Елена Грицак - Архангельское Страница 24

К сожалению, современный зритель дворца с Липовой аллеи увидеть не может. Теперь поле зрения почти до самых ворот ограничено плотной стеной – деревья в парке за 2 столетия сильно разрослись. В старину же, подходя к воротам, главная дорога раздвигалась, образуя широкий полукруг и полностью открывая взору флигели. Их стены вкупе с аркой служили своеобразной декорацией авансцены. В пору больших приемов и праздников на ней проходили пасторальные спектакли – развлекая публику, крепостные девушки и юноши водили хороводы.

Аллея-трельяж

В жаркие дни гости Юсупова проводили время в «беседке, увитой виноградом. Ее называют ловушкою садовника. Посреди оной жертвенник, на котором стоит корзинка с цветами и плодами, которыми прогуливающиеся могут пользоваться всегда, во время и лета, и осени» («Собрание новых мыслей для украшения садов и дач», 1799). С той же целью перед флигелями были построены трельяжные беседки и подобные им увитые зеленью трельяжные аллеи; говорят, что их решетки были покрыты вьющимися розами. Сооруженные из деревянных планок, они не дошли до нашего времени, кроме одной, завершающей боковую аллею слева от Большого дома. Может быть, похожий трельяж находился и с правой стороны, но его следов не сохранилось даже в документах. В отличие от деревянных беседок и трельяжей малые каменные постройки уцелели. Так, осталась невредимой арка-руина у подпорной стены, хотя и ей пришлось испытать многочисленные переделки.

Основательный ремонт всего сооружения по воле князя был устроен в начале 1820-х годов. Тогда работами руководил зодчий Дрегалов, построивший юсуповский театр в Москве и далее много лет работавший в Архангельском. Осуществляя его проект, артель каменщиков Филиппа Павлова «разобрала и вновь склала каменную против дома террасу. Тумбы разобрав, опять поставила на место с добавкой белого камня и лещади (тонкие каменные плиты). Бюсты, вазы и фигуры сняла и после опять поставила». В отчете указано, что, помимо того, строители заново сделали балюстраду, получив практически новую подпорную стену – намного более строгую, с гладкими плоскостями, разделенными рустованными столбами.

«Александр Македонский» – одна из пары герм на верхней террасе

Если смотреть в сторону дворца с подъездной аллеи, то есть издалека, архитектура кажется всего лишь декорацией к спектаклю под названием «Лес». Вблизи ситуация резко меняется и уже зелень выглядит фоном для построек и скульптуры, которой особенно много на двух ближайших к Большому дому террасах.

Верхняя, или малая, терраса, которой начинается регулярный парк, имея длину 75 м, в плане представляет собой квадрат со сторонами, равными ширине дворцового фасада. Центральная дорожка разделяет всю террасу на 2 симметричных прямоугольника. Те, в свою очередь, разбиты надвое боковыми дорожками, в которых легко заметить еще 2 основные линии планировки парка. Здесь главная ось подчеркнута парными статуями «Афина Паллада» и «Александр Македонский». Обе они сделаны в виде герм и, как положено, представляют собой бюсты на опорах-столбиках. Заимствованные из античной скульптуры, гермы были популярны в пору классицизма, когда выполнялись чаще всего из мрамора, а изображали богов и героев. В парке Архангельского их можно встретить повсюду. На верхней террасе, украшая лестницу, гермы отмечают начало («Венера», «Юпитер»), середину («Аполлон», «Юнона») и конец («Диана», «Меркурий») боковых дорожек.

Главную роль в скульптурном собрании верхней террасы играет эффектная композиция «Геркулес и Антей». Помещенная в центр клумбы, она долгое время считалась копией античного оригинала, чему противоречили ее динамичные формы. Напряженные мускулы, лица, искаженные яростью и нечеловеческим усилием, естественные позы – все это напоминало резец Микеланджело. Действительно, после глубокого изучения удалось доказать, что «Геркулеса и Антея», воплотив замысел гениального флорентийца, в 1622 году создал его соотечественник Стефано Мадерна, а уже его, а не безвестного грека, скопировал русский мастер Михаил Иванович Козловский. Изначально «Геркулес и Антей» сражались в цветниках неподалеку от «Ореста и Пилада», впоследствии переименованных в «Менелая с телом Патрокла». В середине XIX века четверку «гладиаторов», как называли их писцы, разлучили, перенеся одну пару в парадный двор, а другую установив посреди верхней террасы.

Весной 1813 года, после ухода французов и усмирения крестьян, осколки разбитой скульптуры пришлось собирать по всему парку: «На большом террасе бюстов белого мрамора разбитых 16, статуев разбито 2, под террасами в падинах (нишах) бюстов лепных алебастровых разбито 26. Между нижних флигелей в цветниках статуев свинцовых вызолоченых 3 унесены вовсе…». Для ремонта садовой скульптуры в Архангельское прибыл московский мраморщик Пенно, который уже давно выполнял заказы князя. Заслугой этого мастера является большая часть скульптуры нижней, или большой, террасы, протянувшейся на 150 м параллельно фасаду дворца и, в отличие от террасы верхней, выходящей далеко за его пределы. От княжеского дома сюда можно спуститься по лестнице, официально относящейся к верхней террасе. Старинная, благородно-красивая, она сочетает в себе простую форму и эффектное оформление мраморными фигурами римлян, римлянок, львов и собак. Классически застывшие каменные лица и морды обращены в сторону Большого партера, поэтому все вместе статуи выглядят так, словно движутся в одном направлении с тем, кто на них внимательно смотрит.

Вид с верхней, каменной, террасы на нижнюю, зеленую

Скульптуру нижней террасы в старину возглавлял «Купидон с гусем» – фонтанная статуя неизвестного итальянского ваятеля XVIII века. Позже ее сменила столь же интересная, но уже опознанная авторская работа «Амур с дельфином» Джиромелло. Две парные скульптуры «Амур, вырезающий лук из палицы Геркулеса» были установлены вместо ваз, посчитавшихся слишком простыми для этого изысканного места. Оба «Амура» были скопированы с произведения французского мастера Эдма Бушардона. Однако один признан шедевром, если так можно сказать о копии, а другой – банальной подделкой, к тому же вылепленной не с оригинала, а с первого «Амура», который некогда украшал цветник перед Капризом.

Когда-то нижняя терраса, несмотря на обилие предметов искусства, являлась местом отдыха. Намного более декоративная, чем верхняя, она была свободна от парадной строгости. Ее не ограничивала рамка высаженных в одну линию деревьев. Вместо каменных плит зеленел газон, журчал фонтан, дамы и кавалеры сидели у воды на скамьях, сделанных из мрамора, наподобие тех, которые Николай Борисович видел в Версале. Прямоугольные участки нижней террасы как-то незаметно переходили в поляны пейзажного парка, а прямые дорожки соседствовали с узкими извилистыми тропами, тянувшимися к боковым фасадам дворца. Скульптура здесь пряталась в зелени, и только беломраморная фигура «Артемиды с ланью», стоящая рядом с могучим торсом «Аполлона Бельведерского», четко выделялась на фоне кустов сирени и подобных ей по высоте крон плакучих берез. Этот уголок усадьбы, несмотря на явную регулярность, был удивительно привлекательным, лиричным и к тому же заключал в себе символику, подготавливая гостя к встрече с Большим партером – не самой обширной, зато самой интересной частью парка.

Являясь важным элементом парковой композиции, он окружен некогда подстриженными деревьями и белоснежными статуями. Лучший вид на него открывается с верхних ступеней лестницы (нижней террасы), откуда это великолепное творение ландшафтного искусства кажется еще просторней, шире и красивее, чем в действительности.

Лестничные марши расходятся от площадки, выложенной серым песчаником, но, дойдя до половины своей высоты, внезапно поворачивают навстречу друг другу и плавно спускаются к земле. Двигаться по ним следует медленно, во-первых, чтобы не оступиться на широких ступенях, а во-вторых, чтобы в подробностях рассмотреть скульптуру, которая сопровождает каждый шаг того, кто спускается в Большой партер.

На широких перилах с каждой стороны лестницы возвышаются женские фигуры, символизирующие части света; ваятель ограничился 4 статуями – «Европа», «Азия», «Африка» и «Америка», – поскольку на тот момент мир еще не знал Антарктиды.

Статуи «Европа» и «Сидящий лев с шаром» на лестнице нижней террасы

У подножия лестницы скрываются гроты, входы в которые, хотя и не ведут в секретные подземелья, для надежности прикрыты решетками. Одна из трех пещер – небольшая, но с правильными греческими пропорциями – уходит в толщу стены, прорезая ее насквозь. Арку, темнеющую на фоне светлой стены, охраняют гермы, а те в свою очередь пользуются защитой пары каменных львов с неожиданно улыбчивыми мордами. В глубине этого грота прячется статуя Венеры Медицейской. Неизвестный русский мастер вылепил ее, вдохновившись прекрасным творением Клеомена, вывезенным из Афин римлянами и позже окольным путем оказавшимся в одном из музеев Флоренции. Центр лестницы, а заодно и всей нижней террасы, отмечают мраморные образы Флоры и Венеры. В обе стороны от богинь тянется, будто стремясь к бесконечности, балюстрада с впечатляющим ансамблем скульптуры – настоящая выставка античного искусства. В 22 парных бюстах балюстрады увековечены греческие мыслители (Демокрит) и герои (Тезей), римские императоры (Октавиан Август) и полководцы (Гай Юлий Цезарь, Гней Помпей). Латинские надписи с их именами имеются на каждом пьедестале, и если прочесть все, то нетрудно заметить, что скульптор, скорее всего по распоряжению князя, заимствовал героев из «Жизни знаменитых мужей» Плутарха.