Захар Прилепин - Летучие бурлаки (сборник) Страница 13

Сверхналоги на богатство, на самые прибыльные телеканалы — раз уж их нельзя закрыть вовсе, все золотые запасы и бочки с серебром — тоже туда.

Капиталы, вытекающие за рубеж, хотя бы частично развернуть — и тоже направить в указанном направлении.

Законодательно определить, что дети государственных чиновников получают среднее и высшее образование только в России — тогда власть вложит все средства в то, чтоб их отпрыски получали достойные знания здесь.

Школы и университеты, детская медицина, детский спорт, кружки и секции, детские научные журналы, детские телеканалы, детские радиостанции — это должно быть сделано лучшими умами страны и обладать всеми необходимыми качествами: отсутствием государственного догматизма, сверхинтересностью, высоким интеллектуальным уровнем.

Каждый ребёнок должен быть — в самом лучшем смысле — поставлен на учёт.

Каждого ребёнка мы должны воспринимать как национальное достояние.

Путин и вся его рать, все Михалковы и каждый Кара-Мурза, Лимонов и Навальный, Гребенщиков и Шевчук, «синие ведёрки» и экологи, «Эхо Москвы» и лично Эрнст, либералы и националисты, Перельман и Канделаки, Ходорковский и его прокуроры, Волочкова и Валуев, Церковь и фейсбук, Собчак и Виторган, экстремисты и центр «Э», Калининград и Владивосток — все должны понять, что всякая тема по отношению к теме детей является вторичной, потому что национальное спасение — только здесь.

Через шестнадцать лет после своего рождения ребёнок должен получить то, чего никогда не получали дети ни одной нации мира.

Он должен говорить как минимум на трёх языках. Владеть как минимум одним ремеслом. Играть как минимум на одном музыкальном инструменте. Быть профи как минимум в одном виде спорта. Знать алгебру и физику, анатомию и астрономию. Увидеть и покорить географию всей страны, от края до края. Ориентироваться в тайге и в экономических школах. Подшивать воротнички и вязать носки. Помнить наизусть как минимум по одному стихотворению ста поэтов и уметь разыграть как минимум сто самых известных партий в шахматы. Представления его о чести и совести должны быть определённы, а не бесконечно расплывчаты, как у нас. Образцами его поведения должны стать святые и подвижники, образцами его речи — поэты и пророки. Он должен уметь стрелять, петь, танцевать двадцать разных танцев, молиться, управлять любым видом транспорта, включая летательные аппараты, плавать под водой, создавать и взламывать компьютерные системы, оказывать первую медицинскую и последнюю психологическую помощь, принимать роды и знать поминальные причты.

Всякая строка бюджета, связанная с детьми, должна быть самой жирной строкой бюджета, она должна отекать от переизбытка как Сочинская олимпиада, не меньше.

Интеллигенция должна пойти к детям, как народники уходили в народ. К детям надо плыть, как Колумб поплыл в Америку. В отличие от Колумба у нас есть шанс найти сразу и Америку, и Индию, и даже Россию.

Представляете, прошло двадцать лет — а у нас двадцать миллионов новой, с иголочки, элиты?

То, что мы через двадцать лет не узнаем своей страны, едва такие дети войдут в жизнь, — это полдела.

То, что мы сами захотим стать хотя бы слабым подобием своих детей, — другие полдела.

Самое важное, что никаких других шансов у нас просто нет. Мы отработанный материал, надо честно себе в этом признаться. Каждый из нас, может быть, и хорош, в целом мы — годимся только на то, чтоб уступить дорогу тем, кто даст нам право добраться до своего предела и не заголосить от ужаса, оглянувшись назад.

Национальная идея есть, осталось заставить работать на неё всё это государство и всю нацию целиком — на все его и наши оставшиеся мощности.

Путешествие на воздушном шаре в идеальной компании

По большей части мы не служим в армии, не ездим на великие стройки, не покоряем гор, напевая «…пусть он в связке в одной с тобой…», не спешим на покос всей деревней, не тушим пожары целой слободой.

У человека пропадают некоторые столетиями присущие ему качества.

Он привыкает быть один.

Отныне другие — это если не ад, то маета и суета точно.

Мы встречаемся, только чтобы потанцевать. Впрочем, и танцы должны быть такие, чтоб слишком долго не держать друг друга за руки. Сейчас вообще за руки держаться не очень принято.

Уметь быть независимым — нелишнее. Впрочем, порой возникает ощущение, что люди сутками торчат в социальных сетях в силу той причины, что независимость их наигранная, неорганическая. Если ты такой независимый, чего ты всё время напоминаешь о себе?

В любом случае, плохо не когда ты научился быть независимым, а когда ты положил все силы на то, чтоб ничьё благополучие не зависело от тебя.

Люди так страстно, так самолюбиво повторяют «Я отвечаю за себя сам!» — но слышится при этом «Я ни за что не хочу отвечать!».

Сначала мы хотели, чтоб у нас было меньше детей. Теперь мы вообще не желаем жить парами. Куда будет следующий шаг, я не знаю, да и не очень интересуюсь.

Мои личные, не претендующие на статистику наблюдения говорят о том, что разносчиками новой самодостаточной философии бытия являются городские дети, выросшие в одиночестве, с минимальным количеством сестёр и братьев поблизости или вовсе без них.

Родившие такого ребёнка хотели ему дать больше («Нечего нищету плодить!») — а дали меньше.

Они хотели, чтоб он стал щедр, оттого что всегда был сыт, но странным образом получилось ровно наоборот.

Родившие его думали, что, если выросшее дитя умеет оборвать любую привязанность, ценя свою чистоплотную свободу, оно никогда не оставит их самих — но что-то подсказывает, что такой вариант будет использован самым первым.

Всё, что мы — общность людей, разговаривающая на русском языке и занимающая определённую территорию, — имеем к сегодняшнему дню, мы получили в наследство от детей, имевших братьев и сестёр. Объективный, собственно говоря, факт: до нас здесь жили миллионы многодетных семей, и все мы оттуда родом.

То, что мы получим на этой территории через полвека, — будет следствием проживания здесь детей, выросших в одиночестве. И тогда сверим результаты.

Одно непонятно: кто потом эти результаты будет исправлять.

Есть, к примеру, такое основополагающее для любого народа качество, как самоотверженность. Можно скупить в ближайшем киоске все глянцевые журналы за этот месяц, внимательнейшим образом перечитать их — и ни разу там это слово не встретить.

Когда-то его употребляли очень часто. Может, даже чрезмерно часто.

Дети, вырастающие в многодетной семье, приучаются к этому качеству помимо собственной воли.

Тебе хочется гулять, но ты должен присмотреть за младшей сестрой. Ты, обливаясь неожиданными, кипячёными слезами, принесёшь младшего брата на руках, потому что он слетел с велосипеда и снёс себе не только колено, но и щёку с виском об асфальт. Ты поделишься самым сладким куском с голодным старшим братом, которому сейчас попадёт от отца. Ты невольно начнёшь взрослеть раньше, чем это положено (сегодня мальчикам положено начинать взрослеть в районе тридцати). Тебе нужно будет демонстрировать силу, которой ты ещё не имеешь, и смекалку, которой вчера ещё не было. Ты против воли попадёшь в ситуации, когда разнородные человеческие эмоции, замеченные, но, быть может, даже не осмысленные тобою, неизбежно сделают тебя мудрей, наблюдательнее, зорче.

Самоотверженней, наконец.

Потом это качество пригодится тебе ещё тысячу раз.

Живущий в многодетной семье — живёт словно бы в лесу, где приучается различать звуки и краски. Выясняется, что мир — это не хаос, что здесь всё на своём месте: и если что-то мешает тебе, или потерялось, или больно ударило тебе по голове, упав откуда-то сверху, — то это лишь потому, что ты сам не положил эту вещь на место.

Учись содержать в порядке мир вокруг тебя, и если кто-то рядом не умеет этого делать — поухаживай за ним, пока он научится.

Несомненный плюс такого обучения нелишним человеческим привычкам — в том, что это делается через любовь и по любви. Как бы ни сердились братья и сёстры в большой семье — но они любят друг друга, и ежедневно держатся за руки, и целуют друг друга.

Надо чаще держаться за руки. Надо чаще целоваться.

…Ну а потом, конечно, родители.

Эти торопливые взрослые люди, у которых всегда так много дел.

Им не жаль потратить шесть лет на получение образования, и ещё три — на образование дополнительное. Года три в общей сложности проиграть в компьютерные игры, ещё года три, если суммировать, провести в танцевальных клубах и проболтать в кафе. Лет пять подряд помещать разнообразной степени глупости посты в ЖЖ, инстаграмить, флудить и троллить. Семь лет спустить на то, чтоб добиться статусного продвижения в своём отделе. Ещё год на похудение, полгода на лечение некоторых издержек свободной жизни. Три года на добросовестную выплату кредита, сопровождаемую нешуточными ограничениями. Год туда, два сюда. Машину поменять надо непременно. С парашютом прыгнуть хоть раз.