза, говорила бы с ним о сексе, если бы он не запретил ей. Юнг и несколько других защитников Фрейда, присутствовавших на конференции, с удовольствием отметили, что в частной беседе об «Этюдах по истерии» Ашаффенбург вместо «Брейер и Фрейд» сказал «Брейер и я». Фрейд позже сделал все, чтобы эта оговорка была опубликована – ведь это означало, что говорящий симпатизирует психоанализу больше, чем хочет показать.

Юнг занял место, отведенное организаторами для самого Фрейда. Он выступил энергично и сказал, что его собственный опыт подтверждает данные, полученные коллегой. К сожалению, он превысил отведенные ему полчаса, проигнорировал сигналы председателя, а когда его заставили остановиться, в гневе покинул лекционный зал. Это подчеркнуло враждебную атмосферу конференции, в течение которой приветствовались нападки на психоанализ.

Когда некий доктор Альт, главный врач санатория в Саксонии, объявил, что ни за что не направил бы пациента к фрейдистам, грязным и нечистоплотным, Теодор Циен из Берлина, еще один ведущий профессор психиатрии, поздравил его. Циену, как и Ашаффенбургу, было чуть больше сорока – Фрейда ненавидели не только старики.

Один из светлых моментов в письмах Юнга о конференции касается «молодого человека из Лондона, доктора Джонса (кельта из Уэльса!), который хорошо знает ваши книги и сам занимается психоанализом». Восклицательный знак говорит, возможно, о том, что Юнг не ожидал найти друга психоанализа на «Кельтской окраине» «"Кельтская окраина" (Celtic Fringe) – шутливое наименование регионов Соединенного Королевства, населенных шотландцами, северными ирландцами, валлийцами, корнуэльцами и жителями острова Мэн. – Прим. перев.».

Эрнест Джонс был неврологом двадцати восьми лет – то есть на двадцать три года моложе Фрейда. Имея хорошую квалификацию, он тем не менее с трудом мог устроиться в Лондоне как в больницах, так и в институтах. В Джонсе было что-то странное: возможно, неискренность и постоянная маска на лице; или же холодность, проглядывающая сквозь его дружелюбие; или какая-то ненадежность. Но Юнг увидел в нем только молодого человека, «очень умного и способного оказаться очень полезным», который собирался посетить Фрейда.

Джонс не сразу добрался до Вены. До того он снова встретился с Юнгом, проведя пять дней в Цюрихе в ноябре 1907 года. Юнг снова дает ему рекомендацию, рассказывая Фрейду, что «в связи со своим 'прекрасным одиночеством'» в Лондоне он еще не слишком глубоко проник в вашу теорию, но убежден в научной важности ваших взглядов". Джонс, без сомнения, был одним из тех, кто легко принимал теорию, в основе которой лежит секс.

Валлийцы очень любят собрания, и Джонс решил, что психоаналитикам нужно каждый год устраивать общий съезд. Юнг согласился, и они сообщили Фрейду, что нужно провести следующей весной конгресс. Так никому неизвестный Джонс, еще не познакомившись с Фрейдом, заложил основу всемирного распространения психоанализа.