Василий Захарченко - Олег Антонов Страница 85

„Уверены ли вы, молодой человек, что вы можете сказать миру что-то новое или сказать так, как никто до вас не говорил? Если да, то продолжайте, если нет, то зачем писать?“

Я думаю, что и экран должен говорить с нами о новом и по-новому, обогащать нас новой информацией о Человеке и Мире, в котором мы живем».

Газета «Советская культура» в статье «Критика — творчество — жизнь» немедленно отреагировала на теоретические положения, высказанные Антоновым.

«Как это ни покажется странным, разговор о журнале „Искусство кино“, о солидном, ежемесячном журнале, который и кинематографисты и остальные читатели по справедливости ценят и уважают, хочется начать не ссылкой на статью какого-либо маститого мастера экрана, а цитатой из ответа Генерального конструктора О. К. Антонова на вопрос: „Что делает фильм интересным для нас?“

Товарищ Антонов, в частности, сказал: „Позвольте говорить с вами, деятели искусства, на нашем языке, не снисходя к вашей мнимой неосведомленности в науке, как это часто делаете вы, снисходя к нашей (так же часто мнимой) неосведомленности в области искусства и эстетики“.

В какой-то мере эти слова могли бы послужить эпиграфом к серии новых критических статей (новых по своему типу и постановке проблем), которые появились у нас в последнее время на страницах „Искусства кино“ и не могут не вызвать чувства большого удовлетворения.

„Говорить на нашем языке“, т. е. на языке научных доводов и аргументов, призывает деятелей киноискусства заслуженный авиаконструктор и доброжелательный читатель журнала. И сам Антонов не ограничивается одним призывом — он сам дает блистательный пример лаконичного, точного, обоснованного суждения о явлениях киноискусства.

Этим он, безусловно, доказывает и несостоятельность зрителей, и необходимость для профессионалов-критиков от сильно эмоциональных, но мало убедительных, а порой вкусовых и субъективных оценок, воплощенных в очень красивую литературную форму, переходить к серьезному научному анализу фактов искусства и философскому осмысливанию их на благо художественной практики».

Глубина понимания киноискусства, интереснейшие суждения Антонова о героизме и основаниях для подвига заставляют видеть в нем человека профессионально воспринимающего искусство. Одновременно перед нами раскрывается духовное кредо разносторонне образованного человека — его принципиальная взаимосвязь с жизнью, реальностью, благородными ее задачами настоящего и будущего.

Пожалуй, ни одно событие в культурной жизни страны не оставляет Олега Константиновича безразличным. Найденные мной в его архивах две копии документов поразили меня, значительно расширив предполагавшийся круг интересов академика. И это при его фантастической занятости.

Не могу отказать себе в удовольствии привести эти документы полностью. Они говорят не только сами о себе, но и помогают раскрыть характер этого удивительного человека, которому все было интересно и одинаково важно.

Телеграмма Москва. Цветной бульвар, 13 ЦИРК Карандашу М. Н.

Дорогой Михаил Николаевич!

Горячо поздравляю юбилеем, желаю доброго здоровья, хорошего расположения духа, которым вы нас всегда так щедро наделяли, долгих лет жизни и счастья.

Ваше чудесное искусство, ваш искренний и тонкий юмор, ваш милый, глубоко индивидуальный образ навсегда запомнили не только все любители искусства цирка, но и все, кто ценит труднейший жанр смеха, веселья, наполненный чувствами к человеку.

Ваш Антонов.

А вот ответ на один из запросов О. К. Антонова:

Главная дирекция программ Центрального телевидения, 21 марта 71 г.

Уважаемый т. Антонов!

Сводка погоды в программе «Время» сопровождается пьесой Андрэ Попа «Манчестер и Ливерпуль». Исполняет пьесу оркестр под управлением Франка Пурселя.

Редактор Г. Чумыкина

Попытка ученого каждый раз «съесть пудинг» — дотянуться до глубинных процессов явления, дойти до тонкости поражает нас сегодня — ведь многие вопросы представлялись, да и сейчас представляются нам далекими от непосредственных интересов и обязанностей Антонова.

Много внимания он отдает развитию прикладного искусства, проблемам традиций и новаторства в этом виде массового искусства, которое, увы, и до сих пор обойдено вниманием художественной общественности.

Но что примечательно, отдельные конкретные замечания по прикладному искусству Антонов обобщает и приходит к важным выводам вообще по искусству. Будучи сам недюжинным художником — он рисовал всю жизнь, участвовал в выставках, — Олег Константинович собственной практикой стремился проявить свою позицию в живописи.

«К сожалению, в области декоративно-прикладного искусства есть еще люди, стремящиеся канонизировать традиции и художественные приемы.

Если бы сама жизнь не опровергала на каждом шагу такое теоретическое недомыслие, мы, наверное, увидели бы полуботинки, похожие на лапти, автомобиль в виде возка или розвальней, а турбореактивный самолет — должно быть, в виде Змея Горыныча.

Но когда-то не было даже и лаптей. Все течет, все изменяется, и традиции в том числе, они ведь не только соблюдаются, но и создаются!

В самом деле, где же были во времена Гостомысла холодильники и безопасные бритвы, обувь на микропористой подошве, электрические лампочки, железобетон и драповое пальто?

Бездумная гальванизация традиций не только задерживает здоровое движение вперед нашего декоративно-прикладного искусства, но и приводит к сужению поля деятельности художников…

Нужно ли удивляться, что наши художники часто не умеют и что еще хуже, по-видимому, эстетически до конца не воспринимают особую красоту технических сооружений. Этот чудесный и непрерывно меняющийся мир создаваемой человеком красоты остается для многих художников „тайной за семью печатями“.

А ведь сама техника в известном смысле слова давно стала искусством со своей особой красотой, присущей и красиво разыгранной партии в шахматы, и изящному решению сложной математической проблемы, и остроумной радиосхеме, и космическому кораблю, вычерчивающему огненный след в межзвездном пространстве».

Последний вывод Антонова чрезвычайно важен. Это откровенный дизайнерский взгляд на ту «вторую природу», которую мы создаем своими руками. И можно лишь дополнить: создаем отнюдь не за счет «первой природы» и не уничтожая все же традиции.

Она, эта «вторая природа», обязана не только гармонировать с окружающей нас природой, но и обязана быть красивой.