Аркадий Мильчин - Человек книги. Записки главного редактора Страница 88

Лекции читали в Большом зале ЦДРИ[16], и общефилософские, и по эстетике. Там пришлось видеть многих знаменитостей, в частности Валентину Серову, чаще всего в сопровождении композитора Фрадкина.

Завершились эти занятия к лету 1952 года.

Раз уж речь пошла о занятиях в системе партпросвещения, то не могу не упомянуть, что один год, не помню какой, я провел в семинаре редакционного коллектива журнала «Театр», которым руководил известный театровед и театральный критик Аркадий Николаевич Анастасьев. Из участников семинара запомнилась Марианна Строева. Благодаря обаянию и умелости руководителя, высокой культуре и обширным знаниям участников занятия проходили интересно, но какие-либо яркие эпизоды в память не запали. Помню только, что общение с участниками семинара доставляло удовольствие.

На американской выставке

Расскажу об одном эпизоде, который не связан с издательством «Искусство», но относится именно к тому периоду, когда я там работал. В 1959 году большим событием в Москве стала выставка в павильоне парка «Сокольники». Народ повалил туда валом. Не помню точно, но, кажется, билеты распределялись по учреждениям и предприятиям. Так или иначе, я на выставку попал. На ней было немало интересного. Каждый мог видеть себя на экране телевизора, подвешенного над проходом из одного сектора в другой. Каждый желающий мог угоститься стаканом кока-колы, которую большинство москвичей тогда еще не пробовало. Мне, кстати, тогда кока-кола «не показалась». Может быть, под влиянием цвета, но у меня осталось ощущение чего-то близкого к ваксе.

Главное же, почему я эту выставку вспоминаю, связано с тем специальным интересом, который гнал меня на нее в первую очередь. Я надеялся узнать, как устроены американские издательства, есть ли там редакторы, в чем состоят их обязанности и т. д. и т. п.

В зале, где выставлены книги, я обратился с этими вопросами к дежурившему там негру. Он внимательно меня выслушал, но вместо ответа принес мне изданный в Америке роман Пастернака «Доктор Живаго». Намек был понятен. Наши издательства, мол, свободны в выборе изданий. Я, не поблагодарив его, ретировался. Моей советской душе претил этот пропагандистский акт. Ведь я задал четкий профессиональный вопрос, а вместо ответа получил наглядный урок в стиле холодной войны.

Моя издательская карьера, или Моя издательская судьба

Эта судьба была и закономерной, и в значительной степени случайной. Но хотя ее трудно оторвать от истории редакции полиграфической литературы, с которой связана моя жизнь с 1951 по 1965 год, и от истории издательства «Книга», с которым судьба меня свела со дня его основания в 1963 году до августа 1985 года, когда меня вынудили уйти на пенсию, все же я посчитал не только оправданным, но и необходимым выделить рассказ об этой судьбе в самостоятельный раздел воспоминаний.

Прежде всего потому, что у этой темы собственное значение. Если говорить об этапах моего продвижения по служебной издательской лестнице в соответствующих разделах повествования о жизни и деятельности редакции полиграфической литературы, а также издательства «Книга», то они могут утонуть в рассказах о людях и книгах, а тема – потерять свое самостоятельное значение.

Не случайным в моей судьбе было то, что я попал в книжное издательство. Я хотел делать книги, мечтал о неведомой мне профессии редактора книги, для этого поступил на литературно-редакторское отделение редакционно-издательского факультета Московского полиграфического института. И мысль искать работу не в книжном издательстве, а где-то в другом месте, раз уж места редактора я по распределению не получил, мне в голову прийти не могла. Я еще не лишен был многих иллюзий, верил партийным постулатам и потому сохранял надежду, что раньше или позже я все же в книжное издательство попаду.

Закономерным было и то, что я не был принят редактором ни в издательство «Молодая гвардия», ни в редакцию закрытого сборника материалов для высшего генералитета военно-воздушных сил. Иначе не могло быть в стране, где партия и правительство проводили, хотя и неофициально, политику государственного антисемитизма.

Случайным было то, что в день, когда я предложил свои услуги издательству «Искусство» в октябре 1949 года, актер Юлиан Козловский освободил место в корректорской, потому что нашел место по своей специальности, а инспектор по кадрам и заместитель директора этого издательства не были заражены националистическими предрассудками, да и вообще атмосфера в «Искусстве» в то время отличалась в лучшую сторону от общегосударственной.

Но закономерным было то, что в корректорской я довольно быстро завоевал авторитет своими знаниями и умением работать с большой самоотдачей и довольно быстро поднялся по служебной лестнице до временно исполняющего обязанности заведующего корректорской, а затем 1 апреля 1952 года стал редактором в редакции полиграфической литературы, заведующий которой, Василий Васильевич Попов, мой бывший преподаватель в Полиграфическом институте, вспомнил меня, а главное, принял во внимание оценку моих рабочих качеств в издательстве.

Через три с лишним года, в октябре 1955 года, я был повышен в должности – назначен старшим редактором, но уже не редакции полиграфической литературы, а преобразованной редакции с измененным названием – редакции литературы по книгоиздательскому делу, полиграфической технике и книжной торговле. И это фактически означало не только продвижение вверх по служебной лестнице, поскольку я стал не просто старшим редактором, а руководителем внутриредакционной группы, сосредоточенной на выпуске литературы по издательскому делу. И это не было случайностью: мои начальники, В.В. Попов и сменивший его на посту заведующего редакцией Г.А. Виноградов, оценили мой глубокий интерес к этой литературе.

Дальнейшая же моя «карьера», а точнее сказать судьба, была в большей степени случайной, чем закономерной.

Конечно, моя преданность делу, накопленные мною знания, высокая репутация редактора, завоеванная в авторской среде, – все это говорило в мою пользу. Но все это не имело бы никакого значения, если бы не стечение обстоятельств и не почти полное отсутствие людей, хотя бы минимально годных для содержательной руководящей работы.

Выразительный пример – трудности с подбором кандидатуры на место заведующего редакцией литературы по книгоиздательскому делу, полиграфической технике и книжной торговле.

Когда Главиздат уволил Виноградова (о чем чуть ниже), меня назначили исполняющим обязанности заведующего редакцией. Но мне не хотелось оставаться заведующим редакцией (впрочем, мне никто этого и не предлагал, а у меня и в мыслях не было, что меня могут утвердить в такой должности). Так что я стал подыскивать подходящих кандидатов. Сложность была в том, что кандидату надо было разбираться и в редакционно-издательских проблемах, и в полиграфической технике, и – хоть немного – в книжной торговле, а вдобавок хотелось, чтобы он был порядочным человеком, с которым можно сотрудничать. Когда перебирались возможные кандидаты, то один не подходил потому, что, зная хорошо полиграфию, не был способен решать литературно-редакторские вопросы, другой же отпадал потому, что, будучи литератором, ничего не смыслил в полиграфии и не обладал редакционно-издательским опытом.