Евгений Жаринов - Фэнтези и детектив — жанры современной англо-американской беллетристики Страница 24

Именно в силу этой стилистической особенности пересказать романы Р. Зелазни почти невозможно. По тонкому замечанию видного английского фантаста (и одновременно историка фантастики) Брайна Олдисса, «Зелазни приготовит вам отменную сахарную глазурь, но самого торта вы так и не попробуете.»(10)

В случае с романом «Создания света — создания тьмы» египетская мифология во многом дана лишь как фон, как экзотический элемент в некой эстетической игре с читателем. В этом романе, как и во многих других произведениях писателя, наличествуют два смысловых плана:

1) сюжетный, или научно-фантастический (контакт с инопланетянами, управление сном, земная колония на далекой планете и т. д.);

2) мифический, который включает на основе египетских древних сказаний раскрытие авторского взгляда на миф о смерти-воскрешении, на проблему взаимоотношений «богов» и «людей», на проблему существования рая как некой утопии, построенной на несправедливости и лжи. Именно эта ориентация на утопическое мышление и позволяет прежде всего говорить о романе «Создания света — создания тьмы» как о «фэнтези», несмотря ни на какие элементы «киборк-панковой» стилистики, ориентированной, в основном, на чистую технологию.

В какой-то степени к египетской мифологии можно отнести и четырехтомную эпопею «Книга Нового Солнца» (1983–1985 гг.) американского писателя Джина Вулфа. Эта эпопея, написанная в жанре «фэнтези» представляет собой эпические хроники жизни подмастерья Пыточной гильдии Севериана. Движение сюжета осуществляется в данной книге на богатом самобытном фоне: умирающая (вследствие угасания светила) планета Урт, жители которой давно и сознательно отказались от достижений технического прогресса. Место науки заняла магия, что метафорически призвано в какой-то мере отражать и современную ситуацию Запада. Итак, планета Урт и ее обитатели живут лишь в ожидании «второго пришествия» некого Миротворца, способного заново зажечь солнце и дать, таким образом, новый импульс к жизни.

Следует отметить, что уникальность серии Вулфа, сумевшей соединить в себе сюжетную насыщенность «героической фэнтези» и богатый мифологический контекст современной интеллектуальной прозы, включая сюда и сложные лингвистические конструкции, позволила критикам сравнить построенный писателем мир с произведениями Дж. Толкина.

В отличие от Р. Зелазни и его романа «Создания света — создания тьмы», эпопея Дж. Вулфа напрямую не прибегает к египетской мифологии. Скорее всего, здесь речь может идти о неком симбиозе многих мифологических представлений, включая в сюда и христианские сказания, и идею Апокалипсиса.

Однако первая часть эпопеи, роман «Тень палача» (The Shadow of the Forturer,1980), который получил в 1981 году Всемирную премию «фэнтези», в немалой мере напоминает знаменитую египетскую «Книгу мертвых». В Гелиопольской песни, например, таким образом представлена общая египетская картина жизни и смерти:

«Наши предки покоятся там со времен мирозданья.Из тех, кто родится на свет во множестве неисчислимом,Не осядет в Египте никто,В Городе Вечности всем поголовно приют уготован.» (11)

Известно, что обитатели нильской долины очень рано решили для себя извечную проблему жизни после смерти. Довольно долго смерть представлялась египтянину просто как разлука «астрального тела» — Ка — с тленной оболочкой. Нужно было только научиться вновь восстанавливать эту связь, причем сделав тленное нетленным. Для этой цели были разработаны, с одной стороны, методы мумификации трупа, а с другой — магические формулы, которые позволили бы «астральному телу» обитать в мумии.

Гробница была для египтянина, таким образом, не саркофагом, не склепом в нашем смысле слова, а домом. В ней навечно поселялся умерший, его мумия, статуя и его душа. Рядом с городами вырастали их молчаливые двойники-некрополи, куда постепенно переселялись жители. Умершие цари господствовали над этими некрополями в своих пирамидах. Но, в отличие от простых смертных, фараоны получили привилегию восходить из пирамиды ввысь, в царство богов. Уже не просто Ка, «астральное тело», а сама душа — Ба — фараона имела право пребывать в сонме высших существ.

В период Древнего царства посмертная судьба человека определялась главным образом состоянием гробницы и заупокойным культом. Поэтому строительство гробниц было главнейшей заботой тех египтян, которым средства позволяли соорудить себе вечный дом. Фараоны начинали строить гробницы с первых дней правления, а многие вельможи в древнеегипетских документах указывали на сооружение усыпальницы как на важнейшее событие своей биографии. (12)

Именно эту атмосферу всеобщего декаданса и хочет передать в своем первом романе «Тень палача» Дж. Вулф. Описывая жизнь главного героя Севериана, писатель довольно точно воссоздает психологию подростка-сироты, который, в силу обстоятельств, должен жить в некой странной гильдии палачей, где с детских лет людей готовили к служению довольно страшному искусству: мучить, а затем мастерски, тонко, с болью и без нее забирать у своих жертв жизнь.

Мальчики, принадлежащие этой своеобразной гильдии палачей, — сироты. Их родителей, чаще всего знатных вельмож, самих лишили жизни в этих стенах, а затем погребли в красивых склепах, которые и становятся местом для игр и развлечений. Описание склепов в романе Дж. Вулфа создает ощущение целого города мертвых, неких домов, где продолжают жить души умерших. Именно в один из таких склепов и любит приходить юный Севериан и подолгу смотреть на фамильный герб, изображающий плывущий корабль. У Севериана создается полное ощущение, что погибшие родители его покоятся именно здесь и что они продолжают с ним общаться и после смерти. Примечательно, что почти у каждого юного воспитанника гильдии палачей есть свой особый склеп-дом, где он также ищет общения с родителями. Дж. Вулф здесь явно пытается воссоздать особый тип психики, особый тип мировоззрения, где общая идея Смерти оказывается весьма созвучной с древнеегипетской концепцией.

По мере развития сюжета Севериан вынужден покинуть гильдию, т. к. совершил самое страшное преступление: вместо того, чтобы по всем законам искусства палача уготовить своей жертве медленную и мучительную смерть, юноша влюбился в прекрасную заключенную и даровал ей смерть скорую и безболезненную. Отметим, что восприятие смерти как простого перехода из одного живого состояния в другое также берет свои корни в египетской мифологии. Проступок Севериана как раз и заключается в том, что он пренебрег своими магическими обязанностями палача, который либо ускоряет, либо замедляет этот переход.

Впрочем, в дальнейшем эпопея уже не так строго следует канонам египетской мифологии. При чтении у читателя создается впечатление, будто автор стремится использовать не одну, а сразу несколько мифологических систем для создания особой атмосферы декаданса и распада, царящих на всей планете Урт.

К жанру «фэнтези» можно отнести и книгу известного современного прозаика Нормана Мейлера «Вечера в древности»(1983). Эта книга словно выпадает из общего контекста творчества известного прозаика. Н. Мейлер, заявивший о себе как о мастере еще послевоенной книгой «Нагие и мертвые» (1948), в основном принадлежал к такому направлению в современной американской литературе, как журнализм. Так, его документально-репортажная книга «Песнь палача» (1979) стала настоящим международным бестселлером и получила Пулитзеровскую премию. На ее основе вскоре был снят фильм, также получивший всеобщее признание. Сам Н. Мейлер свою «Песнь палача» назвал «романом подлинной жизни» («a true life novel»). Такая ориентация автора на правду факта вроде бы не позволяла перейти в сферу так называемого чистого мифотворчества. Поэтому тем более примечательно неожиданное обращение писателя к египетской мифологии. Рассматривать книгу «Вечера в древности» как простую иллюстрацию из Мифологического словаря вряд ли возможно. Главным героем данного повествования является некий египтянин, который неожиданно просыпается в своей усыпальнице в качестве «астрального тела Ка» и начинает свои скитания. Жизнь людей теперь дается через призму этой блуждающей души и поэтому обретает свой философский смысл.

Параллельно с этим сюжетом дается и история вечновозвращающегося бога Озириса. Рассказывается о его гибели, о обнаруженном теле погибшего и, наконец, о чудесном воскрешении из мертвых. По мнению ряда историков религии, именно сюжет вечновозвращающегося бога Озириса и повлиял на греческий миф бога Диониса, а затем оказал свое воздействие на христианские сказания. Сами египтяне эпохи Династий также были уверены, что после смерти они словно все воплощаются в вечном Озирисе. Приход «астрального тела Ка» одного из египтян к пониманию, а затем и слиянию с судьбой вечного бога, лежит в основе всего романа Н. Мейлера «Вечера в древности».