Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08 Страница 7

Пекуньо от неожиданности разинул рот и потрясенно уставился на женщину.

— К-конечно, не знаю, — заикаясь, пролепетал он.

— Она и ее сообщник, неотразимый капер Белармо, были партнерами во множестве весьма хитрых эскапад. Несколько лет подряд они успешно втирались в доверие, обманывали, воровали и грабили, получая неплохие доходы. Большая часть успехов достигнута за счет того, что Флерайе очень хороша собой. Разве не так, Фолко?

— Э-э-э… да. Это правда, — пролепетал я, сумев наконец оторвать взгляд от несомненных достоинств блондинки и огромных, серых, медленно влажнеющих глаз.

— Не обращай внимания на ее слезы, — посоветовал Астольфо. — По желанию она может лить их, как из канистры.

Глаза, будто по волшебству, высохли и полыхнули алой яростью.

— Несколько лет назад наши дорожки пересекались, и Флерайе спасла своего Белармо от участи, которую я готовил ему. Позднее я, возможно, раскрою свой план во всех подробностях. Но, как я понимаю, они поссорились. Более того, я уверен, что купленная вами тень принадлежит именно ее возлюбленному.

— То есть она не имеет никакого отношения к Морбруццо? — уточнил Пекуньо.

— Этот неистовый пират наверняка уже успел бы вернуть свою тень, где бы ее ни прятали и какую бы цену ни запросили. Нет, это тень Белармо.

Астольфо продолжал удерживать тень у плеча.

— И ты видишь, в каком она ужасном состоянии? Флерайе немало поработала, чтобы напитать ее ядом. Смена красок, которую мы видим, тошнотворные оттенки и тона — явные тому доказательства.

— Яд…

Едва слышный шепот Пекуньо казался эхом самого себя.

— Разве она не подстрекала тебя завернуться в тень? Не расписывала, каким бравым ты будешь выглядеть, когда она придет в твою спальню? Но гнев и ревность, бушующие в глубинах этой тени, высосали твою мужскую силу и еще больше тебя состарили. Разве не так?

— Чистая правда, чистая правда, — причитал Пекуньо. — И если ты достанешь из глубин тени саблю, которую она туда уронила, и дашь мне…

— Нет-нет, — отказался Астольфо. — Ничего подобного. Я спас твою жизнь, и теперь ты у меня в долгу. Ровно на три тысячи золотых иглов. Остальные три тысячи я получу от Белармо, когда мы спасем его из той гнусной дыры, где его пытают.

— Он еще жив?

— Будь он мертв, то есть если бы любовница избавилась от него, его тень выглядела бы бледной и жалкой, почти безжизненной. Но сейчас она находится в полной гармонии со своим хозяином, отражая его состояние. Полагаю, всему положила начало ссора любовников, причиной которой стала ревность.

— Грязная кабацкая девка! — выплюнула Флерайе. — Потаскуха с титьками, как причальные тумбы! Зад — как бочонок для мусора!

— И поэтому ты подкупила его людей, и они ополчились на него, а ты осуществила свою месть, — кивнул Астольфо. — Но тут ты сообразила, как получить несколько лишних монет и довершить унижение Белармо, а заодно и моего друга Пекуньо.

— Последнее время у меня нет настроения нянчиться с самодовольными фатами, — отрезала Флерайе.

— И все же единственный способ избежать виселицы — сказать, где можно найти твоего любовника. Спасая его, ты спасаешь себя. За остальные преступления тебе полагается трюм в плавучей тюрьме, направляющейся в жаркие широты. Но теперь самый момент признаться, поскольку твой дружок, в конце концов, немногим лучше пирата. Однако если он умрет, тебя уж точно пошлют на казнь. Думаю, ты недолго сможешь вынести еще одно пребывание в плаще из тени Белармо. Ярость, бушующая в его духе, пока тело лежит в оковах и подвергается пыткам, делает прикосновение тени почти невыносимым, не так ли?

После этого девица призналась, что Белармо лежит в подвале склада в Смрадном переулке, и объяснила, как туда попасть. А потом, окинув мастера злобным взглядом, добавила:

— Осмелюсь предположить, Астольфо, что мы еще встретимся. И, возможно, в следующий раз тебе повезет куда меньше.

— Возможно, к следующему разу Фолко научится лучше орудовать шпагой.

Итак, Пекуньо получил в награду жизнь и остаток здоровья. Астольфо стал богаче на шесть тысяч иглов. Белармо был спасен от мук. Моей же наградой стали бесконечные учебные поединки с Мутано и, как следствие, черные, будто оникс, и пурпурные, словно закат, кровоподтеки. Поверьте, обучение ремеслу похитителя теней дается нелегко, и я не стал бы так бездумно рекомендовать его всем тем, кто познакомился с моей историей.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА

© Fred Chappell. Thief of Shadows. 2010. Публикуется с разрешения журнала «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».

Далия Трускиновская

Троянский кот

Евдокии Кудрявцевой — с искренней благодарностью.

Иллюстрация Евгения КАПУСТЯНСКОГО

В ночь с 5 на 6 июля 1898 года домовладельцы, живущие на Большой Купеческой, их семьи и постояльцы были разбужены выстрелами. Перестрелка длилась недолго. Выглянув в окна и убедившись, что нигде нет пожара, обыватели улеглись спать.

Наутро полицейские сыщики обходили дома справа и слева от участка, недавно приобретенного негоциантом Зибенштейном, спрашивали о количестве выстрелов, о прочих звуках, о точном времени пальбы и о тому подобных глупостях. Обыватели поняли, что револьверной стрельбой баловались в будущем Зибенштейновом доме, который строили с прошлого года и уже подвели под крышу. Владелец оптового склада колониальных товаров Лабуцкий по вечерам играл в трактире с частным приставом Беренсом на бильярде и по дружбе спросил его, что случилось.

— Да вроде ничего не случилось, — сказал Беренс. — Может, студенты дурака валяли. Стекла в первом этаже перебиты, и все.

Студентов не поймали, собранные сыщиками гильзы выбросили, стекла Зибенштейн купил новые — так это дело и забылось.

А меж тем особняк, еще не став настоящим домом, приобрел первого жильца.

Это был столичный житель Адам Боннар, забравшийся в провинциальный город по важной причине — он служил в частном сыскном бюро и преследовал плохого человека, лишившего жену самого обер-полицмейстера фамильных бриллиантов. Бриллианты отнюдь не были украдены, а просто исчезли при очень сомнительных обстоятельствах — фигурировали там и тайные визиты полицмейстерши в некую гостиницу, и вранье насчет помирающей тетушки, и сплетни прямо в каком-то гомерическом количестве. Потому-то пострадавший супруг через подставное лицо обратился к светилам частного сыска.

Как Адам, идя по следу, оказался в недостроенном доме, кто именно там его встретил, чья пуля вошла в сердце, когда в подвале образовалась яма глубиной в целых два аршина, куда потом подевались лопаты — не суть важно. Тело неудачника злодеи закопали и разбежались.

Менее всего они могли предположить, что такая смерть — вернейший путь к бессмертию. Уже на следующую ночь Адам бродил по особняку, плохо понимая, что с ним случилось.

Привычка сопоставлять факты и делать выводы очень пригодилась — вскоре Адам догадался, что стал привидением, привязанным к дому надолго — видимо, до того дня, когда найдут его прах, захоронят по-человечески и отпоют. Но особняк Зибенштейна строился на века, пол в подвале замостили каменными плитами, и мало надежды было, что кому-то придет в голову под ними ковыряться.

Адам погоревал и понял: нужно чем-то занять себя. Он привык жить деятельно, весело и боялся, что скучное существование привязанного к дому привидения — вернейший путь к безумию.

Он наблюдал за строителями, видел их мелкие хитрости, бродил по саду, слышал, как за высоким забором в кустах дважды в неделю возится парочка, и вычислял: отчего дважды в неделю, кем служит кавалер, если в иные дни занят, и почему бы им не пожениться.

Сперва его мир был ограничен этим забором. При попытках перелезть или перепрыгнуть (Адам мог теперь подскакивать на сажень в высоту) бывшего сыщика отбрасывало нечто вроде прозрачной натянутой простыни. Но однажды ночью он обнаружил, что обойщики и декораторы не заперли ворота. Ночь выдалась лунной, и от щели между створками начиналась светлая дорожка. Адама осенило, он пошел по ней — и даже пересек улицу.

Покойный сыщик был убежден в своей незримости — ведь слонялся же он по вечерам среди маляров и паркетчиков, а его никто не видел. И он даже испугался, услышав хриплый бас:

— Ого! Еще одно несчастное создание навеки к сей скорбной юдоли прилепилось!

Адам еще не отвык при опасности хвататься за револьвер, вот только оружия теперь не имел — непонятным образом вся его одежда, включая хитрые новомодные подтяжки для носков, перешла в призрачное состояние, а револьвер — дудки!

— Не трепещи! — прорычал бас. — Пива желаешь ли?

— Пива? То есть как?