Юрий Мухин - НЕсвобода слова. Как нам затыкают рот Страница 14

Надо понимать суть конституционных прав человека. Повторю, Конституция РФ и закон «О СМИ» запрещают цензуру – запрещают налагать запрет «на распространение сообщений и материалов, их отдельных частей». Любых информационных материалов! Даже самых экстремистских-переэкстремистских!

И, как видите, судьи Верховного Суда эту разницу прекрасно понимают, так как именно поэтому они указали судам не то, что является цензурой, а то, что ею не является. Им надо было хоть что-то сказать о законе «О противодействии экстремистской деятельности» в увязке с законом «О СМИ». Но сказать это так, чтобы ничего не сказать об антиконституционной сути закона «О противодействии экстремистской деятельности».

О чем смолчал Верховный Суд? О положении статьи 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности», запрещающей «труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы». Это наложение запрета и есть цензура! Антиконституционная суть закона «О противодействии экстремистской деятельности» проявляется в том, что этот закон противоречит не только правам человека, установленным статьей 29 Конституции, но и самим основам конституционного строя России – т. е. положениям статьи 13 Конституции: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». И правоустанавливает не только идеологию антинацизма и антифашизма, но и некую идеологию «антиэкстремизма» в качестве государственной и обязательной.

Именно поэтому Верховный Суд смолчал о положении статьи 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности»: «На территории Российской Федерации запрещаются распространение экстремистских материалов, а также их производство или хранение в целях распространения». Оцените: Конституция России запрещает налагать запрет «на распространение сообщений и материалов, их отдельных частей». А закон «О противодействии экстремистской деятельности» нагло устанавливает запрет на «распространение экстремистских материалов».

Но что интересно: попробуйте предъявить претензии Суду, что он по умолчанию согласился с цензурой в России, и получите ответ вопросом на вопрос – где в Постановлении Верховного Суда есть хоть полслова о наложении запрета на распространение хоть какого-то материала?

Таким образом, дав исключительный перечень того, что не является цензурой, и не включив в этот перечень положения закона «О противодействии экстремистской деятельности», Верховный Суд этой манипуляцией по умолчанию указал нижестоящим судам, что не только деяния госорганов и судов, но и запрещающие распространение информационных материалов положения статьи 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности» являются запрещенной Конституцией цензурой.

О правомерности предупреждений СМИ

Но и это не всё. Верховный Суд воспользовался формальностью – тем, что он рассматривал именно практику применения закона «О СМИ», а положения закона «О противодействии экстремистской деятельности» рассматривал только постольку, поскольку они влияют на применение закона «О СМИ».

Благодаря этой формальности Верховный Суд уклонился от рассмотрения практики работы российских судов по признанию информационных материалов экстремистскими.

Не могу объяснить причины, по которым Верховный Суд затронул-таки вопрос о судебном беспределе, творящемся при прекращении деятельности СМИ и вынесении им судебных предупреждений. Но Суд сделал это косвенно, а возможно, и вынужденно.

Как практически прекращается деятельность СМИ? Цензурная организация России, стыдливо прячущаяся под вывеской «Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)», выносит СМИ беззаконные предупреждения. СМИ пытаются их опротестовать в суде по месту нахождения Роскомнадзора, но там судья, плохо понимающий, о чем ему говорят, но твердо знающий, что его обязанность – угодить нынешнему государственному строю, признает беззаконное предупреждение Роскомнадзора законным. После чего Роскомнадзор несет это предупреждение в суд по месту нахождения СМИ с иском о прекращении деятельности СМИ. И этот второй суд, основываясь на формальном наличии признанного законным предупреждения, прекращает деятельность СМИ, приговаривая: «Как я могу оценивать правомерность вынесенного предупреждения, если его законность уже судебно признана?» Свежий пример – газета «К барьеру!». Останкинский суд города Москвы прекратил ее деятельность на том основании, что Роскомнадзор предъявил Останкинскому суду предупреждения газете, которые Таганский суд признал законными. Останкинский суд сам не рассматривал правомерность этих предупреждений, вынесенных газете Роскомнадзором.

Так вот, Верховный Суд РФ закончил свое Постановление предложением: «Суд вправе разрешить требования о прекращении деятельности средства массовой информации, дав оценку правомерности вынесенного предупреждения».

А вы, судьи низовых судов, теперь берите ответственность на себя и думайте, что вам делать: поступать так, как сказал Верховный Суд, или выполнять заказы государства? То есть судьям при производстве конкретного дела о прекращении деятельности СМИ предлагается либо заново рассматривать законность предупреждения, ранее вынесенного СМИ государственным органом Роскомнадзор, либо прекращать деятельность СМИ по формальному основанию – по наличию предупреждения, признанного каким-то иным судом законным. И если «концепция изменится» и СМИ окажется реабилитированным (скажем, в глазах будущего Президента России), то наказаны за свою деятельность будут нижестоящие суды, а Верховный Суд останется «ни при чем».

Что сегодня творят суды? Даже с учетом антиконституционного закона «О противодействии экстремистской деятельности» деятельность СМИ может быть прекращена законно только в случае, когда сотрудники СМИ нарушают закон, а именно: используют СМИ для уголовно наказуемых деяний и публикуют экстремистские материалы, помещенные в список экстремистских материалов Министерства юстиции РФ. Так вот деятельность газет «Дуэль» и «К барьеру!» была прекращена судами, хотя эти газеты на момент прекращения их деятельности не опубликовали ни одного материала, признанного судом экстремистским и помещенного в список экстремистских материалов Минюста. Мало этого, они не имели ни одного вступившего в законную силу приговора или иного судебного решения по уголовному делу авторов газеты или самой газеты. Деятельность газет была абсолютно законна, а суды ее прекратили!

Да, суды первой инстанции совершили преступление, предусмотренное статьей 144 УК РФ, но, повторяю, к Верховному Суду у вас претензии есть? Он вам, нижестоящим судам, русским языком сказал, что суды вправе прекратить деятельность газеты только после проверки правомерности вынесенных предупреждений, правомерность которых уже установлена другими судами. Вы, нижестоящие суды, не знаете, как проверять правомерность предупреждений, если она уже проверена другими судами? Спрашивайте у того, кто закон «О противодействии экстремистской деятельности» придумал, а Верховный Суд от вас требует – без проверки правомерности вынесенных СМИ предупреждений прекращать деятельность СМИ не имеете права!

А вступивший в законную силу приговор у вас есть?

Но и это не все. Да, Верховный Суд не коснулся вопроса признания материалов экстремистскими, но именно в этом вопросе, вольно или невольно, «подставил» нижестоящие суды.

Различные слои общества изобретают свои профессиональные жаргоны, в которых русские слова зачастую имеют иное значение. Примером может служить жаргон профессиональных преступников, которые понятие «убить» передают словом «мочить», понятие «красть» – словом «щипать». Однако суды в России обязаны вести судопроизводство на русском языке, и словам «мочить» и «щипать», «убить» и «украсть» придавать не то значение, которое используют преступники в своем жаргоне, а то, которое эти слова имеют в русском языке.

Государственная Дума в 2002 году изобрела жаргонное слово «экстремизм», которому в том же году придала значение смеси некоторых видов запрещенных Уголовным кодексом РФ преступлений и совершенно правовых действий граждан. Причем точно так же, как и преступники или нынешний премьер России, которые не объясняют, почему слова «мочить в сортире» или «подвесить за яйца» означают убийство изощренным способом, Госдума в словаре своего жаргона, приведенном в статье 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности», не объяснила, к примеру, почему по ее мнению: