Любовь Калинина - Владимир Климов Страница 85

Согласно статистике той же Военной коллегии, не все санкции спускались сверху, а более 90 % арестов были инициированы доносами снизу. Сталин же, используя низменные чувства людей, хотел с помощью этой «чистки» освободиться от всех сомнительных и неустойчивых. Обезглавив армию, он собирался довериться новой генерации командиров, не знающих былых оппозиций и былых вождей.

И по всей стране расползалась новая зараза – доносительство. Выявление «антисоветских элементов» велось с превышением всех планов, спускаемых приказом народного комиссара внутренних дел Ежова.

В отчетах управления НКВД по Ярославской области «Об итогах ликвидации и разгрома контрреволюционных формирований и антисоветских элементов» указано, что с 1 октября 1936 года по 1 июля 1938 года арестовано 6538 человек, по плану должно было быть – 2000.

Так было и в Рыбинске…

Вакханалия рыбинской «чистки»

Дело «о принадлежности к шпионской диверсионной организации и иностранной разведке, действовавшей на моторном заводе в Рыбинске» и «ведении вредительской работы, направленной на срыв производства авиамоторов и снижение их боевых качеств», готовилось загодя. Первые, пока единичные, аресты на заводе имени Павлова прошли еще в тридцать шестом. В апреле вдруг не вышел на работу Николай Бурлаков – технолог школы ФЗО, а в декабре – 28-летний начальник группы клапанов Сергей Прохоров, увлеченный, инициативный специалист. В НКВД на допросы несколько раз были вызваны рядовые сотрудники завода. Но дело не получило широкой огласки и развития. Истинные дела – новый мотор Климова, создание первого в стране конвейера по сборке, расширение литейного производства – поглощали всех с головой. Не менее усердны в это время были и службисты Ежова.

Июль 1937 года безжалостной косой прошелся по десяткам счастливых семей рыбинцев, став точкой отсчета нового времени всеобщего страха и подозрительности. В Ярославской области Управлением НКВД была раскрыта «антисоветская террористическая диверсионно-вредительская организация правых», и в Рыбинске по этому делу арестовали Сергея Кубасова – председателя городского Совета РК и СД, Григория Степанова – завотделом коммунального хозяйства исполкома горсовета, Сергея Филиппова – заведующего горторгом, Александра Ямщикова – заведующего городским отделом здравоохранения и Ивана Егорова – заведующего финотделом исполкома. Но какой же шпионаж возможен без самого важного производства города? И «черный воронок» НКВД замелькал у проходной моторного завода. Прямо из сборочного цеха, где все производственники дневали и ночевали, налаживая конвейер, были вызваны и арестованы сначала Семен Абрамов – заместитель директора, приехавший на завод из Петербурга, а спустя неделю – Константин Пушкин – секретарь парткома завода, которому только исполнился 31 год. Вся «разоблаченная» группа, за исключением Егорова, получившего 10 лет, будет расстреляна за два дня до наступления нового года. Репрессиям подвергнутся 48 мастеров и рабочих завода, совсем недавно награжденных секретарем парткома за трудовые заслуги. Подарок или грамота, врученные Пушкиным, оказались внеочередным билетом в адовы застенки НКВД.

…Подходил к концу знойный июль, не принесший ни капли дождя. В городе жить было практически невозможно, и все семьи руководителей завода в полном составе перебрались на дачи, выстроенные еще в прошлом веке на высоком берегу реки Черемуха. Старинные купеческие постройки хранили прохладу, дарили покой и отдохновение.

Уже прошел год, как в Рыбинск переехали жена и дочь Климова, сын навещал только в каникулы – он с огромной увлеченностью занимался на своем вожделенном химическом факультете МГУ. Ира уже в Рыбинске окончила пятый класс. По настоянию Веры, не пожелавшей, чтобы дочь училась в стенах бывшей тюрьмы, а именно там учились все дети руководителей завода, дочь определили в школу-новостройку № 33. Ребята там были попроще, из рабочих семей, привозили на учебу и детей, родители которых работали в СКБ Волгостроя. Но, слушая рассказы своих подруг, Ира с удовлетворением отмечала, что в их-то школе жизнь интереснее. Директора – Ивана Ивановича Иванова – «Ваню в кубе», как звали его ученики, – очень уважали. Это был добрый мудрый фронтовик, израненный еще в Первую мировую, сохранивший детскую открытость миру.

Первое поволжское лето 1936 года семья Климовых прожила на новой, специально отстроенной даче, которую они занимали с Завитаевыми. Бревенчатый дом из двух одинаковых половин: по две маленькие комнаты внизу и комната с террасой наверху. Кроме дачи, в которой жили Климовы и Завитаевы, было еще четыре дома. Один – новый двухэтажный, с двумя подъездами. А на самом берегу реки Черемуха – три старинные купеческие постройки.

В то лето на даче у Климовых собралась вся семья: бабушка с тремя внуками – Алешей, Ирой и Олей – и сами супруги. А у Завитаевых – жена и двое детей, Леля и Юра. Ирочка быстро сдружилась и с Лелей Завитаевой и с живущей по соседству Лорой Мыздриковой, скучать им не приходилось. Дети собирали лесную ягоду, а бабушка каждый день к чаю пекла незатейливые пироги.

Вера же всегда отличалась исключительным обаянием, веселым легким характером, к тому же была абсолютной бессребреницей. Жену Владимира Яковлевича обожали всегда и везде. С дачи ей приходилось каждый день на трясучем заводском автобусе ездить за продуктами на городской рынок. Удивительно, но рынок в Рыбинске был все еще хорошим, не в пример продуктовым магазинам.

Алеше уже было 20 лет, и он держался особняком, его все больше тянуло ко взрослым. Мужчины, вырывавшиеся на волю из заводских стен, с утра до вечера купались, играли в волейбол. Каждый вечер на волейбольной площадке собирались две команды. Капитаном одной из них всегда был Королев, директор завода, а вторую возглавлял кто-нибудь из конструкторов. И обязательно в команде конструкторов играли Алеша с отцом. Болельщиков всегда было хоть отбавляй: дети, жены, бабушки – все хотели посмотреть спортивные баталии вперемешку с шутками, подколками на злобу дня. По окончании матча все шли купаться, еще долго и азартно споря, кто же играл лучше.

Отключаться от дел надо во что бы то ни стало – иначе не выдержать столь напряженного режима работы, без всяких отпусков, с круглосуточным бдением на производстве да около испытательных стендов.

Но первая дача сгорела в тот же год по неизвестной причине, и лето тридцать седьмого Владимир Яковлевич с семьей жил в большом двухэтажном доме из четырех квартир на спуске к реке. В первом подъезде – Климов и Ходушин, во втором – Безродный и Ключарев. Начало лета, как вспоминала Ира, было таким же прекрасным, как и прошлогоднее: