Сергей Кремлев - Россия и Германия: Вместе или порознь? СССР Сталина и рейх Гитлера Страница 15

Так обстоит дело с одним из наиболее профессионально близких к исторической сфере клеветников на Сталина. Сталин Волкова абсолютно черен, потому что это — взгляд через черные очки. Но через очки, а не черную повязку, потому что Волкову хочется остаться в рамках исторического исследования, а не пасквиля. И в его книге хватает не только злобы, но и фактов, цифр из жизни СССР сталинской эпохи. Вот они-то Волкова и подвели: при вдумчивом чтении результат оказывается противоположным авторскому замыслу. Перед нами предстает не злобная, а великая фигура в многотрудных борениях за мощь и величие страны.

ВПРОЧЕМ, что нам доморощенные «аналитики», когда есть написанное уже в наши дни сравнительное жизнеописание Сталина и Гитлера, принадлежащее перу знаменитого английского историка сэра Алана Буллока — «Гитлер и Сталин. Жизнь и власть»… Книга известная, в разных странах мира изданная и переизданная.

Два тома могут вместить многое, и сэр Алан многое в них вмещает. Но чего? Казалось бы, такая книга — если это труд историка, написанный для широкой публики, — просто обязана быть не только популярной, но и историчной, то есть точной в фактах и аккуратной в концепциях.

Увы, она имеет отношение скорее к рынку квази-исторической литературы, но никак не к истории. Случай сэра Алана весьма свеж и показателен. Вот и остановимся на нем немного, читатель…

Ну можно ли всерьез принимать историка, который ссылается на цифровые оценки, касающиеся репрессированных, сделанные физиком Сахаровым? Крупнейший (что подтверждают все мои оружейные коллеги — физики-теоретики) специалист в своей области, Сахаров в истории и политике разбирался (тут уж я и сам могу оценку дать) чуть лучше, чем в палеонтологии. Чтобы в этом убедиться, достаточно познакомиться с печатными «изысканиями» его политической «мысли».

Но это так — мелочи. Чтобы понять уровень «историчности» и «основательности» сэра Алана, достаточно открыть наугад почти любую из страниц его «сталинско-гитлеровской» эпопеи и сравнить утверждения, там имеющиеся, не с историческими триллерами, а с историческими данными.

Скажем, Буллок может написать так: «Хотя рабский (?!. — С.К.) труд в лагерях был и не очень производителен, все же он составлял часть советской экономики: миллионы трудились в шахтах, полтора миллиона на стройках, прокладывали железнодорожные пути». Это написано не фантастом или бульварным писакой. Это написано историком! Он может не приводить цифр, но он их обязан знать. Только зная их, он может выстраивать свой рассказ.

Итак, по Буллоку, в сталинском СССР были миллионы одних лишь рабов-шахтеров. Что ж, сверимся с цифрами…

В 1913 году в России имелось 643 745 горнозаводских и горнорудных рабочих. Это всего — не только на шахтах. Число врубовых машин не достигало сотни, а удельный вес механизированной добычи угля не добирался до двух процентов (1,7 %). Практически вручную тогда добывалось 29 117 тысяч тонн угля.

Ко временам, описываемым Буллоком, добыча угля в СССР возросла до 64 миллионов тонн в 1932-м и 128 миллионов — в 1937-м году. Однако и одних лишь тяжелых врубовых машин стало 1278. Отбойных молотков — почти семь тысяч! А механизированная выемка угля достигла к 1937 году 89,6 % (в Германии — 84,7 %, в США — 77 %, в Англии сэра Алана — 51 %). Правда, катали добытый уголь еще больше чем наполовину вручную.

Так что число шахтеров в стране по сравнению с 1913 годом уменьшилось не так уж и сильно. Но «миллионами», где-то «отысканными» Буллоком (да еще одних лишь рабов-заключенных!), там и не пахло.

А о Гитлере лидер английских историков может написать, что он к 1934 году «примирился с тем обстоятельством, что экономическое возрождение и перевооружение Германии невозможно без сотрудничества с элитой традиционных сословий общества: офицерством, чиновничеством и предпринимателями».

Зная, как тесно Гитлер был связан с элитой уже на рубеже двадцатых-тридцатых годов (иначе он не поднялся бы при всех своих талантах политика), и зная то, что тайной это давно не является, можно лишь посмеяться над сэром Аланом вволю.

Далее, читатель, мы не раз увидим, что Гитлер не просто сотрудничал, а активнейше привлекал на свою сторону элиту с самого начала серьезной политической деятельности. Уже во время неудачного путча 1923 года фюрер шел под руку с генералом Людендорфом, а к началу 1930-х его союз с промышленной и служилой элитой, с фон Папеном и фон Бломбергом, с промышленниками Кирдорфом и Тиссеном был не просто состоявшимся фактом, а фактом решающим!

Сэр Алан, следуя, надо полагать, за Плутархом, использовал опыт сравнительного жизнеописания. И поэтому порой соединяет в одной фразе обоих своих героев. Например, вот так: «Если Сталин видел в кулаке главное препятствие для осуществления программы модернизации сельского хозяйства, то Гитлер провозгласил крестьянство „вечно живой основой немецкой нации“.

Ну кулак и единоличник в СССР действительно стали к концу 1920-х годов главными тормозами для сельского хозяйства. Я — не сэр Алан, и чтобы показать это, обращусь к цифрам.

По данным авторитетнейшего эксперта Николая Кондратьева, в 1913 году в России имелся избыток хлебов в 656 022 000 пудов (более 10 миллионов тонн). Это всех хлебов — продовольственных, кормовых и второстепенных. Соответственно высок был и экспорт.

Но тот же Кондратьев открывает секрет такого „изобилия“: низкое, недостаточное внутреннее потребление. Средний житель Российской империи довольствовался нормой на два с половиной пуда меньшей, чем француз, на пять с лишним меньшей, чем немец, и на шесть — чем бельгиец. Короче — недоедал… Зато, как сейчас любят хвалиться, „русский рубль стоял высоко“…

Позже я скажу об этом более подробно, но можно сразу заявить, что в условиях царской России сравнять русского с немцем в потреблении было невозможно даже при полном отказе от экспорта.

Весь экспортируемый „избыток“ был бы съеден раньше, чем этого (то есть потребления продуктов питания русской массой, хоть как-то равного европейскому) удалось бы достичь!

Есть такой анекдот о генерале, проверявшем некий полк.

— Ну, как вас кормят, ребята? Хватает? — спросил инспектор у стоящих в строю солдат.

— Хорошо кормят, еще и остается! — дружно ответил строй.

— А что вы делаете с остатками?

— Да-а… Доедаем…

Для царской России это был не анекдот. И о том, что русский мужик — „вынужденный вегетарианец“, говорилось с трибуны дворянских съездов!

Пришла революция, и лишь после нее, покончив с гражданской войной и интервенцией, Россия в середине двадцатых годов наконец-то впервые наелась. Хотя бы хлеба!

Вывоз его был мал. Раз в десять меньше царского. Но без товарного (то есть на рынок) производства зерна сельского хозяйства нет. Есть лишь первобытное.

Кто мог в СССР создать хлебные массы? Кулак? Он что — дурак? Много хлеба — низкие цены. Да создать подлинное хлебное изобилие кулаку было и не под силу.

Середняк? Этот, хотя и давал в конце 1920-х годов товарного зерна в шесть раз больше, чем немногочисленные тогда колхозы, кормил прежде всего сам себя. Бедняк (пусть и немногочисленный) не кормил, а кормился…

Выходило, что дело было не во взглядах Сталина на „модернизацию сельского хозяйства“, а в жесткой необходимости этой модернизации для будущего России.

Вот почему программа Сталина и ВКП(б) в части села оказалась исторически и экономически состоятельной. Внимательное, с карандашом в руках, изучение таблиц по производству хлебов в России и СССР начиная с XX века и до рубежа 1950-х годов, убедительно доказывает: Сталин был прав! После „перегибов“ и „великих переломов“ начала 1930-х годов сельскохозяйственное производство всех видов в СССР стало резко и главное — устойчиво возрастать.

Если бы история пошла не по тому реальному пути, по которому она пошла, а по рациональному (то есть — без войны с рейхом), то к мирным 1942—1943 годам зерновой проблемы в СССР не было бы. А к 1947—1948-му, смотришь, не было бы и проблемы с мясом…

Однако Буллок не только опорочил сельскохозяйственную политику Сталина, но и политике Гитлера выдал неоправданно лестную аттестацию насчет — как там? — „живой основы“. Он и тут „забыл“ кое-что нам сообщить.

В Германии сельское хозяйство давно было товарным. То есть, средний крестьянин работал не на желудок, а на рынок. Ведь Германия по сравнению с Россией и развита была к началу века намного лучше. Тем не менее, с приходом к власти Гитлера число крупных поместий размером свыше 1000 гектаров (как раз приличный колхоз!) возросло на 891 единицу. (А сколько их было и до этого?!) Земельная площадь же крупных хозяйств увеличилась на три миллиона гектаров. Зато около полутора миллионов крестьян разорилось. И вынуждено было переселяться в города. Удивляться нечему — процесс укрупнения сельских хозяйств шел повсеместно, по всему миру, а не только в СССР.