Николай Лесков - Внутреннее обозрение Страница 10

Для этого нам прежде всего нужно условиться, что мы понимаем под словом партия. По русским корнесловам мы не скрываем происхождение слова партия, и безграмотный народ никогда его не произносит. Торговые люди говорят о партии досок, партии хлеба, партии рогатого скота и т. п. ассортиментах, но человечества на партии не делят. В законодательстве и разных официальных бумагах говорится о партиях рекрутских и ссыльно-каторжных; но о политических партиях никаких трактатов не находится. Слово партия, в политическом смысле, встречается только в литературе, да очень редко в разговорной речи того слоя русского общества, для которого русские ученые составляют, по немецким словарям, русский словарь иностранных слов, которые вошли или могут войти (?!) в состав русского языка. Из нескольких значений, которые имеет слово partie, при переводе его на русский язык, более всего идет к настоящему случаю принимать partie как часть целого, как сторону. Люди известной партии — сторонники известного убеждения, известных намерений. Итак, партии вовсе не сословия, и сословия никогда не могут соединить людей в партии, сделать их сторонниками известных политических стремлений. Г. Чичерин и его апологисты, отстаивая сословные начала и придавая им значение, которое они не имеют, остались верными своему частному помешательству, в силу которого на них приходится махнуть рукой. Но есть ли у нас известное политическое сторонничество (партии)? и возможно ли оно теперь, при существовании сословий и при отсутствии политического равноправия?

Несмотря на всю сословность и разноправность, разъедающие общественное единство в России, в обществе нашем без всякого труда можно заметить сторонников консерватизма и прогрессивного движения. Крестьянство, которое одно пользуется правом называться «русским народом», конечно, не делится ни на какие политические стороны; оно консервативно точно так же, как все купечество и значительное большинство духовенства. Первое, то есть крестьянство, консервативно просто, потому что для него не существует никаких политических вопросов и что, если в его памяти живы какие-либо политические события, то решение их давно отнесено к власти Божией, и они никогда не подвергаются критической оценке. Так будет еще очень долго, и г. Аксаков истопчет не одни подборы, пока глаза его увидят зеленые изумруды русских полей. Остальные консервативны не потому, что они консервативны по своей натуре, но потому, что их интересы тесно связаны с существующими порядками. Дворяне, разночинцы и мещане, словом, все те классы, от которых г. Аксаков и петербургские знатоки русской народности не ждут ничего доброго как от людей, растленных западной цивилизацией и не понимающих ни одной прелести ни отъемного, ни обычного права, не обладают таким табунным единомыслием, какое замечается у первых. И это очень понятно и очень естественно: эти растленные классы учатся и читают; кругозор их широк, и критические способности развиты весьма сильно. В этих классах в настоящее время есть не только консерваторы и прогрессисты, но и другие, более дробные подразделения. «Русский вестник» совершенно напрасно смеется над этими истами. Зародыши партий у нас есть, ибо у нас есть сторонники определенных стремлений. Это кажется так ясно, что не требует никаких доказательств. Но можно это и доказать. У нас есть «Русский вестник», «Современник». «Вестник промышленности» (был недавно), «Домашняя беседа», «Наше время» и «День».

У каждого из этих изданий есть довольно значительное число подписчиков, а еще больше читателей и почитателей. Каждый почитатель которого-нибудь из этих изданий есть сторонник его стремлений, а группа этих сторонников составляют партию учения, проводимого журналом. Умение воспитать сторонников своего убеждения и есть доказательство, что издание имеет право назвать себя журналом, проповедником известного учения, органом людей определенного направления. «Русский вестник», отрицающий возможность партий при существовании сословий, сам создал едва ли не самую сильную и не самую честную и разумную партию, представителей которой можно в наши дни встретить во всех тех слоях русского общества, которые не сидят на кованных сундуках и не живут для одного благоутробия. «Современник» читается всеми русскими пролетариями, а особенно офицерами и гимназистами. Все недоученое и самонадеянное — партия «Современника», все «апостолы невежества». «Вестник промышленности» — журнал, стоящий за охранительную систему в торговле; «Домашняя беседа», цинически профанирующая всякое благородное движение в обществе и литературе; «Наше время» и «День» — все они, при самых противоречивых стремлениях, встречают в обществе почитателей. Отчего же «Русскому вестнику» кажется, что «партий у нас нет и в зародыше», а кружки есть?

Где же видит «Русский вестник» эти кружки? Это иллюзия. Следы кружков у нас гораздо слабее и ничтожнее, чем в любой стране. В университетах, академиях, полках, в обществе чиновников, между самым духовенством нельзя заметить сплоченности кружков, а очень часто видно разнообразие стремлений, известное сторонничество. Оно иногда забывается, и корпоративный кружок заявляет одну мысль, настаивает на одном требовании; но это не доказывает, что у нас есть кружки, но нет партий. Корпоративные кружки, отстояв свои общие интересы, снова распадаются на партии, делаются сторонниками «Русского вестника» или «Современника». Все это в порядке вещей. Сторонники разных стремлений еще не раз забудут всю разницу своих убеждений и сольют свои силы воедино; но затем все они снова распадутся и пойдут к своему развитию, в духе своей партии.

У нас есть не только зародыши партий, но и самые партии. Они слабо заявляют о себе, потому что еще относительно слабы, но слабый ребенок все-таки ребенок, и если в среде, его окружающей, есть элементы, нужные для развития его организма, то он вырастет и возмужает. Очень справедливо, что политическая жизнь создает партии, но едва ли менее справедливо и то, что партии создают политические события и политическую жизнь точно так, как философы создавали школы, изменявшие человеческие отношения народов.

По нашему мнению, г. Чичерин прав, говоря, что «теперь из русского общества должны выделиться различные направления — зародыши партий. Теперь настала для этого пора; теперь наше дело идти к тому внутреннему строению общества, без которого невозможна политическая жизнь» (курсив подлин<ника>). Пусть сторонники прогресса и охранительных начал выходят в одинаково просторном и удобном к ратоборству облачении, пусть каждый из них берет то оружие, которое ему сподручнее. Чего опасается «Русский вестник»? Он боится, что партии «не организованы», что они «могут организоваться только тогда, когда изменятся условия нашего общественного быта». Все это правда; но нельзя казакам с своим иррегулярным строем сражаться с французскими гренадерами, а с башибузуками очень можно. Большой разницы в степени «организации» не будет; иначе когда же это они организуются? После «изменения условий общественного быта»? Прекрасно! А когда этот быт изменится? Нет, «Русский вестник», уж лучше дайте партиям создаваться тогда, когда они создаются, и не отрицайте их существования, доказываемого собственным вашим существованием, в то время когда даровитая редакция «Отечественных записок», при огромном интересе печатаемых ею статей, не завербовала себе ни одного сторонника, ибо еще ни один смертный не может постичь: чего желают гг. Краевский и Дудышкин вкупе с лицами, разделяющими их труды по редакции. Мы не случайно сравнили наши публичные органы с школами древних философов. Те из этих органов, которые умеют пропагандировать свое учение, непременно имеют своих сторонников и тем самым свидетельствуют о существовании в нашем обществе партийных начал, причина крайнего неразвития которых лежит не в сословном разделении, а совершенно в других причинах.

<ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРЕНИЕ

— ОКОНЧАНИЕ 60-ЛЕТНЕГО СРОКА ПРИВИЛЕГИЙ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОЙ КОМПАНИИ

ОБЗОР АМЕРИКАНСКИХ КОЛОНИЙ: ЛЮДИ, СТРАНА, БОГАТСТВА, НРАВЫ И ПРОЧ. ЧТО НУЖНО ДЛЯ ВОЗЗВАНИЯ НАШИХ КОЛОНИЙ К НОВОЙ ЖИЗНИ?>

С.-Петербург, суббота, 17-го февраля 1862 г

Поговорим о самом малоизвестном и отдаленном от нас русском крае, о русских американских колониях. Земля и воды, принадлежащие русским в Северной Америке, очень мало знакомы пребывающей там более 60 лет русской американской компании, а нам они почти совсем неизвестны. О жителях же этой страны мы знаем, кажется, гораздо менее, чем о жителях планет. По крайней мере, о последних иногда случается слышать в русском обществе какое-нибудь замысловатое рассуждение, а о жителях русской Америки — никогда и ничего. То же самое было и в Англии, и в Голландии, и в Испании с их отдаленными колониями, пока этими колониями управляли торговые компании, вроде нашей Российско-американской. Примеры эти мы приводим, желая показать ими, что наша Российско-американская компания ничем не грешнее разных иностранных торговых компаний, имеющих назначение своею миссиею цивилизовать диких инородцев, наживать капиталы и укреплять в новом крае владычество метрополии. В существе все эти компании действовали одинаково, то есть они употребляли самые энергические меры к извлечению из предоставленной им страны и труда обитающих в ней дикарей возможно большего богатства в возможно кратчайший срок. Об укреплении владычества метрополии они заботились настолько, насколько это было необходимо в видах их торговых интересов, а для цивилизации эксплуатируемых ими дикарей сначала употребляли разные берейторские приемы, а после, когда часть дикарей стала ходить и под седлом и в шорах, они ограничивались внешним попечением о их духовном и нравственном развитии. Так, они заводили школы, в которых учеников было очень мало, а ученья еще менее; крестили диких с помощью ничтожных подарков, на которые так падки младенствующие инородцы; посылали к ним проповедников, которых дикари не понимали и которые сами не понимали дикарей и затем доставляли метрополии красноречивые отчеты с описанием благоденствия отдаленной территории и о быстрых успехах там цивилизации. Отчетам этим везде верили довольно долго, а если и были скептики, сомневавшиеся в их справедливости, то компании всегда имели довольно средств опровергать эти сомнения и получать себе новые привилегии, дававшие им особенные права в стране цивилизуемых ими дикарей. Все торговые компании, как и все торговые люди, постоянно облекали свои хозяйственные распоряжения самою тщательною таинственностью, составляющею как бы принцип торговых операций. Без такой таинственности компании никак не могли обойтись. Во-первых, она закрывала от метрополии истинные богатства территории и, что всего важнее, устраняла возможность критической оценки мер, содействующих успехам компании, а меры эти сплошь и рядом были таковы, что компания, знающая господствующие взгляды своих соотечественников, не могла ожидать за них ничего, кроме порицания. Порицания же своих действий, конечно, не желала ни одна компания и, боясь обнаружить их, оставляла метрополию в самом глубоком неведении обо всем, касающемся территории. Наша российско-американская компания осталась верною этому принципу других европейских торговых компаний, хозяйничавших в Индии и на материке Нового Света.