Уистан Оден - Стихи и эссе Страница 16

ОТРОЧЕСТВО[93]

Пейзаж однажды напомнит ему материнский профиль,Он вспомнит, как вершины гор росли и грифельОтточеный, с любовью отметит названия,Мест знакомых, узнанных, впрочем, заранее.

По зеленым лугам блуждая, он минует заводь.Глупым дщерям земным он кажется лебедем и занятНе обманом головы прекрасной наклон, а поклонением,"Милая" — плачет милый клюв в милую раковину с воодушевлением.

Под тенистым деревом играет летний оркестрик"Дорогой мальчик, опасно нести добрые вести,Радостно миру сему, — будь же храбрым, как эти корни."Готовый спорить, он улыбается посторонним.

Обживая день, уже на закате, пророк этот к тому жеСтранный привет от страны получает, которой защитник не нужен.Оркестрик ревет, не прощая, "Оказался ты трусом, мой мальчик."И великанша подбирается ближе, стеная: "Обманщик, обманщик."

НАШЕ ПРИСТРАСТИЕ[94]

Песочные часы нашепчут лапе львиной,По башенным часам в сады приходят сны.Как снисходительны они, прощая наши вины,И как неверно, что они всегда верны.

Рев водопадов извергая или грозы,Звоня в колокола и проявляя прыть,Ни льва прыжок, ни самомненье розыТы, Время, не смогло досель предотвратить.

Для них, видать, в цене одна удача.Для нас же — выбор слов, им соразмерный звукИ в радость нам безумная задача.

И Время нас за это не осудит.Ведь мы не предпочли хождение вокругПрямой дороге к нашей сути?

ПУСТЬ ЭТИМ, ЛЮБЯЩИМ, БУДУ Я[95]

Что касается звезд, то, встречая мой взгляд,Шел бы ты к черту, — они говорят,Но на земле не в порядке ль вещейСочувствия ждать от людей и зверей?

Если же здесь никто, никогдаРавною страстью, как эта звезда,Сгорая, ответить не может, любя.Пусть этим, любящим, буду я.

Поклонник, каким я являюсь, звезд,Что видят меня в гробу, во весь рост,Не скажет, их видя над головой,Что скучал я ужасно хоть за одной.

Если же им суждено умереть,Во мрак непроглядный придется смотреть,Неба пустого величью учась.Хотя это потребует не один час.

ПЕТИЦИЯ[96]

Не врагу человеков, господин, милостивый, молю с коленПовели ему непотребные извращения, будь расточителен:Сниспошли нам власть и свет, и монаршьей руки касанье,Исцеляющее невыносимый нервный зуд и расставаньеС грудью матери; излечи лжеца тонзилитИ плевы заросшей разрыв, пусть закон запретитСнова и снова тебя приветствовать горячоИ, постепенно, малодушных стансы исправь, а ещеТех, кто в психушке, покрой лучами, чтобы взамен,Замеченные, они изменились, став лучше от перемен.Огласи каждого целителя, в городе, отделив от толпы,Или в сельских домах, тех, что в конце тропы;Сравняй с землей дом мертвых и лучезарно взгляниНа новые стили в архитектуре и сдвиги в сердцах им сродни.

ПЛАЧ НИЩИХ[97]

"О, чтоб двери открыться и — билет с золотым обрезом,Отобедать с Лордом Елдой и графиней Асматкой и да не остаться тверезым,Чтоб кувыркаться, чмокаться смачно и ростбиф румянить железом".       Плакались шесть калек молчащей статуе,           Нищие калеки.

"Чтобы Гарбо и Клеопатра, со мной непутевой, в океане перьемНа живца ловили, играли, балдели в то время, когда с лучом первымПетух захлебнется криком, как рты наши ихней спермой".       Плакались шесть калек молчащей статуе,           Нищие калеки.

"Чтоб шею вытянув, среди желтых лиц стоять, на зеленом дернеНа арабскую стать полагаясь, каурых, соловых и черных,Предвидя места их, не то что с биноклями дурни".       Плакались шесть калек молчащей статуе,              Нищие калеки.

"Чтоб паперти этой превратиться в палубу и в парус плутовке-холстинеИ свиньей за святым с колокольчиком, вслед нежному бризу по синиК островам прохладным, тенистым, где огромны дыни".       Плакались шесть калек молчащей статуе,              Нищие калеки.

"Чтоб эти лавки обернулись к тюльпанам на садовом ложе,Чтоб мне костылем моим дать каждому купцу по роже,Когда из цветка его лысая голова торчит, подлого этого и того тоже".       Плакались шесть калек молчащей статуе,              Нищие калеки.

"Чтоб дыра в небесах и чтоб Петр появился и Павел,Чтоб святой удивлял наглеца — гляди-ка, никак, дирижабль,Чтоб всем попрошайкам одноногим он и второй ноги не оставил".       Плакались шесть калек молчащей статуе,              Нищие калеки.

ЭПИТАФИЯ ТИРАНУ[98]

Он совершенства искал; и, понятную для всех,Он изобрел поэзию; как на ладониБезрассудство людей было открыто ему, но неМенее он интересовался делами армии и флота.Когда он смеялся, почтенных сенаторов разбирал смехИ дети умирали на улицах, когда плакать ему была охота.

ЭПИТАФИЯ ТИРАНУ[99]

Он совершенства искал; и, понятную для всех,Изобрел поэзию; безрассудства людейОн знал, как свои пять пальцев, но, сильнейЕго интересовали дела армии и флота.Когда он смеялся — почтенных сенаторов разбирал смех,И дети умирали на улицах, когда плакать ему была охота.

ПОГРЕБАЛЬНЫЙ БЛЮЗ[100]

Часы останови, пусть телефон молчит,Дворняга пусть над костью не урчит,Дробь барабанов приглушили чтоб,Дай плакальщицам знак, и пусть выносят гроб.

Пусть банты черные повяжут голубям,Аэроплан кружа пусть накропает намСо стоном — Мертв, и, умножая грусть,Регулировщики в перчатках черных пусть.

Он был мой Запад, Север, Юг, Восток,Воскресный отдых, будних дней итог.Мой полдень, полночь, песня, болтовня.Я думал — навсегда. Ты опроверг меня.

Не нужно звезд, гаси их по одной,С луной покончи, солнце- с глаз долой!И, выплеснув моря, смети, как мусор, лес.Добра теперь не жди, смотря на нас с небес.

ПАДЕНИЕ РИМА[101]

Волны пирс таранят лбом,В поле брошенный обозЛивнем смят, шибает в носИз окрестных катакомб.

Тога нынче, что твой фрак,Фиск гоняет, как клопов,Неплательщиков долговВ недрах городских клоак.

Проституткам надоелВ храме тайный ритуал,И поэтов идеалОказался не у дел.

Заторможенный КатонСлавит Древних Истин свод —Но в ответ бунтует Флот:"Денег, жрачку и закон"!

Цезаря постель тепла,Пишет он, как раб-писец,"Ох, когда ж всему конец"!?Легким росчерком стила.

И окидывает взоромСтая красноногих птицС кучи крапчатых яицЗараженный гриппом город.

Ну, а где-то далекоМчат олени — коий век —Золотого мха поверх,Молча, быстро и легко.

ТАЙНОЕ СТАЛО ЯВНЫМ[102]

Тайное стало явным, как это случалось всегда,Рассказ восхитительный вызрел, чтоб близкому другу: "О, да! —В сквере за чашкою чая, ложечкой тонкой звеня —В омуте черти, милый, и дыма нет без огня".

За трупом в резервуаре, за призраком бледным в петле,За леди, танцующей в зале, за пьяным беднягой в седле,За взглядом усталым, за вздохом, мигренью, прошедшей вразВсегда скрывается нечто, не то, что высмотрит глаз.

Ибо, вдруг, голос высокий запоет с монастырской стены,Гравюры охотничьи в холле, запах кустов бузины,Крокетные матчи летом, кашель, пожатье руки,Всегда существуют секреты, сокрытые эти грехи.

"И этот секрет открылся, как это случалось всегда,"[103]