Алексей Попов - 15 встреч с генералом КГБ Бельченко Страница 92

В связи с неспокойной обстановкой в августе 1958 года в Грозном я был командирован в этот город. Со стороны МВД прибыл генерал-полковник С. Н. Переверткин.

Беспорядки в городе начались с «интернациональной» выпивки, которая привела к убийству. В попойке участвовали трое чеченцев и русский. Разогретый спиртным чеченец стал требовать от русского, чтобы тот «поставил» еще одну бутылку водки. Завязалась ссора. Русский, получив легкое ножевое ранение в живот, добрался до общежития и лег в постель. Остальные продолжали пьянствовать. Вскоре один из чеченцев, Везиев, отправился в общежитие проведать раненого. Затем туда же пришли еще двое. Они попытались наброситься на раненого с ножом. Расправе помешал один из этих чеченцев, который, защищая жертву, сам получил ножевое ранение в руку.

Раздосадованные и агрессивные хулиганы отправились на танцы в Дом культуры, где встретились с демобилизованным моряком, рабочим химического завода Е. Степашиным и его товарищем и ровесником А. Рябовым — военным моряком, приехавшим из Севастополя в отпуск к родителям. Пьяные чеченцы начали ссору из-за девушки, избили Рябова и ушли. Возбужденный моряк собирался отомстить, но, когда они со Степашиным увидели невдалеке группировавшихся других молодых чеченцев, сочли более благоразумным удалиться. Чеченцы, обладая явным численным превосходством, начали преследование молодых людей. Рябову удалось забежать за угол дома и скрыться, а Степашин поскользнулся и упал. Преследователи настигли его, жестоко избили и нанесли пять ножевых ранений. Молодой рабочий умер на месте. Оба преступника были арестованы и помещены в камеру предварительного заключения.

Жестокое убийство получило широкую огласку. Активизировались античеченские разговоры. Создалась психологическая атмосфера для морального оправдания «жестких» античеченских высказываний.

Пока по городу носились слухи об убийстве, а будущие участники беспорядков копили злобу на чеченцев и на весь мир, в доме убитого готовились к похоронам.

Понимая значение и общественный резонанс происшедшего, дирекция химического завода попыталась придать похоронам Степашина как бы более высокий статус — превратить их в официальное мероприятие. Этого же хотели и друзья убитого. Они обратились к председателю комиссии по организации похорон, созданной решением дирекции завода, с просьбой установить гроб для прощания в заводском клубе. Однако начальство тут же увязло в бюрократических согласованиях. Председатель завкома (он же глава комиссии по похоронам) начал переговоры сначала с дирекцией, потом вместе с друзьями покойного отправился в райком и горком партии.

Обиженные и разочарованные друзья убитого взяли организацию похорон на себя. Власти инициативу упустили. Когда около 3–4 часов дня гроб с телом Степашина привезли из морга, друзья «вопреки указаниям горкома партии» установили его в саду перед домом невесты в поселке Черноречье. Там жила основная масса рабочих химического завода. В родном доме гроб все равно поставить не могли (узкий коридор), а в разрешенном горкомом Красном уголке — не хотели.

Стихийно у молодых людей созрело решение превратить прощание с другом в митинг протеста. Были написаны и расклеены на видных местах в поселке и на заводе объявления о митинге. Начальство объявления сняло, но подготовка митинга продолжалась.

Большинство этих молодых людей были комсомольцами и, в общем-то, привыкли к тому, что указания горкома не обсуждались, а выполнялись. Однако на сей раз решение власти вызвало неприятие у комсомольцев. Чересчур силен был шок от беспощадного убийства, и слишком несправедливым показалось запрещение установить гроб для прощания в клубе. Люди хотели потребовать у властей защиты, а те, руководствуясь какими-то своими соображениями (может быть, и правильными: не разжигать межнациональной розни), попросту отмахнулись от настроений рабочих.

Митинг уже нельзя было запретить. У гроба Степашина начались стихийные выступления. Инициатива исходила от заслуженных, уважаемых и вполне законопослушных людей.

Уже ночью во время дежурства у гроба близкие знакомые и товарищи Степашина договорились, что если будет запрещено проведение митинга в Черноречье, то гроб с телом они понесут на руках к обкому партии, где и проведут митинг.

Наутро участники ночного разговора сказали об этом решении матери убитого. И она согласилась с ними.

Утром 26 августа стихийная самоорганизация жителей Черноречья и рабочих химического завода продолжалась — стали появляться петиции к властям.

К часу дня в поселок Черноречье прибыло партийное начальство — секретарь обкома КПСС и 4 работников аппарата обкома. Вместе с ними приехали 15 работников милиции, 10 из них были в гражданской одежде. Там же были и сотрудники КГБ. Следует сказать, что оперативная группа сотрудников КГБ под моим руководством уже прибыла в Грозный. От МВД почти в одно время с нами приехал заместитель министра генерал-полковник С. Н. Переверткин.

Секретарь обкома запретил митинг перед выносом тела. Тогда собравшиеся вспомнили о ночном плане друзей Степашина. В толпе начались разговоры, что надо идти к обкому и там устроить митинг.

Обстоятельства этому благоприятствовали. Мать Степашина собиралась уехать к родственникам в Горький (ныне Нижний Новгород) и хотела, чтобы за могилой его был присмотр. Поэтому решила похоронить сына на городском кладбище Грозного — там находилась могила тетки невесты и было кому ухаживать за могилой Степашина. Дорога на городское кладбище из Черноречья (окраина Грозного) проходила близко от центральной площади.

При выносе гроба с телом убитого собралось до тысячи жителей поселка. На кладбище отправилось около 200 человек.

Траурная процессия тронулась в путь в 15 часов 30 минут. Ей предстояла дальняя дорога: 10 километров от Черноречья до центра Грозного и оттуда еще 5 километров до городского кладбища. Организаторы и участники похорон имели твердое намерение сделать остановку около обкома КПСС и провести траурный митинг там.

26 августа гроб с телом Степашина его товарищи понесли сами, на руках. От всех предложений похоронной комиссии завода и работников милиции везти гроб на машине участники процессии категорически отказались.

В пути процессия обрастала новыми людьми. Она постепенно превращалась в античеченскую демонстрацию. Раздавались угрожающие выкрики. Наибольшую активность проявляла пожилая женщина, член КПСС с 1927 года. Она же постоянно призывала идти к обкому.

Обком, со своей стороны, сделал все для того, чтобы направить траурную процессию в обход центра Грозного. Подступы к центральной площади были перекрыты нарядом милиции и автомашинами.