Мишель Платини - Мишель Платини. Голый футбол Страница 12

– Можно ли, следуя этой логике, предположить, что ваша эволюция, лишенная перелома или ключевого момента, также не знала ни эйфории, ни особенных сожалений? Я в свою очередь задаюсь вопросом: хорошо ли вы помните, что были игроком по имени Мишель Платини?

– Так говорить можно и одновременно нельзя. Давайте условимся. Я был, что называется, охотником за победой. Я жаждал победы, и как пламенно! Я не каменный истукан. И не изображаю пресыщение. Напротив того. Но я, например, говорю, что хотел выиграть кубок Франции в 1978 г. с «Нанси» не меньше, чем Евро-84 с французской сборной. И подтверждаю, что ни о чем не жалею в своей карьере. Принимать спорт, принимать футбол – это изначально уметь проигрывать. Не превращая это в трагедию. С достоинством.

– Даже в Севилье.

– Особенно в Севилье. Севилья – самое главное воспоминание за время моей игровой карьеры. В этом матче была прожита целая жизнь, я уже говорил.

– И никакого вынужденного перехода, чтобы опровергнуть своего рода наивность, свойственную французам, и отправиться навстречу прекрасному будущему, например, в футболе, как и в других видах спорта.

– Вы сказали это. Севилья – это ступенька к победе. В Севилье я плакал. И по всем причинам, которые только можно выдумать, я говорю: «Спасибо, Севилья!»

– Потому что все моменты в равной степени дороги, я же вас не спрашиваю, не хотели ли вы сотрудничать с той или другой командой или сблизиться с тем или иным игроком. Думаю, что все команды и всех игроков вы любили равным образом.

– Действительно, я любил все мои команды, когда работал с ними. Эта работа соответствовала этапам моего жизненного пути и карьерного роста. Я испытывал к ним не просто телячью нежность, даже если иногда именно это чувство возникает по отношению к кому-то, с кем вместе занимаешься таким замечательным делом. И с кем вместе забиваешь голы и ставишь цели. Не во всех командах все игроки обожают друг друга. Они могут ловить друг друга на ошибках, ревновать, иногда даже ненавидеть. Нужно было научиться терпеть. Мириться с характером других. Команда – это коллектив, который не выбирает своих членов и тем не менее должен действовать сообща. Нет такой команды, которая бы не заключила внутри себя своего рода социальный контракт. И часто именно его соблюдение определяет ценность команды. Нет команды, в которой было бы легко наладить жизнь.

– Но, возможно, есть команды, где легко установить согласие.

– Это слово нельзя применить ко всей команде, только к отдельным ее членам. Я действовал в согласии со многими игроками, и все они были очень разными. Эти отличия меня вдохновляли. А поиск взаимного дополнения чрезвычайно увлекал. В целом для успеха любого предприятия взаимодополняемость нужнее согласия.

– Давайте продолжим говорить об игроках, а точнее, о великих игроках, чтобы посмотреть, как вписывается в историю тот, кто сегодня иногда сравнивает себя с собой вчерашним.

– Я не думаю, чтобы игрок испытывал потребность проверять свой уровень, сопоставляя себя с другим игроком. Или составлять список критериев, которые позволят ему одолеть или уступить конкуренту. Этим занимаются другие: наблюдатели, тренеры, болельщики. Ему есть чем заняться, да и в сущности, он предпочитает не знать этого. В конечном счете, что ощущает игрок, так это харизму, которую излучает он сам или его игра. Вот это он чувствует, осознает очень точно. И я склонен утверждать, что хороший игрок, прежде всего, харизматичен.

– Это уже кое-что.

– Не нужно сравнивать ни жанры, ни эпохи. Не нужно сравнивать Эдит Пиаф и Битлз. В лучшем случае я могу вам сказать, что Раймон Копа был лучшим французским игроком 1950 – 1960-х гг., Анри Мишель, возможно, – 1970-х гг, я – 1980-х, Зинедин Зидан – 2000-х. У каждого поколения свой «лучший игрок всех времен».

– Спорт, однако, является чуть ли не единственным видом деятельности или всеобъемлющей формой выражения, основанной на объективных принципах, которые в силу этого могут быть объектом сравнения. В этом отношении спорт – это самый «настоящий» из всех видов деятельности.

– Футбол меньше, чем другие виды спорта, сводится к своей объективности. И нам несомненно представится возможность увидеть, что он не такой уж «настоящий», как мы себе воображаем. Единственное, что можно сказать в ответ на ваш вопрос, это то, что спорт более настоящий, чем пение, поскольку матч невозможно начать сначала.

– Я согласен с вашими словами о времени, в котором длится бесконечно возобновляемая песня, и времени, в котором разворачивается бесконечно мимолетный спорт, но в меньшей степени соглашусь с рассуждениями о невозможных спортивных сравнениях. Это не просто мания журналиста, это призыв, исходящий от самого спорта, его сущности, главным образом объективной. Спорт не просто вызывает на сравнение, он сам каждый миг является сравнением.

– С ограничением, установленным дистанцией между эпохами или ресурсами в индивидуальных видах спорта. И внешних факторов – в коллективных. Так можно кратко описать бесконечно сложный вопрос.

– Как бы ни был сложен вопрос и осторожен ответ, на который он напрашивается, вы никогда не отказывались покориться этому. Я подумал, в частности, об опросе, проведенном в 2000 г. «Франс футбол» среди основных французских игроков первой величины последних пятидесяти лет, по результатам которого вас определенно выдвинули как лучшего французского игрока в истории, отодвинув на вторые места Зинедина Зидана и Раймона Копа, вплоть до состава сборной Франции-1998.

– Помню гол Зинедина за «Реал Мадрид», забитый в финале Лиги чемпионов-2002, и его игру на чемпионате в 2006 г., которые, возможно, заставили бы жюри пересмотреть свое решение шесть лет спустя.

– Для многих, к сожалению, удар Зидана в грудь Матерацци окрасил весь его великолепный чемпионат в черные тона и без особенных проблем утвердил вас на этой позиции, особенно в том, что касается контроля происходящего.

– Предоставлю вас вашим рейтингам и предположениям, чтобы с еще большим основанием заметить, что мы с Зизу в сущности совершенно разные игроки. Моя карьера во Франции и особенно во французской сборной развивалась под знаком вопроса о моем настоящем месте с точки зрения общей выгоды: на позиции 9-го номера? 9-го с половиной? 10-го? Должен ли я забивать, отдавать другому, организовывать игру? Волей-неволей я согласился перемещаться на разные позиции. Я играл везде понемногу, свободный, как может быть свободным такой игрок, как Уэйн Руни, например. Не думаю, что Зизу располагал всем футбольным полем. Он в большей степени был игроком с ограниченной свободой действий, очень часто играл на фланге. Учитывая его авторитет, я не нахожу возможным осуждать его, как это иногда делали, потому что я никогда не был членом его команды. Но важно не то, что он отдавал команды в раздевалке, а то, что он контролировал игру на поле. И, что первостепенно, продемонстрировал истинную силу воодушевления. Это был не «боец», каким по-своему мог быть и я, а скорее эстет. В конце концов, если вам нужно сравнение, игра Зидана была в большей степени «жирессистской», чем «платинианской».

– Во всяком случае, в одном он был «платинианцем» в той же мере, что и «жирессистом»: никто из вас не был атлетом-качком.

– Мы не были атлетами, нам пришлось ими стать. Это, впрочем, отличает нас от преобладающего большинства великих игроков, выделившихся в последние пятьдесят лет: все они способны сорваться с места с необычайной скоростью – Пеле, Кройф, Марадона, Месси или Рональду.

– Роналдо или Рональду?

– Оба. Первый, в порядке появления на футбольной арене, был исключителен. Он иногда напоминал Пеле. А второй восхищает меня умением контролировать свой рост. После Марко ван Бастена это первый выдающийся игрок очень высокого роста, который очень много перемещается по полю, несмотря на удаленную от центра позицию. Разумеется, я не забыл и о Златане Ибрагимовиче, добившемся во Франции признания, которого он не имел в других местах.

– Марадона несомненно был самым низкорослым среди великих…

– Или самым великим из низкорослых.

– А просто самым великим?

– Великолепнейшим, виртуозным, не чуждым гениальных озарений – он столько раз оказывался на моем пути, что уж мне об этом кое-что известно. Но в его игре были и «провалы», как и у всех. Пробуксовка. И темные полосы!

– Все начинается с Кройфа и Кубалы и заканчивается, как обычно, Пеле.

– Пеле – это же не имя, это бренд. Это Футбол. Это Бог. Пеле не играет, он парит между небом и землей.

– Мы вернемся к великим позднее, а сейчас оставим их на пике карьеры и посмотрим, что ждало их после ухода, вашего в первую очередь. После того, как вы перестали играть, но до того, как стали тренером сборной, был странный период, в течение которого вы занимались бизнесом, работали в СМИ и общественных организациях. У вас два самолета, «Феррари», который вы особенно стараетесь не выводить из гаража, помимо всего прочего по настоятельной просьбе ваших детей. Вы создаете потрясающий дуэт с Орнеллой Мути, с которой в декабре 1987 г. в Цюрихе вы разыгрываете распределение команд по группам чемпионата мира 1990 г. (жеребьевка игр на вылет в чемпионате мира). Кроме того, вам тридцать два года, и у вас целы все зубы. Какие у вас воспоминания об этом периоде, в течение которого прочесть вашу игру кажется гораздо сложнее?