Федор Архипенко - На взлет! Записки летчика-истребителя Страница 9

После приземления погода ухудшилась, звено вновь поставили дежурить в готовности № 1, а спустя минут десять я увидел с КП ракету на вылет и сразу запустил мотор. Но у Ибрагимова и Сергова моторы никак не запускались, и мне пришлось лететь в одиночку. В полете я перехватил несколько наших транспортных самолетов Ли-2 и… потерял в воздухе ориентировку. Пришлось ее восстанавливать: вышел на Харьков и от него повернул на Богодухов, взял было карту, чтобы сориентироваться, но ее вырвало из кабины. Однако я успел запомнить, что курс примерно 330°, кроме того, увидел с воздуха железную дорогу Харьков – Богодухов. Подлетая к Богодухову, я узнал его и взял курс на аэродром, помня, что он в 10 км от города на колхозном поле. Когда произвел посадку, меня сильно отругал командир полка – за то, что вылетел без комэска. Хотя в целом этот полет пошел мне на пользу – я немного освоил самолет в воздухе и был очень этим доволен. Ведь это был уже пятый мой полет на ЛаГГ-3, я даже делился с другими летчиками своими ощущениями о его поведении в воздухе.

Сейчас с тайной гордостью вспоминаю этот случай, давший мне право называться воздушным бойцом, желавшим драться с врагами Родины. Ведь я отдавал себе отчет, что из-за плохой погоды мог вообще не вернуться на аэродром или при вынужденной посадке разбить самолет. Но в то время я о себе не думал, как не думал и о последствиях.

Через пару дней погода восстановилась, и мы улетели в район города Нежин, под Киев, на аэродром со странным названием Володька-Девица. С этого аэродрома начали вести боевые действия, вылетая в районы Киева, Чернигова и дальше.

В один из тех дней мы дежурили звеном на аэродроме в готовности № 1 и заметили три немецких самолета, шедших прямо над нами на высоте тысячи метров. Я быстро запустил мотор и, взлетев, стал их догонять. И надо же! Что-то случилось с мотором – начались перебои, стук, пошел дым. Пришлось вернуться. Как сел – ума не приложу. Когда вскрыли капоты, оказалось, что мотор сгорел.

С тех пор прошло много времени, но и сейчас, когда вспоминаю тот случай, меня охватывает какая-то дрожь – до сих пор удивляюсь, как я тогда уцелел и как смог произвести посадку на свой аэродром! Скорее всего, удалось мне это за счет мгновенно принятого правильного решения, выполненного спокойно при хорошей технике пилотирования. Считаю, это природный дар, так как до сих пор в сложной обстановке порой принимаю решения мгновенно, и чаще всего именно такие решения ведут к успеху.

На следующий день мне дали приказ принять самолет в другой эскадрилье и в составе звена вылететь в район Кременчуга. Ведущим был зам. командира полка, воевавший в Испании, майор Георгий Семенов. Своими ведомыми он взял лейтенанта Ивана Доценко и меня.

Задача наша была обеспечить нанесение бомбового удара самолетами И-15 по немецким войскам, которые прорвались через Днепр.

Вышли на цель в районе севернее Кременчуга. Только И-15 начали штурмовать колонны немцев, как нагрянули истребители врага. В этом воздушном бою мною был сбит первый немецкий самолет – им оказался истребитель Me-109. Удалось подбить и еще одного, который пристроился сзади к нашему И-15, вел по нему огонь и даже отстрелил часть нижней консоли. Заметив это, я немедля перешел в атаку сверху-сзади и открыл огонь с дистанции 40–50 метров. Самолет противника сразу задымил и со снижением пошел за Днепр.

Истребитель Ме-109

В то время наши летчики были еще тактически неграмотны, плохо обучены – ведь юркий И-15, освободившись от бомб, мог вести воздушный бой, уж, во всяком случае, маневрировать, а летчик по прямой пытался уйти от атаки истребителя Me-109. Мало было у нас тогда грамотных командиров, и в этом одна из причин того, что так безбожно били нас немцы, как на земле, так и в воздухе. А летчикам, которые участвовали в боях, было запрещено делиться опытом – все держалось в секрете.

Бомбардировщик СБ

Что еще осталось от того дня – благодарность летчика, которого я спас от Me-109, ведь еще мгновение, и немец его поджег бы; кроме того, в том воздушном бою я открыл счет сбитых мною самолетов противника…

Из трех истребителей нашего звена был исправен только мой, у двух других не стопорился дутик, и мне приходилось одному сопровождать девятки бомбардировщиков СБ в район Кременчуга, где они бомбили переправы через Днепр. Сколько было потеряно наших самолетов СБ, главным образом от огня немецкой зенитной артиллерии, вспомнить страшно. Ведь летали они днем, в плотных строях, на высоте 1500 м, легко загорались…

Еще одну победу мне довелось одержать в вылете на сопровождение бомбардировщиков Су-2. Взлетев, я набрал высоту 2500 м и сразу же возле аэродрома заметил рядом справа бомбардировщик Ю-88. Немедля я перешел в атаку, расстреливая противника «по-научному», как учили: вначале открыл огонь по стрелку, затем по моторам. Неприятельский самолет задымил и сел на нашей территории, неподалеку от аэродрома базирования.

Бомбардировщик Ю-88

Вернулся я на аэродром – а доложить о своем успехе некому. Майор Семенов улетел в Нежин. И оставался я один из звена с исправным самолетом воевать против всей Германской империи под городом Кременчугом. Только два летчика из дивизии Демидова видели мой воздушный бой и похвалили меня после посадки. Кто они – не знаю; помню только, что называли меня молодцом и трясли руку, а один добавил: «Мы не стали мешать».

Вечером на У-2 из Нежина прибыли Ибрагимов и Сергов, но обстановка на нашем направлении к тому времени складывалась весьма неблагоприятно – немецкие танковые колонны прорвали фронт и развивали наступление.

Некоторые летчики дивизии докладывали, что видели идущую с юга танковую колонну, но командование 15-й иад не верило этим сведениям: мол, это наши танки. Враг не оставил времени на выяснение – налетели немецкие бомбардировщики, вышли на границу аэродрома танки, их огонь корректировал Хе-126 – и все, что было на летном поле, немцы уничтожили. Это была трагедия – хуже ничего не придумаешь, чем то, что допустило руководство 15-й иад.

Мне, Сергову и Ибрагимову как-то удалось сесть на грузовик отступающих пехотинцев и уехать подальше. В момент нападения на аэродром мы были на его северной дальней окраине, что и спасло нас от гибели. Из-за воронок самолеты взлетать уже не могли, и немецкие танки расстреливали их в упор – больно было смотреть.

Добрались мы на попутных автомашинах вначале до Полтавы, а затем и до Харькова.

Оказывается, немцы завершили окружение наших войск в районе Киева и развивали наступление через Кременчуг – Чернигов на Полтаву. В результате некоторые авиационные полки, в том числе и наш 17-й иап, остались в окружении. Немногие сумели тогда спастись. Зам. командира полка Семенов вылетел ночью и взял командира Дервянова в люк ЛаГГ-3. Улетело и еще несколько летчиков, остальные выходили с боями на Харьков.

Таким образом, наше звено вырвалось из кольца киевского окружения, названного потом Киевской стратегической оборонительной операцией, тяжелейшей для Красной Армии в ходе всей Великой Отечественной войны – там наши потери превысили полмиллиона человек. Окружение под Киевом было очень плотным, как тогда говорили, в «два кольца», и вырваться оттуда было почти невозможно. Только малые группы прорывались с боями к своим, в том числе и группа летчиков и техников нашего полка. Среди них я с радостью увидел, едва узнав, и техника своего самолета Александра Семенова. Наши однополчане не только с боями вышли из окружения, но и вынесли с собой знамя полка, что позволило сохранить часть.

Конец ознакомительного фрагмента.