Мишель Платини - Мишель Платини. Голый футбол Страница 15

– Для защиты и прославления «культурного» футбола это, разумеется, не было идеалом.

– Но для поддержания хороших отношений с ФИФА и сохранения бюджета это было наилучшим вариантом.

– Еще я помню комитет, мечущийся между ФИФА, ИСЛ, ФФФ и правительством. День бесконечного унижения, когда мы в «Экип» узнали об одностороннем решении Жоао Авеланжа увеличить количество команд – участниц мундиаля-98 с 24 до 32. В другой раз междуведомственный представитель сообщил нам, что премьер-министр Эдуар Балладюр сам будет заниматься распределением матчей по городам и сообщит о принятых решениях из Матиньонского дворца. И я еще избавляю вас от подробностей «войнушки» между комитетом и федерацией. Не знаю, как вы, а Фернан Састр вынес немало.

– Фернан организовал Евро-84 практически в одиночку. Он жил под гнетом воспоминаний о «верховной власти». Но мундиаль имеет иной масштаб. Он собирает крупнейших участников, сталкивая их в чрезвычайно хитроумной комбинации. Эпоха также совсем другая. Много ли вынес Фернан Састр? Во всяком случае, он неоднократно выходил из себя, это точно.

– В последний год своего участия в комитете он по пятницам иногда говорил мне, что не уверен в том, что в понедельник мы снова увидимся.

– Но в понедельник он возвращался на свой пост.

– Как и вы возвращались к своей беспечности, мне кажется.

– Все было «таким новым и таким прекрасным». Я был ненасытен и жаждал узнать, открыть, совершить. И не скрывал, что у меня есть мотивация и я получаю удовольствие, даже если меня раздражало, что правительство не старается поскорее завершить реконструкцию стадионов или Страсбург упорно отказывается войти в список кандидатов на проведение матчей.

– Диапазон велик: от нехватки кислорода до нескрываемого удовольствия. А какое самое лучшее ваше воспоминание в этой должности?

– Их много, и в конечном счете они образуют единое целое. Прекрасная история дуэта или даже трио, если считать генерального директора Жака Ламбера. История коллектива, который разросся с двух до семисот человек. История о чистом листе: как будет выглядеть мундиаль? История создания архитектурного памятника: строительство «Стад де Франс». И новой профессии: организатор мероприятия. Но если бы нужно было назвать мое главное воспоминание, это был бы… исключительный гол Лорана Блана в ворота Парагвая, забитый в одной восьмой финала в Лансе, 28 июня 1998 г.

– Исключительный гол Лорана Блана…

– Если Блан не забивает, чемпионат вот-вот станет катастрофой. Блан забивает, Франция выходит в четвертьфинал, и мы балансируем на грани между успехом и провалом. Блан забивает, и Франция поочередно обходит Италию в четвертьфинале, Хорватию в полуфинале, Бразилию в финале, и Кубок мира превращается в великую Французскую победу. Финансовый менеджмент, ФИФА, ИСЛ, ФФФ, правительство, спонсоры, СМИ, общественность и т. д.: с лучшими инженерами, лучшими архитекторами, лучшими администраторами, лучшими болельщиками вы можете организовать самое прекрасное мероприятие на свете, но на бумаге. Нужно еще заручиться благословением игровой фортуны. Поэтому в конечном счете у этого события может быть только один организатор: игра.

– Если организатором была игра, то каким сопредседателем были вы?

– Во-первых, сопредседателем, проходящим обучение среди исключительно умных и дальновидных людей, можно сказать даже, бывалых. Совершенствующимся, внимательно прислушивающимся к окружающим, берущим дело в свои руки в уже обозначенных пунктах. Затем, если можно так выразиться, президентом со всей полнотой функций и сжимающимся сердцем, когда Фернана Састра настигла болезнь.

– Финансовый менеджмент открыл для вас много нового о себе самом, положении дел в футболе и его резонансе.

– Находясь в первых рядах партера, я смог оценить, какой вес футбол приобрел в обществе, политике, геополитике, экономике, культуре, зрелищной индустрии. Скромное предположение блестящим образом подтвердилось. Вот таким образом я, несомненно впервые, получил подтверждение того, что футбол – вполне невинная игра, отданная во власть амбиций, гораздо менее невинных. И равным образом в первый раз оказавшись на новом уровне игры и рефлексий на эту тему, я задумался, не является ли руководитель столь же важной персоной, что и игрок.

– Вот уж поистине, у вашего порога стояла революция!

– Скорее осознание того, что общепринятый взгляд не должен ею быть. Моя личная революция произошла в иной момент. В то время мне нужно было пройти этим путем, чтобы преодолеть некоторую робость, определенные комплексы, пролегавшим в мире сильных и зачастую красноречивых личностей, в то время как мои словарные и грамматические возможности ограниченны. И я не утверждаю, что на следующий день получу главный приз за свой французский. 14 июля 1994 г. в мэрии Беверли-Хиллз в Лос-Анджелесе мне было не по себе во время речи, которую я произнес в присутствии доброй тысячи представителей международной прессы. Франция передавала эстафету США. И в первый раз мне предстояло явить футбольному миру того нового Платини, которым я стал. Мундиаль-98 превратился в повседневное приключение, приключение, в котором я одновременно пускался в путь и искал самого себя.

– Я бы скорее описал подобным образом следующий период, настолько вы со стороны производили впечатление человека, борющегося с самим собой, чтобы не сказать, борющегося в одиночестве, по сравнению с тем, что было раньше. Прямодушный человек, «ведомый» по тонкому льду, и двуличные стратеги, ведущие обманчивые речи в лице ФИФА и УЕФА.

– В январе 1998 г. Йозеф Блаттер предлагает мне выставить свою кандидатуру в качестве преемника Жоао Авеланжа. Эту мысль подсказал ему сам Авеланж: «Платини президент, ты генеральный секретарь, это было бы очень изящно». Возможно, это и было бы изящно, но не слишком реалистично. Потому что в январе 1998 г. я занят чемпионатом мира, а главное, совершенно не чувствую себя готовым принять такую ответственность. «Что ж, в таком случае я выставлю свою кандидатуру, но мне понадобится твоя помощь». В конце концов я попросил его дать мне два-три месяца на размышление…

– Два-три месяца, чтобы согласиться на «советника президента»?

– «Чем я могу тебе помочь?» – спросил я его. «Ты будешь моей спортивной совестью», – ответил он.

– И ваш ответ звучал «Да будет так», а взамен вы получили значок «бравого солдата».

– Что ж, пусть будет так.

– По крайней мере выглядело.

– Во всяком случае, мне не пришлось жалеть о своем решении. Меня изберут членом Исполнительного комитета ФИФА, затем, позднее, членом Исполнительного комитета УЕФА. И это в каком-то смысле будет единственный раз в моей жизни, когда я посещал образовательный центр.

– И вы обнаружите там то, ради чего в значительной степени и пришли: законность.

– Именно.

– А еще две банановые кожуры, когда вы в первый раз попытались взойти на УЕФА с северного склона.

– В 2002 г. я чувствовал себя готовым баллотироваться в УЕФА, и тогда Леннарт Юханссон, действующий президент, отозвал меня в сторону и сказал: «Милый Мишель, давай не будем воевать. Дай мне два года, а потом я протяну тебе руку, более того, я тебя поддержу».

– Авеланж в 1998 г., Юханссон в 2002 г. – президентам как-то особенно нравилось отзывать вас в сторонку. Они, несомненно, были заинтересованы в вашей молодости…

– Авеланж казался искренним… Во всяком случае, больше, чем Юханссон. Что касается Юханссона, то тут просто нужно было дождаться своей очереди. Молодость, да. Но нужно подождать, пока она пройдет.

– И наивность.

– Юханссон проведет на посту не два года. Он останется на пять лет и найдет способ не только нарушить данное слово, но и продлить срок своего мандата еще на один год, то есть до 2007 г.

– Говорили, это для того, чтобы зарезервировать место для Франца Беккенбауэра, слишком занятого немецким мундиалем до 2006 г., а затем вполне свободного в перемещении.

– Не думаю, что это сильно привлекало Франца. Зато некоторые члены УЕФА, кажется, были мало заинтересованы в моем появлении на сцене.

– В течение этого периода мы часто виделись один на один, и от вас иногда так и веяло одиночеством, даже некоторым фатализмом.

– Фаталистом, причем фаталистом международного уровня, я, вне всякого сомнения, и являюсь. Но фаталистом, которому не свойственно отчаяние. По воле обстоятельств у меня появлялось время? Я этим пользовался. Я занимался «Канал Плюс», и это меня чрезвычайно развлекало. Я проникал в международные структуры и узнавал много нового. Я раскручивал свое маленькое предприятие. Дорабатывал свою программу. И не испытывал ни чрезмерного нетерпения, ни чрезмерного беспокойства. По зрелом размышлении, это именно то, чего я больше всего хотел за всю свою карьеру: пост президента УЕФА.