Владимир Буров - Фарисеи. Эссе Страница 15

Смотрим Думу, криминальные новости и это буквально Ревизор. Устройство мира, каким оно было, таким и осталось. И душевное отношение героев друг к другу это только и есть:

– Ни на что не похоже. – Но на самом деле все так и есть. Люди и сейчас стараются жить дружно.

Гоголь в Ревизоре не ухудшает, а улучшает общество!

Мотив развязности, мотив умирания. Это умирающие люди, – говорит театральный критик.

– Откуда что берется?! Всё, что делают герои – это Норма! Это прилично.

Говорят, что почти все диалоги строятся на обрыве логики.

– А как иначе? Это же не научно-популярная статья, не рассказ о Теории Относительности. Создается Пространство. Атмосфера. То, что и называется художественным произведением.

Хлестаков – был сначала Свистуновым.

– Я никуда не шла.

– Отчего же вы никуда не шли.

Театральный критик:

– В Ревизоре нет ничего своего.

Но это только, если мы читаем клятву пионера, и тезисы Леонида Ильича о построении социализма. Там всё своё, личное, задушевное.

Говорят, что нет ничего светлого.

Светлое в том, что изображаются в спектакле 1952 года нормальные люди, а не подлые английские шпионы, и люди плохие. Это нормальные живые люди. От спектакля того времени я этого не ожидал.

И. Волгин:

– Не находите вы в себе свойств героев пьесы? – Ведь в каждом есть, что-то эдакое такое.

– Фантастика! Ибо:

– Это мы в лучшем, праздничном виде. Мы приодетые для праздника!

Театральный критик Николай Песочинский:

– Это ситуация, где нет разума. – И сам тут же приводит пример взаимодействия с официальными органами, которые один к одному похожи на гоголевские.

Так в чем же дело?

На даче у театрального критика требуют взятку.

– Не дам, – говорит.

Жаль, что он не сделал замечания, что нет разума в сцене, в разговоре Хлестакова с Земляникой, что, мол, пишите хоть на бумаге, я люблю читать веселые истории на досуге. Как Хлестаков мог сказать такие слова:

– Он ведь Ревизор! – И ответ здесь не будет простым. Как говорится:

– Без Шекспира не разберешься. Без его знаменитой фразы:

– Весь мир театр, и люди в нем актеры. – Жалоба делается Ревизору, а про любовь к веселым историям отвечает Хлестаков. И по Шекспиру, актер имеет на это право. Так как Хлестаков это и есть Ревизор. Как Смоктуновский – это Гамлет на сцене. Другого нет.

Критик считает, что на самом деле жизнь устроена иначе.

Хлестаковщина сидит в каждом человеке изначально – И. Волгин.

Так в чем же дело?

Тут либо признать это нормой, либо карикатурой, и тогда это Советский Крокодил и Правда, где плохими были только те, кого не приняли в пионеры, или в комсомольцы, или в партию.

Против этой нормы не устоят никакие человеческие устремления. Всё будет хуже. Тут может помочь только Библия. Она потому и существует, что мир по-хорошему таков.

Такие ошибочные выводы, которые делают литературные критики, возникают из-за того, что все они пытаются перевести художественный текст на обычный, разговорный логический язык. А это все равно, что сказать Высоцкому:

– О чем ваша песня? – или Ван Гогу и Сезанну, или Пикассо:

– А о чем, то бишь, ваша высокохудожественная картина? – Эти вопросы м.б., могут помочь в конкретизации, но как замена художественному произведению абсолютно не годятся. А именно так литературоведческие выводы и используются. Более того, именно заключения литературных работников считается настоящей истиной, затемненной в художественном произведении этой самой художественностью художника. Разумеется, для них самих.

Картина требует не перевода, а непосредственного контакта. Вышли из музея – всё, кайф закончился. Как от мужчины, или, наоборот, от женщины. Хотите и после продолжать наслаждаться? Пожалуйста, воруйте картину и вешайте у себя дома. В памяти ее не унесешь. Именно поэтому возникла письменность, рисунки быков, и бой барабана шамана – непосредственный Контакт. А совсем не для запоминания. Или большей доступности народонаселению великих идей. Для чего их перекладывают в художественную форму. Вот как написано у Пушкина:

– Приведем в пример сие сатирическое стихотворение Архипа Лысого:

Ко боярскому дворуАнтон-староста идет, (2)Бирки в пазухе несет, (2)Боярину подает,А боярин смотрит,Ничего не смыслит.Ах ты, староста Антон,Обокрал бояр кругом,Село по миру пустил,Старостиху надарил.

Обман в том, что информация зашифрована:

– Художественностью.

Вот пояснение. Многие до сих пор не верят, не понимают, что Апостол Петр, три раза отрекаясь во дворе первосвященника от арестованного Иисуса Христа – три раза взял Его вину на себя. Сначала яд предательства принял за Иисуса Иуда, а теперь Петр принял на себя три обвинения против Иисуса Христа в богохульстве, в неверии. Он три раза принял на себя стрелы, летящие в Иисуса Христа. Стрелы с надписью:

– Неверующий. – Ибо, отрекаясь три раза от Иисуса Христа, говоря:

– Я Его не знаю, – Петр объявил себя не верующим. Неверующим в Иисуса Христа, как Сына Божия. Отрекся ради Его спасения. И об этом есть фраза в Евангелии:

– Кто и Веру предаст ради Меня – тот будет спасен.

И это логично:

– Бог больше даже Веры.

То, что Петр тогда, во время ареста Иисуса Христа, не знал, что делает, ничего не значит. Ведь он и отрекался по воле Божьей. Как это и предсказал ему Иисус. Информация об этом отречении Петра была записана в Слове намного раньше. Также и плачет Петр не только потому, что понял, что предал Иисуса, но и потому, что понял однозначно:

– Иисус будет распят. – Предсказанное неминуемо свершится. Он плачет не только по себе, но по распятому Иисусу Христу.

В этом событии заложено не только настоящее, но будущее, и прошлое. Думаю, это понятно, что переводом, логикой, просто повторяющей текст, эту информацию не возьмешь. Нужно подключать весь мир, который и является художественным произведением.

– А боярин, пытаясь разобраться в записях на бирке, делает перевод. Понять же текст, можно только вступив с ним в непосредственный контакт. И, следовательно, умом не только Россию не измерить, но и как-то:

– Францию, Англию, Америку, Тибет. – И так далее. Вплоть до Японии, Египта и Древнего Мира.

17-й год как раз и бился с Гоголем. Его персонажи были хуже. Тут уже взятки могли брать только английские, японские и польские шпионы. Так сказать, античеловеки.

Нет, всё это делают нормальные люди, а не террористы с Альфы Центавра.

И Хлестаков – это настоящий Ревизор.

Почему диалог Гоголя правильный?

– Вы куда идете?

– Я никуда не иду.

– Отчего же вы никуда не идете? (посмотреть текст пьесы).

Ведь логичный, цепляющийся за последние слова партнера, диалог не верен.

Почему? Предполагается, что один человек логично, честно отвечает на слова другого.

Но это иллюзия! На самом деле это слова одного человека. Просто расписанные на двоих. Поэтому реальностью, правдой будет как раз диалог Хемингуэя, где очевидно, что говорит один человек. Там это сделано влюбленностью людей друг в друга, пониманием не просто с полуслова, но и со всего слова, так сказать. Люди по смыслу и так всё знают, что один хочет сказать или спросить у другого.

Здесь, в Ревизоре, тоже самое. По логике, смыслу слова одного цепляются за слова другого, как будто не знают ответа и хотят понять, чего хочет партнер. Но эта ошибочная установка сбивается бессмысленностью разговора. И получается реальная:

– Один знает все вопросы другого. И ответы. Как в жизни, происходит на сцене.

Говорят, что это абсурд. Но так любое художественное произведение – это абсурд. Абсурд до тех пор, пока вы не повторите вслед за Шекспиром:

– Ведь мир театр, и люди в нем актеры.

Если все видят, более того, приводят примеры из своей жизни, что в ней, в жизни все так же, как у Гоголя в Ревизоре – в чем абсурд?

Это такой же абсурд, как то, что плевелы и хорошие зерна растут вместе на одном поле.

Революция 17-го года как раз и вышибла из людей эту гоголевскую абсурдность. И что осталось?

Только одно. Мечта-идея:

– Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме.

Теперь хотят заложить в них чип капитализма. А не получается. Площадка для гоголевского абсурдизма отсутствует.

Вроде бы:

– Как это отсутствует?!

Именно так, по Ревизору, теперь все и происходит. И на даче взятку требуют, и в оформлении документов волокита и т. д. Это так, жизнь похожа, одна и та же, какой была – такой осталась.

Нет гоголевской оценки этой жизни. Увидели недостатки – раз, два, все решили. А на самом деле народ или безмолвствует, или говорит: