Коллектив авторов - Два ангела на плечах. О прозе Петра Алешкина Страница 13

«Когда толпа собралась возле нас, мы выдавили ее от Белого дома к метро „Баррикадная“, окружили там и потешились. Резвились, как хотели. Было это после обеда, во время которого мы под сухой паек раздавили по бутылке водки на двоих. Помню, попытались зажать меня у киоска трое крепких парней, попытались отнять щит. Одному, помнится, он в черной шапке был, я врезал в переносицу так. что шапка его взлетела чуть ли не на киоск, а сам он рухнул, как чурбак. Нос проломил я ему точно. Второму, в дубленке, который успел ухватиться за щит и тянул его к себе, я двинул углом щита в зубы, рассек. Он рыкнул окровавленной пастью, а я его сверху еще дубинкой примочил так, что он сел на асфальт в грязную лужу. А третий, шустрый, похожий на голодную крысу, успел врезать мне ногой по коленке. Целил, гад, в пах. Ну, ногой так ногой! Этого я взял в пинки. Сшиб и по ребрам, по ребрам, по почкам, да еще дубинкой по башке добавлял. Он скукожился, сжался, закрыл голову руками. Когда я отходил от него, он так и остался валяться в мусоре у киоска. Разогретый, я погнал шерстить дубинкой налево и направо. И весело так, весело, чуть ли не с присвистом! Как жуки расползлись коммуняки. Не заметил я, как влетел в вестибюль метро. Там тоже поработал, остановиться не мог».

У Солженицына, например, рядовой человек только как жертва существующего режима. Алешкин пошел гораздо дальше: показал простого человека Сергея не только как жертву, но и как опору этого режима.

Далее Алешкин рисует механику провокаций. Власть, идущая против народа, может победить только при помощи лжи, обмана и насилия.

В этих сценах также можно увидеть, как легко и просто народ обмануть. Никитин и его сослуживцы выступают в роли провокаторов, и небезуспешно.

«Никитин открыл дверь машины, высунулся наружу и кричал:

– По машинам! В Останкино!..»

«Все идет по сценарию, – говорит он. – Там, – Никитин показал пальцем вверх, – больше всего боялись, что Руцкой не купится. Самое страшное было бы, если бы он не призвал народ брать мэрию и Останкино… Вот тогда бы Ельцин задницу почесал. А теперь от парламента пух и перья полетят…»

При всем при том, Никитин не испытывает абсолютно никакого уважения к нынешней власти. Он готов служить кому угодно, лишь бы платили. А сейчас тем более его время.

«Я уже посмотрел новости, – говорит он, – стреляют, кровушка льется. Гайдпр, весь синий, деревянный, к народу обратился, позвал к Моссовету. И, знаешь, дураки поползли грудью закрывать чужие кресла. И глуп же у нас народ…»

В результате очередного домашнего скандала Сергей убивает свою жену – выбрасывает ее с балкона. Инсценирует это как несчастный случай. После кровавой мясорубки у Белого дома, убивать ему легко.

В повести, конечно, не просто история жизни и морального падения человека, живущего в современной Москве. Это повествование о поганом времени, которое корежит обывателя, диктует ему свои законы, морально уродует человека. Несмотря на небольшой объем произведения, Алешкин написал эпическую вещь.

Повесть «Я – террорист» является как бы продолжением предыдущей. После штурма Белого дома Сергей получил широкую лычку на погоны и орден «За личное мужество».

Как бы шутя, Никитин предлагает ему заработать четыреста тысяч долларов. Немыслимая сумма для Сергея. Он сразу соглашается, хотя понимает, что дело наверняка криминальное.

Придумал его не Никитин, а кто-то наверху из омоновского начальства. Нужно захватить в заложники школьников в Ростове и потребовать за них выкуп в десять миллионов долларов и вертолет для перелета в Иран.

– А почему нам только по четыреста тысяч? Остальные кому? – спрашивает третий участник операции Сучков.

– Остальные не нам! – отрезал Никитин.

Операция прошла успешно. Ни в какой Иран они, конечно, не полетели, высадились в Дагестане – целые, невредимые и с деньгами.

Сюжет повести необычен, но по прочтении понимаешь, что все это могло бы произойти в действительности.

Рассказ «Убить генерала» продолжает тему омоновца Сергея. Он снова участник провокации, участвуя в убийстве генерала Рохлина.

Рассказ «Убить Ельцина» – о летчике майоре Разине, собирающемся спикировать на Кремль.

Все зло современной жизни сосредоточилось для майора в президенте России. Больно за страну, больно за свою семью. «Вспомнилось, как неделю назад Игорек приплелся из школы необычно молчалив и грустен. Вяло поставил ранец с учебниками возле тумбочки и закрылся в спальне. Разин понимал, что от одной картошки и капусты, которыми, слава Богу, снабжала теща из деревни, от такой еды изо дня в день радости детям мало. Не повеселишься на голодный желудок, не порадуешься. У него росла еще старшая дочь Машенька, недавно ей исполнилось одиннадцать. Раньше, когда зарплату платили и в продуктах недостатка не было, она была жизнерадостной, смешливой. А с недавних пор стала книжницей, тихоней, старалась не беспокоить попусту мать с отцом, занятых поисками куска хлеба. Учителям три месяца уже не платили зарплату, и он, майор, высококлассный летчик, страж Отечества, забыл, когда в последний раз получал зарплату. Но его семье еще не так тяжко, помогает деревенская бабушка. Прежде, когда платили пенсию, она подбрасывала деньжат. А теперь и ей несладко. Спасибо за картошку с капустой! а как Пугачевым живется, страшно подумать! И сколько еще таких терпеливых пугачевых по России!

Увидев Игорька на редкость унылым, Разин обратился к жене, Светлане Михайловне:

– Что с ним? Случилось что? Двойка?

– Нет… – ответила жена. Она недавно вернулась из школы, готовила обед, доставала квашеную капусту из холодильника. – Может, его поразил обморок Иринки Пугачевой?.. Понимаешь, – Светлана Михайловна поставила тарелку с капустой на стол. Разин с отвращением вдохнул надоевший кислый запах, – вызвала я ее к доске, она два слова произнесла и вдруг к стене прислонилась и поползла, поползла по нней вниз, колени подогнулись и кувырк на пол, как подбитая синичка… До сих пор в голове стоит стук от ее удара затылком о паркет… – Светлана Михайловна отвернулась к холодильнику и вытерла щеку ладонью. – Я думала – умерла!.. голодный обморок… От голода вся прозрачная стала, светится».

Но не хватает духу у майора Разина сделать задуманное. Подумал, а как же семья? Выбросят их из казенной квартиры, с голоду помрут. От такой картины помутнело в голове, направил самолет на голый берег Москвы-реки. Не знал майор, что уже и его напарник Пугачев выносит замысел. Вот только рассчитать нужно точно, чтоб наверняка, всей массой самолета обрушиться на кабинет того, кто столько горя принес нам.

Такие произведения Петра Алешкина и такая деятельность издательства «Голос» не могли не вызвать раздражения у определенных кругов. А тут еще семилетний юбилей издательства, с большим общественным резонансом прошедший в Центральном Доме литераторов! Выступали известные писатели, политики. Говорили о вкладе «Голоса» в отечественную культуру, о подвижничестве самого Петра Алешкина.

Что могли возразить на это те, кто призывал народ, как в повести, защищать их теплые кресла, кто набивал карманы и жирел на несчастье страны?

Они прибегли к привычному им методу – вранью. В их желтых листках стали появляться нападки на «Голос», на его издания. Алешкин не обращал внимания. Но однажды, смеха ради, прочитав уж особо гнусную и нелепую писанину, подал в суд и тот определил взыскать с клеветников весьма приличную по тем временам сумму.

Издательское дело нынче требует много сил, терпения. Это постоянное отсутствие денег на издания, это изматывающие душу переговоры с банками, дерущими за небольшой кредит в три раза больше; это сплошная нервотрепка, когда не спишь ночами. Не многие выдерживают такой темп и образ жизни. Уходят бывшие соратники – покой дороже. А есть и такие – как говорил тот же Достоевский: «Осыпьте его всеми земными благами, утопите в счастье совсем с головой, так, чтобы только пузырьки вскакивали на поверхности счастья, как на воде; дайте ему экономическое довольство, чтоб ему совсем уж ничего больше не оставалось делать, кроме как спать, кушать пряники и хлопотать о непрекращении всемирной истории, – так он вам и тут, человек-то, и тут, из одной неблагодарности мерзость сделает. Рискнет даже пряниками и нарочно пожелает самого пагубного вздора…»

Осенью 1992 года в «Голос» позвонил секретарь Московской писательской организации Николай Дорошенко: не возьмется ли издательство выпустить новый роман Леонида Леонова? Это имя знает каждый более менее грамотный человек в России – как же, по сути последний из классиков! Для любого издательства составит честь выпустить такой роман.

Но все оказалось не так-то просто. Издательствам, клепающим деньги на откровенной макулатуре, до фени были заботы о какой-то там классике. Они понимали, что роман, тем более философский, им денег не принесет. То ли дело чтиво для невзыскательного читателя: «Месть проститутки» или «Разборки мафии»!