Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 8 2015) Страница 12

Как торжественно ярок, значителен он!

В этой ласковой тьме, в этой южной ночи

вспомни прошлые дни, помечтай, помолчи...

Ночь тиха и черна, как воронье крыло.

Только что это болью по сердцу прошло?

Мрак был плотен и густ, но укрыть он не мог

силуэт человека, лишённого ног,

что возник, словно сон, из ночной глубины,

как живое виденье, как эхо войны.

И взметнулся испуганно ветра порыв,

и задёргалось пламя, его озарив.

Он цигарку свернул – худощавый, седой –

и сухую травинку нащупал рукой.

И с травинкою к пламени тихо приник,

словно с Вечным огнём у них общий язык,

словно с ним разговаривал накоротке –

на неведомом этом немом языке.

А потом, прикурив, оглянулся вокруг.

«Нас тут больше, чем было», – мы поняли вдруг.

Девять мёртвых солдат мы увидели тут –

тех, что в сердце десятого вечно живут.

Десять губ согревала цигарка одна –

как когда-то, по кругу ходила она.

«Вы тогда исчезали один за другим:

Я, ребята, был самым из вас молодым.

А теперь вы намного моложе меня.

Вы сегодня побудьте со мной у огня.

Обо всём пережитом нам вспомнить не грех,

греясь этой цигаркой – одною на всех:

Мы покурим – и мысленно ринемся в бой,

и победу сквозь смерть поведём за собой.

Все идут по домам: нам, ребята, не спать!

Что, потухла цигарка? Прикурим опять:

Не от спички – с собою их нет у меня! –

мы от нашего с вами прикурим огня.

Раны крепко болят – понапрасну не тронь! –

но, как солнце, бессмертен наш Вечный огонь!»

У памятника женщине-матери

То не чайка белеет над Эжвой –

это старая мать в белой шали

много лет уже смотрит с надеждой

в лиловатые тихие дали:

«Мой сыночек! Гроза ли бушует,

или солнце сияет лучами –

тридцать вёсен сюда прихожу я,

тридцать лет я тебя здесь встречаю.

Теплоход постоял и отчалил,

и опять не сошёл ты на берег.

Я слабею, впадаю в отчаянье,

но ведь каждая мать ждёт и верит!

Был ты, сын, молодой и красивый,

улыбался и мне, и невесте,

Шли сюда мы втроём торопливо.

С той поры ни письма нет, ни вести.

Дням тоскливым давно уж нет счёта.

Где ж пропал ты? В Германии, в Польше?

Сколько к морю воды утекло-то?

Но я слёз пролила ещё больше».

То не чайка белеет над Эжвой –

это мать молодого солдата

всё не может проститься с надеждой

и всё смотрит и смотрит куда-то.

Три матери тебя оплачут

Памяти Анания Размыслова, коми поэта,

павшего на Украине 30 сентября 1943 года

Не то что водку – лет до двадцати

мы ничего не пили крепче чая.

Всей жизни путь, казалось, впереди,

и шли мы вдаль, его не замечая.

А как бродяжничали по тайге!

Скучали без неё – аж сердце ноет!..

И что ни осень – вновь ты налегке

Паль навещал, село своё родное.

Кто знал, что злая близится пора,

что гул сражений загремит над нами,

что лишь однажды, встретясь у Днепра,

мы перекинемся тремя словами,

что станут души к лирике глухи,

что будешь – то расчётлив, то неистов –

не строчки ты укладывать в стихи,

а мины, мины на пути фашистов!..

Солдат – он знает, что у нас в сердцах

любовь и ненависть сосуществуют:

порой цветущей – в зелени, в садах –

ты не увидишь вновь страну родную.

С твоей могилы горсть земли возьму

(у чёрной той земли полынный запах!),

Скорбь о тебе сквозь бой, сквозь ночи тьму

я с Украины пронесу на Запад.

Не выплакать мужских суровых мук:

глаза солдата – жёсткие, сухие:

Три матери тебя оплачут, друг:

мать-Коми, Украина и Россия!

Поезд на Киев

Уходит ночью поезд из Москвы.

– Я лично еду в Киев. Ну а вы?

– Я тоже в Киев. Вот сижу, не сплю.

Да ничего, уж как-нибудь стерплю.

– Ну а по силам вам маршрут такой?

Я б ваши годы предпочёл покой.

Не первый я в своём роду

паломником бреду:

там был ещё мой старый дед

Бог весть в каком году.

Он к лавре Киевской спешил

замаливать грехи,

хоть в жизни долгой не убил

он даже и блохи.

Набраться сил туда ходил

он из таёжных мест.

А ждали деда впереди

могила лишь да крест.

Я тоже в Киев путь держу,

но цель моя не та.

Мне украинская земля

не менее свята.

Она всё так же молода,

ей быть такой всегда.

Нас породнили те года

и общая беда.

Там, верно, старый мой блиндаж

тоскует обо мне.

О, как нам было тяжело

в том дьявольском огне!

Когда форсировали Днепр,

сомкнулся адский круг.

При переправе той погиб

мой самый близкий друг.

Хочу согреться я в тепле,

что и семьи теплей,

хочу опять припасть к земле,

что всех земель родней.

Нас невозможно разлучить,

меж нами нет преград!

Мне давних ран не позабыть –

всю жизнь они болят.

Уходит поезд из Москвы.

Я тоже еду в Киев, как и вы.

Я человек, как видно, не такой,

кто променяет память на покой.

Припомню всё, что было там, в бою,

и словно песню юности спою!

Ветеран

И.В. Козлову,

ветерану 4-го танкового корпуса

Перед экраном – кучками – ребята,

скопленья взрослых – от него вдали.

Был фильм как фильм.

О нынешних солдатах:

военные ученья где-то шли.

Довольно скучен был событий бег,

но сразу кинозал пришёл в движенье,

когда седой поднялся человек.

Подумав, что сейчас идёт сраженье,

он закричал, грозя экрану:

– Парень!

Поставил боком танк! Назад прими!

Ведь будешь ты сейчас огнём ошпарен!

Ты что: заснул там в танке, чёрт возьми?

Как я тебя, товарищ, понимаю!

Ну да, почудилось.

Ну да, на миг

к тебе вернулась юность грозовая,

и снова враг набросился, настиг.

Тебя учили боем, смертью, адом –

и научили за короткий срок.

Ведь танки гитлеровские снарядом

сжигал не раз ты, башенный стрелок:

Не стерпишь ты, чтоб был наш танк разбит!

А зал не понимает ветерана.

И дамочка гусынею шипит –

чего, мол, в кинозал пускают пьяных?

Перевёл И. МИХАЙЛОВ

Иван ВАВИЛИН

(1911–1975)

Родился в 1911 году в деревне Баяркерос Усть-Сысольского уезда Вологодской губернии. После окончания начальной школы работал в крестьянском хозяйстве отца, затем был возчиком и шпалотёсом в Четдинском лесопункте. В предвоенные годы – сотрудник районных и республиканских газет. Участник Великой Отечественной войны. После войны – редактор, ответственный секретарь журнала «Войвыв кодзув».

Первые произведения опубликовал в 1925 году. Автор поэтических сборников «Ни шагу назад» (1942) и «Советский воин» (1944), «Моя парма» (1957), «Дед Тарас» (1959). Автор лиро-эпических поэм «Современная элегия» (1965), «Ленин в Коми» (1967), «Вторая молодость» (1968).

С 1949 года – член Союза писателей СССР, а в 1973 году стал лауреатом Государственной премии Коми АССР.

В освобождённой деревне

Мы взяли деревню,

Противник далече,

Но чьи это пули

Несутся навстречу?

Виднеется хата

Вдали за оградой –

Там враг притаился,

Там вражья засада.

Смести приказали

Гнездовье лихое,

И некогда медлить

Средь жаркого боя.

Привычна отвага

Для сердца солдата.

Приказ командира

Я выполню свято.

А пули всё чаще,

Всё ближе ложатся.

Нельзя шевельнуться,

Нельзя приподняться.

Но всё ж подползаю,

Сжимаю гранату...

Метнуть её мигом?

Да жалко мне хату.

В открытую схватку

Врага не заманишь.

Засел он. И пулей

Его не достанешь.

А хату разрушить

Мне жалко до боли –

Мне с детства знакома

Крестьянская доля.

Быть может, вдали

От родного порога

Идёт он в шинели

По дальним дорогам.

Вдруг кто-то нежданно

Прервал мою думу.

Я голос услышал –

Суровый, угрюмый.

– Души супостатов! –

Доносится глухо.

Гляжу – подползает

Седая старуха:

– Он занял деревню,

Лихой и постылый.

В свой дом я ни разу

С тех пор не вступила.

Бросай же, сыночек,

Скорее гранату:

Коль враг в моём доме –

Не надо мне хаты.