Джошуа Слокам - Всемирный следопыт, 1926 № 04 Страница 12

— Нет, нет… Слушайте… Я служил инженером у Джексона… Судостроительный завод… не слыхали? Я любил Деллу Джексон, дочь старика Джексона. После войны дела Джексона пошатнулись. Ему грозил крах. И, как это часто бывает в кругу капиталистов, Джексон составил план поправить свои дела путем брака своей дочери с сыном крупного банкира Лорроби. Делла любила меня. Но она была очень привязана к старику-отцу и решила, что должна принести себя в жертву, несмотря на то, что неуравновешенный, дегенеративный Лорроби был ей глубоко антипатичен. Я не счел себя в праве разубеждать ее, но написал ей письмо, в котором просил повидаться с ней в последний раз в окрестностях города. Я решил уехать в Европу, и у меня уже был пароходный билет в кармане. Оставив свою машину с шоффером у дороги, я углубился в рощу, но в условленном месте не нашел мисс Джексон. Я был очень огорчен, однако, у меня не было времени на дальнейшие поиски или ожидания. Побродив еще немного по этому безлюдному месту, я сел на машину, прибыл в гавань перед самым отплытием парохода и покинул берега Америки.

Однажды, читая газету уже в Генуе, я был поражен сообщением из Нью-Йорка: Делла Джексон была убита. Тело ее найдено недалеко от назначенного нами места свидания. Среди ее бумаг следственные власти нашли мое письмо с приглашением на свиданье именно туда, где она была найдена, и в тот день, когда ее убили…

Показания опрошенного шоффера, который возил меня, завершили картину. Все улики падали на меня. Обоснованными казались и мотивы убийства: все знали, что я имел виды на мисс Джексон и что Лорроби оттеснил меня. Соперничество. Ревность. Месть… В той же газете имелось крупное об'явление о выдаче вознаграждения в 10.000 долларов тому, кто обнаружит пребывание и передаст в руки полиции убийцу мисс Джексон — Реджинальда Гатлинга… Моя голова была оценена… Мне приходилось скрываться, Симпкинс выследил меня и должен был получить приз за мою поимку, если бы не наше кораблекрушение… Вот и все, — устало закончил Гатлинг.

Мисс Кингман выслушала рассказ с напряженным вниманием.

— Но кто же убил мисс Джексон?

Гатлинг пожал плечами.

— Это для меня остается тайной… Может быть, случайный грабитель… Но важно то, что мне не оправдаться… Все улики против меня… И желанный для всех нас берег — спасение для вас, но гибель для меня. Как только я сойду на землю, я опять стану преступником, и… наши дороги разойдутся, — тихо закончил он, глядя на нее.

Мисс Кингман со скорбным лицом наклонилась к его голове и поцеловала в лоб.

— Я верю вам! И для меня вы никогда не будете преступником!

— Благодарю, — и он закрыл глаза.

Картина III. Без воздуха.

На утро Гатлинг чувствовал себя лучше. Лихорадка уменьшилась. Он прошел в радио-аппаратную и послал радиотелеграмму с сигналом «СОС» (сигнал бедствия — «Спасите наши души!») и указанием долготы и широты, на которых находилась лодка.

Весь экипаж подводного судна был в тревоге. Электричество горело тускло. Становилось тяжело дышать. Кислород был на исходе. Надо было во что бы то ни стало подняться на поверхность океана, но густые водоросли цепко держали свою добычу…

Старики Тернип, хватая воздух широко открытыми ртами, лежали на полу. Молодые чувствовали себя немногим лучше.

Лампы были готовы погаснуть каждую минуту от недостатка тока…

— Остается единственное средство, — сказал Гатлинг, — выбраться наружу через люк для торпед и попытаться ножом расчистить путь среди водорослей. — И он взял нож. — Попытаюсь сделать это…

— Вы с ума сошли, Гатлинг. С вашей рукой…

— Это невозможно! — послышались и другие голоса. И все переглянулись, как бы ища, кто бы взялся за это рискованное предприятие.

— Вот что, Гатлинг, — неожиданно выступил Симпкинс, — вы спасли мне жизнь, и я у вас в долгу. Я берусь за это дело. Не прекословьте. Здесь нет никакой жертвы. Ведь, в конце концов, если уже умирать, так не все ли равно, где. Дамы могут отвернуться! — и, быстро раздевшись и вооружившись ножом, он сказал: — Я готов! Если через двадцать минут субмарина не поднимется на поверхность, значит я погиб!

Быстро отвернули внутреннюю крышку люка, Симпкинс пролез в узкую трубу, крышку завернули, и одновременно автоматически открылась внешняя крышка…

Симпкинс исчез. Потянулись томительные минуты ожидания.

А Симпкинс в это время, как невиданная торпеда, вылез из бока подводной лодки и, цепляясь за водоросли, стал быстро работать ножом. Почувствовав, что ему не хватает воздуха, он всплыл на поверхность, отдышался и вновь нырнул в зеленоватую морскую глубину. Работа подвигалась медленно.

Все короче были периоды пребывания под водой, все дольше приходилось отдыхать на поверхности…

В полумраке субмарины задыхались люди и с искаженными, покрасневшими лицами напряженно смотрели за минутной стрелкой часов…

Десять… Пятнадцать… Семнадцать… Девятнадцать… Двадцать… Двадцать пять… Двадцать шесть… Кончено…

Половина экипажа была в полуобморочном состоянии… В лампах светился только красный огонек, как потухающий уголь. Слышались стоны. Люди хватали себя за грудь, одни катались по полу, забивались в углы под мебель, другие лезли вверх, громоздясь на столы и стулья, и искали жадными, раскрытыми, как у рыбы на берегу, ртами хоть глоток свежего воздуха. Глаза выкатывались иэ орбит. Холодный пот покрывал лоб. Но воздух везде был отравлен.

И в эти последние минуты отчаяния людям стало казаться, будто лодка легко поднялась носовой частью, качнулась опять вниз и медленно начала подниматься. Да, это не галлюцинация. Стрелка прибора, указывавшего глубину погружения, говорила о том же. Еще и еще…

— Мы на поверхности!

Дрожащими руками Гатлинг и два матроса спешили отвинтить крышку.

Внезапно яркий свет ослепил всех. Струя живительного морского воздуха влилась в лодку.

Воздух. Свет. Жизнь.

И в радостной суете люди карабкались вверх, вытаскивали стариков Тернип, раненого матроса.

Гатлинг бросился к телу Симпкинса, лежавшему на краю судового корпуса… Симпкинс впал в обморок от переутомления, но скоро пришел в себя.

И вдруг новый взрыв радости: на горизонте, дымя черными трубами, показался огромный американский пароход. Он шел сюда. Он заметил лодку. Он подал сигнал.

Бурная радость перешла в молчаливое волнение… Чем ближе подходила серая громада парохода, тем больше порывались какие-то звенья, которые соединяли всех этих людей в одно целое. Это целое распалось на отдельных людей, со своими личными заботами, своей судьбой, своими дорогами.

Чем ближе пароход, тем дальше становились они друг от друга.

Дочь миллиардера, грязные матросы, опустившийся Тернип, — что общего между ними? Симпкинс и Гатлинг — опять враги.

Гатлинг был спокоен, но грустен,

А Симпкинс уже переоделся и весело насвистывал песенку.

Еще несколько минут ожидания, и они на пароходе.

Картина IV. Спасение.

Навстречу к ним шел капитан, пассажиры окружали их плотным кольцом… Симпкинс с профессиональным видом, как тень, следовал за Гатлингом…

Что же ему оставалось делать? В порыве великодушия и умиления собственным геройством он обещал Гатлингу перед тем, как взойти на пароход, сохранить тайну его личности и предложил бежать, как только пароход прибудет в ближайшую гавань. Но Гатлинг, этот непонятный человек, сухо и с горечью ответил ему: «Делайте свое дело», как-будто Гатлингу все безразлично… В конце концов, десять тысяч долларов не валяются, и Симпкинс уже успел шепнуть что-то на ухо капитану.

Матросы-островитяне, одичавшие и отвыкшие от людей, жались к сторонке. Мистер Тернип всем своим видом старался показать, что он не то, что эти грязные люди, хотя и не чище их. Он умудрился сохранить свою дырявую шляпу-котелок и теперь надвинул ее на лоб с видом дэнди…

Пока шли расспросы, зоркий глаз сыщика успел заметить какой-то портрет в газете, которую держал один из пассажиров парохода.

Симпкинс попросил газету, бегло прочитал сообщение и, вдруг вскрикнув, подошел к стоявшим рядом Гатлингу и мисс Кингман, неожиданно вынул из кармана ручные кандалы и, с профессиональной ловкостью, одел один браслет на руку Гатлинга, а другой на руку мисс Кингман, сковав таким образом их руки.

Все были поражены. А Симпкинс раскрыл газету и громко прочитал:

«На днях, совершенно неожиданно, открылась тайна убийства мисс Деллы Джексон, в котором обвинялся Реджинальд Гатлинг. В банке Лорроби была обнаружена крупная кража из несгораемой кассы. Так как один из ключей этой кассы находился у сына банкира Лорроби, который вел в последнее время крайне распутный образ жизни, то подозрение пало на него, и у него был произведен тщательный обыск. Пропавших денег у него не нашли, и участие его в краже осталось неустановленным. Однако, при обыске в руки следственных властей попали документы, уличающие Лорроби в убийстве своей невесты, мисс Деллы Джексон. В шкатулке для писем было найдено письмо мисс Деллы Джексон к Лорроби. В этом письме она категорически отказывается выйти за него замуж после того, как узнала, при помощи „частного бюро поручений“, о некоторых подробностях его личной жизни. Лорроби имел неосторожность вести дневник, в котором подробно излагает историю преступления. Упомянутое письмо было получено им в день убийства. Зная о сопернике — Гатлинге, Лорроби давно шпионил за ним, пользуясь услугами подкупленной им горничной Джексон, которая и сообщила ему о готовящемся свидании. Полагая, что действительной причиной отказа мисс Джексон явилась ее любовь к Гатлингу, Лорроби, в порыве ревности, решил отомстить мисс Джексон. Он явился на место свиданья раньше Гатлинга, убил мисс Джексон наповал и скрылся, никем незамеченный.