Владимир Буров - Фарисеи. Эссе Страница 5

Так, когда произошло разделение людей на две совершенно разные категории? В семнадцатом году? В тридцать седьмом? Или когда Пастернака Семичастный назвал свиньей. То есть предателем. Если назвать людей, хорошо запоминающих номера статей Конституции Простыми, а остальных, тех, кто изобрел микроскоп, телескоп, открыл Теорию Относительности, написал Гамлета – Сложными, то получается, что Пастернак просто не знал, что здесь живут все Простые. Рассказал, что когда-то здесь, оказывается, жили и Сложные. И это, видимо, вошло в противоречие с теорией Развитого Социализма о входящих в него только Простых людях. Почему только Простых? Потому что других здесь никогда и не было. По крайней мере, давно уже не было. И вдруг опять! Пастернак. Разумеется, он кушает не там, где спит. А спит в спальне, ест в столовой. По системе профессора Преображенского. А оказалось, что здесь уж нет Преображенских. Все далече.

А собственно, где далече? Когда произошло это деление людей на Простых и Сложных? Почему именно на Простых и Сложных? Просто это заимствование классификации людей, нет, не у Карла Линнея, а у Михаила Шолохова. Он в своих выступлениях всегда просто начинал с примера самого себя, как просто Простого человека, попросту говорящего с Простыми людьми. Остальные, очевидно, были Сложными.

Может быть, это деление уже было с Сотворения Мира. А не явилось результатом Дарвиновской эволюции, или было занесено сюда с других планет для облегчения жизни Простых людей. Точнее, они и сделали часть людей Простыми людьми, которым по самому их устройству не надо делать открытия. Людей, которым напрочь не нужен мерседес. Ибо в них вставили чип следующего содержания:

– Лучше не иметь, чем иметь.

Тогда как по Библии наоборот:

– Надо иметь, чтобы отдать имеющееся.

Простой вроде бы сразу обходит Сложного. Он сразу ничего не имеет. И отдавать ничего не надо. Так сказать, уже готовый Совершенный человек. Можно говорить не стесняясь:

– Коммунист. – Или, по крайней мере, эсэр. Которых, как некоторые говорят:

– Хорошо бы объединить. – Хорошо бы, конечно. А потом опять разъединить. И так далее. А почему нет? Ведь сделать это можно проще простого. Вон один знаменитый простой артист этого не понял, так его теперь больше не пускают на разговоры с аудиториями Мужик не увидел разницы между простыми людьми. А ведь всё просто: просто одни коммунисты, а другие просто эсеры.

Тем не менее, это лирика. Ибо вопрос этот не простой, а наоборот, сложный. Вопрос о том, когда появились Простые люди? В семнадцатом году, в тридцать седьмом, во времена разногласий между Пастернаком и Семичастным, или намного раньше. Может быть, они появились как раз во время пушкинского Медного всадника?

Предполагается, что Евгенией Медного Всадника это сам Петр, сам Медный Всадник. Только в будущем. Так сказать, будущее в настоящем. А именно: Предвидение. И Всадник скачет за ним не для того, чтобы убить, а чтобы изменить, точнее:

– Восстановить.

Из романа Пушкина Евгений Онегин известно, что Татьяна писала на стекле:

– Заветный вензель: О да Е.

Е, вписанное в О – этот вензель – это и есть вид Погремушки Исиды.

Нева, как написано у Пушкина в Медном Всаднике, больна. А это и значит, что вензель разорвался, О разъединено с Е. Часть овала, на котором крепятся струны обломано. Можно сказать, что В это и есть Систрум, Погремушка Исиды. Е – Систрум с разбитым краем.

Поэтому УЖО Евгения это будущее для В, Всадника, это Е, гибель. Гибель, потому что Систрум больше не будет работать. Он больше не будет звенеть, не будет больше греметь, побуждая людей на штурм Крепости Войнича. Все превратятся в Простых людей. Медный Всадник гонится за Евгением, чтобы остановить поток разбушевавшейся Невы, чтобы восстановить Е, превратить его в В. Деревянный человек должен умереть, умереть в человеке! чтобы он был способен завоевать Крепость Истины.

Это битва за будущее России. Какой она будет? Простой? Или Сложной?

И, как заметил Чацкий с ужасом, она стала Простой. Нет наук и искусств не из-за чьей-то случайной глупости, а уже по:

– Закону Природы. – В ней уже царствует Простой Человек. И после семнадцатого года не произошло ничего нового. Только еще большее утверждение царства Простого Человека. Теперь это:

– Простой Советский Человек!

И, каким он был, таким он и остался на сегодняшний день.

Не напрасно среди Простых людей усиленно распространяется идея, что быть каменным это плохо. Но Петр Первый переводится, между прочим, как:

– Первый Камень. – А Петра Первого пропагандируют, как хорошего, правильного человека. Как правого.

И не замечают, что первый Апостол Библии тоже Петр. Камень. В Библии это уж точно не случайно. Тем не менее, быть каменным среди Простых людей распространяется, как быть плохим. Как ругаться матом, или быть членом группы Пуси Райт. Бранящиеся Киски.

Вопрос о неправоте Петра Первого в принципе не снимается. Ведь его окаменению противопоставляется, пожалуй, еще более великая идея. А именно:

– Священное право собственности. – Евгений хочет иметь свой дом и жену. Кажется, что это слишком мало. Но в бесчисленное число раз больше, чем ни за что сидеть в лагере шестнадцать лет, как Арманда Эфрон. Без мужа, детей и дома. Более того, без права иметь дом и работу после освобождения. Только в лесу с медведями. Официально было запрещено принимать ее на работу и сдавать жилье.

Таким образом, Медного Всадника можно превратить и в Тифона, несущего распад и нарушающего естественный ход истории. Как зараза, привезенная сюда инопланетянами с Сириуса или Альфы Центавра. И тогда Евгений – это раненая Исида. А Простые Люди результат не естественного хода истории, а:

– Артефакт. – Инопланетный вирус. Как жрецы ацтеков в Теночтитлане.

И да:

– Простые Люди – это люди с той же закваской, что и фарисеи в Библии.

Всё-таки нет-нет, да удивляешься, как можно блокировать всё: науки и искусства? Ведь так и есть будет нечего. Ну, ладно, пусть все Сложные переведутся, а на Простых и этого хватит. А как быть с армией без мерседесов? На лошадях не удастся устоять ведь против мерседесов. Думаю, инопланетяне дали людям ответ и на этот вопрос. Как уже было сказано:

– Сами все дадут!

– А именно? – может быть, не понял кто-то. И тогда прозвучал древний заветный код инопланетян:

– Как? Да очень просто. По Ленд-лизу. – Сильно. Честное слово: очень сильно. Зачем иметь своих Сложных, когда их и так кругом полно. Как сорняков на картошке! Дадут такие мерседесы, что потом сами закачаются. Правда, какой-то Сложный Веник додумался до Джексона, но так ведь на них одних свет клином не сошелся. Найдутся другие. Этих мерседесов, как педров в Испании. Очень много и без Джексона-Веника. Зачем нам свои? – Вот это точно:

– Риторический вопрос.

Получается, что не:

– Петр прав, и Евгения жалко. – А:

– И Петра жалко и Евгения тем более. – Ибо Петр – он и в Африке Петр, а Евгений – это наше Счастье. Один, мой, единственный. – Это мы. Получается так, что кругом Петры, а нам нужны Евгении. Как говорится:

– Мы и сами хотим жить! – А то всё поселения, да гулаги.

Некоторые говорят, что так и должно быть. Ибо… ибо мы живем в Исторической России. Дас ист фантастиш.

Или:

– Искусство основано на традиции! – Откуда копаются эти аншлаги? В том смысле, что многочисленные резолюции – слово на букву х в его ослабленном значении – знает о чем.

Откуда берутся эти многочисленные оппозиции разуму больше похожие на оппозицию оппозиции? Ведь очевидно, что история не одна, а две! Точно также, как и традиции две. Не обязательно история, это победа Петра над Евгением, не обязательно это Гулаг. Точно так же, как традиция – это не обязательно водка, селедка и балалайка. Не обязательно соцреализм. То есть, как то, что могло бы быть. Типичное, в общих чертах. Существует точность. Но точность трудна, это не то, что рядом. Точность находится в крепости. И люди могли бы взять крепость. Могли бы, если бы знали, что она там. Поэтому Войнич и нарисовал Крепость в своем Коде. Потому что никто об этом не знает. Точнее, ее нарисовал кто-то другой, а Войнич, вероятно, только скопировал эту Книгу. А может быть, только сохранил, как это и считается.

Со времени Майя ничего не изменилось. Вот если сейчас, как тогда взять в плен десять тысяч переводчиков и выстроить их в четыре километровых очереди к… к Силиконовой Долине, где предполагаемая зарплата от пятнадцати тысяч долларов, все равно никто не сделает правильного перевода. Не могут. Более того, если их выстроить к Пирамиде Майя, где зарплатой будет не пятнадцать тысяч долларов, как у главных бухгалтеров московских ЖЭКов, а жизнь, все равно даже самые неплохие актеры не смогут прочесть перевод, как надо. Даже самые хорошие. Даже если будут знать, что за это незнание им вырвут сердце и отрубят голову. Поэтому жертвоприношение, в конце концов, и стало пережитком прошлого. За бессмысленностью. Крепость не возьмешь штурмом. Потом пробовали заставить людей соображать строительством Петербурга. Нет. Гулаг нет!