Ю. Яралов - Зодчие Москвы XV – XIX вв. Книга 1 Страница 15

Еще при жизни Фиораванти, в 1481 г., были закончены основные циклы фресковой росписи, а к 1515 г. все стены, колонны и столбы полностью покрылись живописью. Она сохранялась до середины XVII века, когда, сильно обветшавшая, была возобновлена по специально снятым прописям. Затем на протяжении веков они неоднократно поновлялись. И только в 1914 г. началась их научная реставрация. В 1920-х годах были раскрыты считавшиеся утраченными подлинные стенные росписи XV – начала XVI века в северо-восточной апсиде и в алтарной преграде. Эти бесценные фрагменты по своему стилистическому характеру восходят к фрескам Ферапонтова монастыря, выполненным в 1500-1502 гг. Дионисием и его дружиной художников.

Попробуем представить, как выглядел собор в год его завершения. На месте глухой стены иконостаса, сооруженного только в XVII веке, находилась низкая алтарная преграда, открывавшая вид на центральную апсиду и боковые приделы. Четыре колонны – высокие и тонкие – не загромождали интерьера. Они были украшены капителями романо-византийского характера, мотивом для которых, возможно, послужили капители собора св. Марка в Венеции.

Успенский собор, которому в 1979 г. исполнилось пятьсот лет, относительно мало подвергся изменениям. А последующие реставрации, особенно в начале века и в 70-х годах, почти полностью восстановили его первоначальный облик. Неизвестно, по каким причинам в XVII веке были сбиты резанные из белого камня скульптурные капители колонн. Но сохранилась их романская форма, прекрасно увязанная с подпружными арками сводов.

В XIX веке белокаменные плиты первоначального пола были заменены чугунными с рельефным орнаментом, в связи с чем уровень пола несколько поднялся. Перестроен северо-восточный придел, над которым была устроена ризница.

Есть веские основания предполагать, что Аристотелем Фиораванти продумано общее расположение стен и башен Кремля. В промежутке между 1475 и 1485 гг., когда начались работы по замене обветшавших белокаменных стен и башен новыми, кирпичными, у Фиораванти в Москве, собственно, не было конкурентов. Единственный итальянский зодчий Антон Фрязин, который, как уже говорилось, в 1485 и 1488 гг. возводит две башни и стену между ними с наречной стороны Кремля, не мог приступить к этим работам, не имея общего плана всей крепости. Такой план мог дать только Аристотель Фиораванти – знаменитый фортификатор, строивший у себя, на родине Кастелло Сфорческо и укрепленные замки для миланского герцога, башни и стены Болоньи, оборонительные линии в Венгрии.

Даже сейчас, несмотря на надстройку башен в XVII веке разнообразными шатровыми завершениями, архитектурно-пространственная композиция Кремля поражает цельностью и продуманностью решения. А в конце XV века, когда Кремль предстал перед изумленными современниками всей мощью своих стен и башен, эта цельность, которую легко мысленно себе представить, еще более поражала. Такая законченность архитектуры могла возникнуть только волею одного гения, начертавшего общий замысел сооружения, определившего отдельные его части, их размеры и форму.

Рационализм архитектуры кватроченто сказался здесь в выпрямлении северо-восточной стены и сооружении круглых башен у основания и вершины кремлевского треугольника, что создало уравновешенную пространственную композицию всей цитадели. Таким образом, и в Успенском соборе, и в огромном ансамбле крепостных стен и башен Кремля можно проследить это тяготение к геометризму – с точки зрения итальянского зодчего XV века, единственному пути для утверждения в архитектуре идей гуманизма и порядка, в противовес хаосу средневековья.

Есть еще одно, правда косвенное, свидетельство, что творцом генерального плана Кремля был Аристотель Фиораванти. В рукописном отделе библиотеки Академии наук СССР в Ленинграде хранится манускрипт XV века – «Трактат об архитектуре» Антонио Авере-лино Филарете, с которым, как говорилось выше, Фиораванти строил здание госпиталя в Милане, а по некоторым сведениям, ездил вместе с ним в Венгрию по приглашению короля Матиуша Корвина. Трактат Филарете стал настольной книгой архитекторов XV века и во многих списках был распространен в Италии. Естественно предположить, что у друга и соратника Филарете – Аристотеля Фиораванти был экземпляр этой книги и что он привез ее в Москву. В трактате его автор несколько раз с большой похвалой отзывается об Аристотеле.

Если вдаваться в подробное исследование грандиозного памятника архитектуры и инженерного искусства, каким является Кремль, то можно в нем проследить стилистические особенности северо-италь-янского крепостного зодчества, увидеть осуществленными рекомендации, изложенные в трактате.

В 1478 г., за год до окончания Успенского собора, Аристотель Фиораванти по настоянию Ивана III отправился в поход на Новгород в качестве начальника артиллерии. На этом поприще в полной мере сказалось многообразие знаний и опыта Аристотеля. Когда армия Ивана III подошла к новгородской крепости, то возникла необходимость навести мост через Волхов. Фиораванти построил временный, необыкновенной прочности понтонный мост. Летописец так рассказывает об этом инженерном сооружении: «Декабря 6 велел князь великий мост чинити (т. е. устроить) на реце Волхове своему мастеру Аристотелю Фрязину, под Городищем; и той мастер учинил таков мост под Городищем на судех на той реце, и донележе князь великий, одолев, возвратился к Москве, а мост стоит».

Биографы Аристотеля Фиораванти связывают с его именем сооружение в Москве Пушечного двора. Он располагался на месте Пушечной улицы, параллельно Кузнецкому мосту, где вдоль протекавшей тогда реки Неглинной находились кузницы. По-видимому, это так и было. Литейное дело, которым Фиораванти занимался в молодости, чеканка монет и артиллерия – предмет его исследований в связи со строительством укрепленных замков. Все это позволило ему взяться за организацию Пушечного двора в Москве. Литейное дело в Древней Руси было развито спокон веков. Но своих мастеров не хватало, особенно в XV веке, когда задачи объединения Руси и избавления от татарского ига требовали проведения обширных военных операций. Поэтому итальянский зодчий и инженер, по многосторонности своих знаний – типичный представитель Возрождения, стал в Москве необходимейшим специалистом.

В 1482 г. Аристотель Фиораванти, в предвидении похода на Казань, был послан с артиллерийским обозом вперед и дошел у Нижнего Новгорода до берегов Волги.

В Миланском архиве обнаружено письмо Фиораванти, датированное 22 февраля 1476 г., к миланскому герцогу Галеаццо-Мария Второму из династии Сфорца, вступившему на престол в 1466 г. Вздорный и жестокий герцог большую часть времени отдавал охоте. Очевидно, Фиораванти, работая в Милане, встречался с ним. Оказавшись в России и памятуя о страсти Галеаццо, Фиораванти отправился на поиски кречетов и, судя по письму, дошел до Белого моря, побывал на Соловецких островах. Добытых белых кречетов Фиораванти отправил с сыном Андреем в Милан. Кстати, эю письмо – одно из ранних свидетельств иностранца о Москве, которую Фиораванти называет «городом славнейшим, богатейшим и торговым».

Последнее путешествие по Древней Руси Фиораванти совершил в 1485 г. Но до этого произошло событие, которое явилось также последним испытанием в трудной жизни великого зодчего.

Среди иностранцев, живших тогда в Москве, был итальянский врач Антонио. Он взялся лечить заболевшего татарского князя Каракучу, но тот скончался. И тогда итальянского врача обвинили в отравлении князя. После жестоких пыток по повелению Ивана III Антонио казнили. На Аристотеля это произвело страшное впечатление, и он решился на тайный побег. Попытка обернулась бедой. Софийская летопись сообщает, что Аристотель «боялся того же, начал проситься у великого князя в свою землю; князь же великий пойма его и ограбив посади на Онтонове дворе за Лазорем святым». Очевидно, тогда погибли чертежи Фиораванти, его письма, дневники и путевые заметки.

Аристотель был заключен в тюрьму, и, возможно, на этом закончился бы его жизненный путь. Но он был необходим. И в 1485 г. летопись в последний раз упоминает имя Фиораванти в качестве начальника артиллерии в походе Ивана III для покорения Тверского княжества. Очевидно, семидесятилетний инженер и зодчий именно в этом году [Профессор П. Каццола в своей работе «Мастера фрязи в Москве в конце XV века (Из русских хроник и документов итальянских архивов)» считает, что Аристотель Фиораванти скончался в 1486 г. Это предположение он основывает на найденном в Государственном архиве Болоньи нотариальном акте от 24 августа 1487 г., где дети зодчего от первого и второго брака хлопотали о разделе имущества их отца – «великолепного всадника» (почетный титул, даваемый правительством Болоньи именитым гражданам), умершего некоторое время назад] нашел успокоение в земле, которой он подарил свое лучшее произведение.