Анатолий Терещенко - Солдат Красной империи. Гуру из Смерша Страница 9

На заставе пришлось сражаться с противником, как потом оказалось – румынами, – несколько дней. Счет первым победам над врагом открыл старший лейтенант здесь, на заставе. Не одного непрошенного гостя поразили пули, выпущенные из «эсвээсовского» ствола. Это был почин в открытой войне с противником. Впереди открывалась для недавно ставшего военного контрразведчика другая форма борьбы – борьба стайным врагом.

Вскоре старшего лейтенанта отозвало руководство Управления НКВД в Черновицы, а 30 июня 1941 года все областное управление эвакуировалось в тыл страны. Леонид Георгиевич не захотел отправляться с коллегами внутрь страны, он рвался на фронт, ибо только там видел свое предназначение. В Черновицах он упросил руководство управления направить его на службу в органы военной контрразведки. Начальство пошло навстречу пожеланиям оперативника. Просьбу офицера удовлетворили безо всяких кадровых проволочек, и он получил распоряжение убыть в Одессу, в Особый отдел НКВД СССР по Одесскому военному округу.

Когда старший лейтенант Леонид Иванов добирался до Одессы, война стремительно приближалась к этому городу. Голова переполнялась, а потом калилась от мыслей о будущих сражениях с сильным, особенно в техническом плане, противником. Но патриотическое чувство успокаивало тем, что на защиту Отечества встала «непобедимая и легендарная» Красная армия. У страны была еще и другая ее защитница-территория. Огромные пространства играли положительную роль для обороняющегося СССР.

Важным показателем Отчизны было и осознание того, что страна одолеет врага численностью 195 миллионов в СССР против 70 миллионов в Германии. Одолеет закалкой, мужеством и неприхотливостью советских солдат. Одолеет при помощи нашей природной непредсказуемости. Во многом так и вышло, однако сначала надо было отступить и еще долго отступать. Враг сжал пружину нашего сопротивления до предела. И все же держать ее в таком состоянии не хватило ни духу, ни силенок – она распрямилась и с силой огромной отдачи ударила по тому, кто ее создавал и направил против россиян. Да, но для этого надо было отступить до Волги, а потом создать мышеловку для 6-й полевой армии вермахта, пленить ее командующего фельдмаршала Паулюса с его генералами и начать отсчет великому контрнаступлению теперь уже в сторону Берлина.

Ко времени нападения Германии на Советский Союз Третий рейх задействовал заводы почти всей Центральной Европы. Гитлеру не терпелось поскорее начать войну с Советской Россией. Интересно в этом отношении письмо Гитлера Муссолини за день до германского вероломства, датированное 21 июня 1941 года:

«Дуче!

Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончились принятием самого трудного в моей жизни решения.

Я полагаю, что не вправе больше терпеть положение после доклада мне последней карты с обстановкой в России, а также после ознакомления с многочисленными другими донесениями.

Я прежде всего считаю, что уже нет иного пути для устранения этой опасности. Дальнейшее выжидание приведет, самое позднее, в этом или следующем году к гибельным последствиям…»

Фюрер даже тут солгал своему союзнику – германские войска уже стояли у границ Украины и Белоруссии, чтобы на следующее утро ворваться в чужую ненавистную им страну – Советскую Россию.

Конечно, Леонид Георгиевич не знал того, что Германия и СССР тщательно готовились к войне. С января 1941 года этот процесс вступил в заключительную стадию, что делало начало советско-германской войны неизбежным именно в 1941 году, кто бы ни был ее инициатором. К сожалению, практически все эти документы – советские военные планы – остаются секретными, и вряд ли историки в скором времени получат доступ к ним для их детального исследования. Но это другая тема.

Книга посвящена солдату Красной империи Леониду Георгиевичу Иванову – крепежному винтику в огромной машине сопротивления ненавистному врагу.

Когда пришлось консультироваться с генерал-майором Ивановым по поводу написания автором книги о деятельности другого генерал-майора Н.Г. Кравченко «СМЕРШ в Тегеране», то он поведал следующее.

Прибыв в конце июня 1941 года в Особый отдел НКВД Одесского военного округа, он мог встречаться со своим старшим товарищем – начальником 1-го отделения Особого отдела этого округа, вскоре избранным секретарем партбюро отдела майором Кравченко – украинцем-казаком, таким же высоким, как и он, черноволосым брюнетом. Он мог его видеть в Одессе.

Вскоре Николая Григорьевича Кравченко отозвали в Москву. После проведения с ним кадровиками и направленца-ми беседы его отправили заместителем начальника Особого отдела НКВД 34-й армии Северо-Западного фронта – в настоящее пекло под Старую Руссу и в район Демянского котла Северо-Западного фронта. Здесь будущий послевоенный начальник Л.Г. Иванова Н.Г. Кравченко получит тяжелое ранение. Встретятся они только после войны в Германии. Но об этом несколько ниже. Им надо было пройти через все военное лихолетья и остаться живыми.

Одесса в огне

Из Черновцов мне было приказано прибыть сначала в Кировоград, а затем в Одессу. С попутным транспортом, самым разным – гужевым, автомобильным и железнодорожным, за несколько дней этот приказ удалось выполнить.

Разве мог Леонид Георгиевич предположить, что в конце его длинного жизненного пути он встретиться с новым огнем в Одессе. Его разожгут знакомые ему не понаслышке украинские националисты – необандеровцы начала третьего тысячелетия. Они сожгут под влиянием своих человеконенавистнических убеждений десятки ни в чем не повинных своих соотечественников, отличающихся от них другими мыслями о мирном переустройстве Украины. Устроят в Доме профсоюзов одесскую Хатынь.

Однако вернемся к дальнейшей фронтовой одиссее старшего лейтенанта госбезопасности Иванова к выполнению функций военного контрразведчика. Послушаем его:

– Когда я был в Кировограде, со мной произошел забавный случай. Дело в том, что вскоре после начала войны в советской печати появились сообщения о том, что немецкая разведка засылает в наш тыл шпионов в форме сотрудников НКВД, статьи призывали граждан к бдительности. Так вот, находясь в Кировограде, я чем-то вызвал подозрения местных жителей. Думаю, подозрения основывались на том, что я был в новой форме сотрудника НКВД и отличался внешним видом от местных работников. Группа граждан, обступив меня, стала кричать, что я немецкий шпион – лазутчик, что меня надо не то отвести в областное Управление НКВД, не то разобраться со мной на месте – разоружить и тут же пристрелить. Ни мой максимально грозный вид, ни зычный командный голос, ни револьвер, который, правда, не удалось достать, не повлияли на бдительных товарищей…