Салават Асфатуллин - Осторожно: массированные фальсификации! Сборник статей Страница 12

В начале Рахимов опять пишет, что региональная историография называет 28 башкирских полков в той войне, а дескать, дореволюционная историография Российской империи – только «20 башкирских полков, сформированных в течение 1811–1812 гг.». Об этом он уже писал в 10-м номере за 2010 год на стр.63 и 11-м номере на стр.5. Теперь, следуя известному Геббельсовскому принципу, решил закрепить свою фальсификацию отдельной статьёй, благодаря тесной взаимосвязи с бывшим главным редактором. В эту статью добавлены совершенно неправомерные ссылки на уважаемых Ахметзаки Валиди Тоган и комбрига Муртазина. Они писали о выставленных на войну полках: «В 1812–1813 годы в войне против Наполеона в российской армии башкирские части принимали участие в виде 20 полков»(Ахметзаки)[73]. Никто и не спорит, что в войне башкирские части принимали участие в виде 20 номерных башкирских полков. А Рахимов подаёт это число, как будто призвано было тоже столько же полков. Налицо – подтасовка.

Далее госп. Рахимов издевательски пишет: «Полков с номерами выше двадцатого в документе нет»[74]. Их и быть не должно – ремонтным полкам не положены номера, т. к. они предназначены для пополнения убитых и тяжело раненых в действующих номерных полках.

И опять наводит «тень на плетень» в отношении труда д.и.н. Усманова, но с новым изворотом, стараясь переврать: «ведь писал он о боевом пути только 20 (полков)!». Он и не мог писать о боевом пути ремонтных полков, потому – что они растворились в номерных.

Рахимов же безапелляционно заявляет: «Запасные полки» или, как иногда пишут, «маршевое пополнение», в русской армии в XIX в. не существовали вовсе. …Если их не было в регулярной армии, то в иррегулярной, т. е. у казаков и башкир, тоже не было». Хотя профессиональным историкам хорошо известно, что Россия извлекла полезные уроки из войны с Наполеоном 1805–1807 годов и «для ускорения подготовки резервов в 1808 г. были созданы запасные рекрутские депо»[75]. Позже, резервные батальоны и эскадроны, согласно десяткам имеющихся документов, формировались для каждого регулярного полка русской армии. Также и генерал И. И. Краснов вспоминал о положении на Дону накануне 1812 года, когда большинство служилых казаков находились в полках: «В то время полки за полками беспрестанно выходили с Дона на службу, а в старые полки высылались частые команды для пополнения убыли (!); со службы же полки давно не возвращались, и многие из них находились там лет по десять и более; приходили оттуда на Дон, и то не часто, израненные да калеки, так что, наконец, увидеть в станице казака, способного для службы, сделалось большой редкостью». Десятилетний срок службы донских полков в наполеоновскую эпоху стал нормой, что подтверждает один из рапортов Платова императору, в котором он просит сменить старослужащие полки на прусской и австрийской границах, называя их местонахождение и срок службы: – полк Астахова, в Молдавии, 10 лет; – полк Янова, в Одессе, 10 лет; – полк Кисилёва, на шведской границе, 10 лет; – полк Мелентьева, в Таври, 10 лет»[76].

Вместо тщательного изучения вопроса пополнения полков, госп. Рахимов опять «ничтоже сумняшеся» отписывается: «Некоторые публицисты часто ссылаются на некие «резервы», находящиеся на Оренбургской пограничной линии, или так называемые «резервные команды», считая, что они могли быть резервными полками. Действительно, такие резервные команды создавались на линии, но они и были предназначены исключительно для летней линейной службы, на случай прорыва границы казахами. В дальний поход они не предназначались, к нему необходимо было готовиться по-иному, полковой организации эти команды также не имели».

Во-первых, вышеупомянутые резервные команды создавались не на линии, а по месту жительства, в кантонах. Во-вторых, госп. Рахимов никак не хочет учитывать, что шла война. А во время войны выгребали всё, не считаясь с формальностями. Тот же Кутузов, без всяких формальностей, первым делом пополнил истощённые армейские батальоны и полки московским ратниками из Московского ополчения перед Бородинским сражением. И только оставшуюся часть использовал как ополчение. В-третьих, тщательной полковой организации для ремонтных полков и не требовалось. Только походный старшина и квартирмейстер, хорошо владеющие русским языком, чтобы быстро доставить людей до истощённых башкирских номерных полков.

Но Рахимов, прямо на наших глазах, переписывает историю и, умаляя вклад башкир, бессовестно заявляет: «Никакими архивными документами существование дополнительных полков, как бы их не называли, не подтверждается». Потом опять издевательски повторяет: «Ведомости о составе большинства полков, …отложились в деле, которое называется «Месячные рапорты башкирских полков 2-го, 6-го, 7-го, 8-го, 9-го, 10-го, 11-го, 12-го, 13-го, 14-го, 15-го, 16-го, 17-го, 18-го, 19-го, 20-го за 1812 год», в нём нет никакой информации о полках с нумерацией выше двадцати нет». В этом деле нет рапортов даже знаменитых номерных 1, 3, 4, 5-го полков. Цифры призыва в ремонтные полки надо было искать не в Российском военно-историческом архиве (РГВИА), а повторюсь, – в архивах Уфы, Оренбурга, Челябинска, Перми. Вместо этого, госп. Рахимов опять нагло заявляет: «Анализ широкого круга источников позволяет нам считать, что в 1811–1812 в Оренбургской губернии было сформировано…20 башкирских полков, 2 мишарских, 2 тептярских». Между тем, ни одного первоисточника с другими цифрами призыва башкир он не искал и не привёл. Если ты настоящий историк-исследователь, то найди на два общепринятых документа-первоисточника четыре первоисточника с другими цифрами призыва и доказывай! И где цифры призывов 1813 года?

Между тем, прямо под боком госп. Рахимова, в ЦИА РБ, в фонде И-2, описи 1 имеются солидные первоисточники – формулярные списки воинов-башкир, участвовавших в наполеоновских войнах. Ранее на этот фонд и номер описи неоднократно ссылались историки-предшественники. Но…

Поэтому в юбилейном, 2012 году начальник отдела использования и публикации документов архивного фонда ЦИА РБИ Зульфар Гатиятуллин начал их сплошную публикацию в журнале «Ватандаш-Соотечественник». При внимательном изучении этих списков выясняется, что вопрос доукомплектования полков отражён уже в самих формулярах! Возьмём для примера списки башкир самого большого по населению 7-го кантона, потому – что «из служащих 7-го кантона (совместно с 12-м кантоном) были сформированы и отправлены на войну 2-й, 12-й, 13-й башкирские полки. Кроме этого, судя по формулярным спискам, воины из 7-го кантона сражались в рядах 1-го, 5-го, 7-го, 9-го, 15-го башкирских полков»[77]. Так вот, у 126 башкир, воевавших в 1-м и 2-м полках чётко записано: «с 1811 по 1815 год находился в армии». У 469 башкир запись более привычная для нас: «с 1812 по 1815 год был в армии». А вот у 21 человека запись в формуляре другая: «с 1813 по 1815 год был в армии». А в 1813 году башкир мог попасть в армию только в составе резервного полка или команды для пополнения убитых! Потому – что все 20-ть номерных полков по Указу императора были сформированы и отправлены на войну ещё в 1811–1812 годах. Предвижу отговорку недоброжелателей: «дескать, это башкиры, сопровождавшие подаренных фронту лошадей». Нет, извините, у таких запись своя, особая: «126. Зауряд-сотник Иткул Кусяпов Абузаров, 59 лет, в 1813 году препровождал казённых лошадей в армию, д. Имендяшово». Не надо считать наших предков-военнослужащих дурнее себя! Ещё более интересные сведения обнаруживаются при внимательном изучении списков военнослужащих 9-го кантона[78]. Там также чётко у 22-х человек, служивших в 1-м башкирском полку, записано: «в 1811 году был в армии с 1-м башкирским полком». У 54 казаков запись тоже привычная: «в 1812 г. служил в армии с 8(9) – м башкирским полком». Но у 8-ми человек запись иная: «в 1812 г. с 1-м башкирским полком был в армии». Значит, 1-й башкирский полк, принявший участие во всех боях самого трудного периода отступления и потерявший много бойцов убитыми, начал получать пополнение уже в 1812 году! Очень логично, с точки зрения армейских командиров, пополнить в первую очередь, уже сложившийся и отличившийся в боях полк, чем получить новые, которые ещё неизвестно, как проявят себя. Тем более, что это не требовало от них никаких материальных затрат. Надо было только дать команду и исполнительные башкиры тут же её выполнят. Да ещё и с состраданием к большим потерям земляков из 1-го и 2-го полков. А требования командующих в военное время были обязательны и для генерал-губернаторов краёв. Вот и пришлось оренбургскому генерал-губернатору Г.С. Волконскому одновременно исполнять и просьбы действующей армии, и Указ императора о сформировании новых полков.

При дальнейшем углублённом изучении списка выяснилось даже, кто же доставлял пополнение в армию – есаул Кутлугильда Ишимгулов сын из 9-го кантона, юрт № 21. Его послужной список настолько богат, что заслуживает цитирования почти целиком: «44. Есаул Кутлугильда Ишимгулов сын, 49 лет, в 1812(!) г. с 1-м башкирским полком был в армии, в 1813 г. сентября 28 при городах Фрайберг, октября 14 – Мадин, 6 и 7 октября – под Лейпцигом, где за отличную храбрость награждён орденом Св. Анны IV степени, был в Эрфурте с 28 ноября по 13 декабря 1814 г., при содержании блокады под г. Гамбургом и при оном 20 ноября в сражении, 1814 г. февраля 28 дня при городе Кавес оказывал неустрашимую отважность, врезывался в неприятельский фронт, подавал собою пример своим подчинённым, 21 марта при селении Элле, 24, 25, и 26 марта у города Лаона и 13 марта при местечке Селдизил находился в сражениях. …В 1828 г. за деятельное и успешное распоряжение в доставлении в составе 1-го башкирского полка людей в армию от главного начальства получил благодарность (уверен, за доставление первого, специально сформированного на месте пополнения для 1-го башкирского полка и доставку вновь сформированных полков, так как сам призван только в 1812 году, а 1-й полк ушёл на Запад ещё в 1811 году – авт.), в 1832 г. за успешное распоряжение в доставлении людей в состав 1-го башкирского полка и в пополнение такового же назначенных в армию получил от начальства благодарность (думаю, за второе, а может, и третье пополнение в 1-й полк и пополнения в другие номерные полки – авт.), в 1835 г. за отличную службу всемилостивейшее награждён орденом Св. Станислава IV степени, д. Бекечево»[79].