Патрик Бьюкенен - Смерть Запада Страница 10

«Для человека из 2000 года самым удивительным в этой системе показалось бы то, что ее принимала и поддерживала широкая публика. В опросах общественного мнения большинство американцев (свыше 85 процентов), как мужчины, так и женщины, соглашались с тем, что мужчины должны зарабатывать деньги на всю семью и что женщины должны работать разве что для собственного удовольствия. Подобное разделение обязанностей считалось верхом справедливости»17.

Система прекратила свое существование в 1960-х годах, когда феминистки ухитрились добавить к акту о гражданских правах (1964), защищавшему права афроамериканцев, ряд положений о равенстве мужчин и женщин, в том числе положение о запрете дискриминации по половому признаку. Это положение превратило Комиссию по равным возможностям труда (КРВТ) в орудие против «семейной ренты». Объявления о найме на работу мужчин были признаны дискриминационными и, как следствие, незаконными. На смену «этическому контракту» пришло равенство полов. Права индивидуума отныне стали важнее требований семьи. Зарплаты женщин резко возросли, и по мере того как женщины овладевали профессиями, которые прежде считались сугубо мужскими, — шли в медицину, юриспруденцию, журналистику, академическую науку, управление, бизнес, — начали распадаться семьи.

Между 1973 и 1996 годами, пишет доктор Карлсон, «реальный средний доход мужчин старше пятнадцати лет, работающих полный день, сократился на 24 процента, с 37 200 до 30 000 долларов»18. Маршируя под знаменами феминизма — одинаковая плата за одинаковую работу, равная оплата сопоставимых работ, — женщины вступили в прямое состязание с мужчинами. Миллионы преуспели в этом состязании, отодвинули мужчин и заняли их места. Их доходы неуклонно росли, в то время как доходы женатых мужчин снижались и в относительном, и в абсолютном выражении. Возросло давление на семьи, и мужчины стали поддаваться на — требования своих жен, которые «рвались обратно на работу». Молодые мужчины вдруг выяснили, что на рубеже двадцати лет они, оказываются, зарабатывают еще слишком мало, чтобы содержать семью, как им того ни хотелось. Лишенные обязанностей мужа и отца, многие из этих мужчин вступили на скользкий путь — некоторые даже оказались в тюрьме. 1

Молодые американки поняли, что могут добиться самостоятельности и независимости. Им не нужно больше спешить с выходом замуж. Большинство так и поступает. В 1970 году лишь 36 процентов женщин в возрасте от двадцати до двадцати четырех лет оставались незамужними. К 1993 году в категории никогда не выходивших замуж состояло 68 процентов женщин аналогичного возрастного диапазона. Среди женщин в возрасте от двадцати пяти до двадцати девяти лет количество «убежденных незамужних» возросло с 10 до 35 процентов19.

Молодая семья с детьми ныне представляет собой редкость. Только богатые молодые люди могут позволить себе такую роскошь — а богатых подобное не интересует. Учитывая приверженность Демократической партии феминизму (демократы даже поддержали законопроект об абортах), а также склонность Республиканского Национального комитета к либертарианской идеологии и его подчиненность корпоративным интересам, мы можем смело сказать — зов «богов рынка» для большинства современных женщин куда значимее, нежели знаменитые слова книги Бытие: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю».

Многие консерваторы примкнули к ереси экономизма — современной версии марксизма, которая гласит, что человек — экономическое животное, что свободная торговля и свободные рынки есть путь к миру, процветанию и счастью, что если мы только сможем установить правильные предельные ставки налогов и отменить налог на прибыль, нас неминуемо ждет рай на земле — индекс Доу-Джонса зашкалит за 36 000 единиц! Но в Америке 1950-х годов подоходный налог для самых богатых граждан превышал 90 процентов, и США той поры, по всем социальным и этическим параметрам, были лучшей страной, нежели нынешняя.

Бывший радикал и обращенный христианин Орестес Бронсон заметил признаки нарастающего «поклонения Маммоне» еще в девятнадцатом столетии: «Маммонизм стал религией англосаксонского мира, а о Боге мы просто-напросто позабыли. Мы утратили нашу веру в благородное, прекрасное и справедливое»20. Столетие спустя другой человек, пришедший к вере от материализма, напоминает нам о том же; Уиттакер Чамберс говорит; «Главная проблема нашего времени — не экономика, а вера»21.

В 1960-х и 1970-х годах набрало силу «антиобщественное» движение — ответ элиты на всплеск рождаемости. Пол Эрлих, биолог из Стэнфордского университета, стал основоположником этого движения; его книга «Популяционная бомба» сделалась катехизисом контроля за рождаемостью, как «Тихая весна» Ричарда Карсона — катехизисом движения в защиту окружающей среды. Эрлих явился, скажем так, современной аватарой Томаса Роберта Мальтуса, британского философа, чьи рассуждения о неизбежной голодной смерти всего человечества были столь блистательно опровергнуты девятнадцатым столетием. Мальтус писал: «Можно утверждать наверняка… что население, ежели его не сдерживать, будет возрастать в геометрической прогрессии, то бишь удваиваться каждые двадцать пять лет»22. А поскольку производство пищи не может расти с той же скоростью, предрекал сей мрачный пророк, человека ожидают всеобщий голод и смерть.

Мальтус, как показало время, ошибался относительно производства пищи ничуть не менее, нежели Эрлих — относительно мировых ресурсов, которые, по его мнению, стремительно иссякают. Сегодня шесть миллиардов человек, составляющих население земного шара, живут куда лучше, чем три миллиарда в 1960 году, два миллиарда в 1927 году или миллиард в 1830 году. Причинами голода и несчастий служат некомпетентность политиков и криминальная обстановка, безумные идеи и бредовые идеологии, а никак не прирост населения Земли.

Опубликованная клубом «Сьерра», книга Эрлиха быстро стала настольной во многих высших учебных заведениях. В 1977 году бывший министр обороны и президент Всемирного банка Роберт Макнамара пытался подыграть Эрлиху. «Продолжающийся прирост населения, — говорил он, — неизбежно приведет к нищете, голоду, нервным срывам и конфликтам, которые поставят под угрозу социальную, экономическую и политическую стабильность»23.

В 1978 году комиссия Конгресса США по проблемам населения объявила, что «важнейшая биологическая система, от которой зависит само существование человечества, подвергается опасности вследствие быстрого роста населения планеты… и отмечаемой в некоторых случаях потери производительности»24. Как пишет Жаклин Касун, автор книги «Война против населения», примерно в те же сроки Смитсоновский институт подготовил «передвижную детскую выставку под названием «Население: это наши проблемы»; на этой выставке, в частности, имелось изображение дохлой крысы на тарелке, которое символизировало пищевые ресурсы грядущего»25.

В результате этой пропагандистской кампании, организованной американской научной и политической элитой, общественное мнение стало склоняться к поддержке идее контроля за рождаемостью. Впрочем, близко к сердцу теорию Эрлиха приняли только представители зажиточного и среднего классов развитого мира, третий же мир, который, собственно, и был целью кампании, практически проигнорировал эти рассуждения. Итог налицо: падение рождаемости в странах «общества изобилия» и бум рождаемости по всему третьему миру.

Выступать в поддержку абортов сегодня — почти непременная характеристика «современной женщины». Для многих феминисток словосочетание «освобождение женщины» означает отказ от традиционной и, по их мнению, стесняющей роли жены, матери и хозяйки дома. Однако среди основательниц феминистского движения были и те, кто придерживался иного мнения. Обозреватель «Нью Оксфорд Ревью» католик Джозеф Коллисон заметил по поводу решения Верховного суда по делу «Роу против Уэйда»:

«Ранние феминистки горячо выступали против абортов. Элизабет Гэди Стэнтон, организатор первого собрания феминисток в 1848 году, называла аборт «преступным и богопротивным деянием». А Сьюзен Б. Энтони, поборница права женщин голосовать, писала, что «не важно, какова была причина, но женщина, совершившая сие, есть преступница. Это постыдное деяние отяготит ее совесть и будет обременять ее даже на смертном одре». Именно феминистки девятнадцатого столетия выступили инициаторами законов, которые объявили аборт преступлением»26.

Коллисон прибавляет, что в первых изданиях «Женской тайны», основной работы Бетти Фридан, об абортах вообще не упоминалось. В обиход эта тема вошла только в 1960-х годах.

Перед Второй Мировой войной, когда Маргарет Санджер, основательница общества «Планирование семьи», написала, что «в большой семье наиболее милосердным поступком по отношению к младенцу будет его убийство», ее слова восприняли как призыв радикального социалиста, не имеющий отношения к действительности27. Однако со временем знамя Санджер подхватили нынешние феминистки, которых в 1960-х и 1970-х годах уже никак нельзя было причислить к маргиналам. Сегодня о браке как о бремени воинствующие феминистки рассуждают на всех углах.