Эдуард Байков - Уфимская литературная критика. Выпуск 2 Страница 17

Хтонический мир образов и логностических заданностей у Байкова сменяется более светлым миром высших сфер психической деятельности, попадающих теперь в сферу особого внимания ученого.

Для познавательного процесса важны как демоны, так и ангелы Байковской методологии, дискретность их – лишь видимый оптический обман, на деле все это – суть есть детали единого познавательного процесса в рамках грандиозной а-константной дуги сферического исследования гуманитарной сферы.

Байков выступает перед нами не только как теоретик, высоколобый аналитик сложнейших процессов духовных исканий человечества, но и как практик, как тактический указатель, разработчик макро-технологий по внедрению коэволюционных и социо-иммунитарных концепций в жизнь, в повседневную практику.

Как один из основателей уникальной жемчужины гуманитарного познания на территории современной Евразии – Евразийской Академии Проблем Интеграции в РБ, Э.А. Байков стал не только организационной душой этой «контрструктурной структуры», но и идейным знаменем, идеологическим наполнителем её проектов. ЕврАПИ поставила перед собой ключевые задачи современной гуманитарной мысли, решения которых ждут все народы СНГ и Евразии, шире – всей планеты. Здесь нужны не только научная квалификация, но и научная смелость, решительность в выяснении причин процессов распада, в выработке сугубо научных доктрин соединения людей и наций. Во многих работах Э.А. Байкова, дискретно рассеянных по просторам СМИ, содержатся ответы на жгучие вопросы, несущиеся отовсюду.

Взяв на вооружение убийственную силу логики, Э. Байков штурмует кажущиеся неприступными высоты глобальной проблематики, успешно разоблачает различного рода масонерные девиации, все более заполоняющие современную гуманитарную науку, и – взяв шире – дает отпор самим попыткам засадить плевелами суемудрия ниву знания человеческого.

Значение Байкова-мыслителя трудно переоценить – в условиях фактического непризнания и саботажа со стороны официальных научных структур он оказывает на весь строй их жизни и работы сильнейшее давление, производит «эффект внешнего источника движения» для окостеневшей и погрязшей в парадигмах позапрошлого века общественной мысли.

Часто именно Э. Байков становится инициатором общественно-значимых дискуссий в СМИ и научной среде, его заявления и выступления имеют долгое эхо. Зачастую это эхо его неприятия, отторжения и оппонирования ему, решительное размежевание с ним. Но – факт остается фактом – его работы не могут никого оставить равнодушным.

Имея за спиной поддержку всей структуры ЕврАПИ, сконцентрировавшей лучшие эвристические силы современного Урала, Байков получил возможность более остро и ребристо ставить парадоксальные вопросы, разворачивать сеть лемм и короллариев. К тому же духовная эволюция мыслителя от бунта и экстрима сознания, от острой экзистенции к соборности и созидательной несуетной социо-органике представляют нам в последние годы (2001–2004) в каком-то смысле другого Байкова, человека, расставшегося с частью самого себя, оппонирующего в каком-то смысле идеосводу ряда своих ранних работ.

Это открывает нам того самого, неуемного в познании дискретного мыслителя, рассеявшего себя среди вопросов и ответов, вызовов и реакций, среди толпы и рокочущих водопадов текущего момента. И – неповторимого в своей дискретности, как Розанов, незаменимого, обогащающего дух и грандиозной эрудицией (эрудиции Байкова, всеохватности его погружения в предмет изумляются многие академики), и свежей остротой силлогистики, и смелым полетом фантазии и допущений, и, наконец, горячей живой человечностью, пламенным гуманизмом творца и таланта.

Читайте Байкова, внимайте Байкову, чтобы в перипетиях его иногда запутанных поисков себя обрести самое бесценное – дорогу к собственному «Я», озаренному светочем сердца незаурядного духобора и духовидца.

Григорий Садовников-Федотов

«Издательский тяп-ляп»

Все мы – люди, кому за тридцать, помним книги, издававшиеся в советское время. В период, который принято теперь ругать и охаивать – это уже стало считаться хорошим тоном. При этом хулители и очернители забывают, что отвергают и бранят прошлое лишь дураки да невежды. Так вот, книги и содержащиеся в них тексты отвечали высоким требованиям грамотного исполнения. И помыслить себе нельзя было, чтобы встретить в них какую-либо (хоть одну-единственную) грамматическую ошибку, как и стилистически-смысловые неправильности. Издательства и редакции славились классными специалистами – опытными литературными и техническими редакторами, квалифицированными корректорами и добросовестными наборщиками. Высокий уровень подготовки и мастерства, внимательность и ответственное отношение к своей работе (редактированию, редакторской правке, корректуре, набору), творческий подход, в конце концов, боязнь «ославиться» на всю страну – все это в значительной степени определяло неизменно отличные результаты их работы.

Наступившая Перестройка перестроила и перепутала многое и в этом налаженном процессе литературно-издательского дела. А уж после августа 91-го всё вообще пошло в разнос. Книги, выпускаемые издательствами, в особенности коммерческими (а бывшие государственные почти все благополучно вымерли), поражают обилием ошибок, опечаток, неточностей и т. п. О периодических печатных изданиях и говорить не приходится – волосы дыбом встают, когда читаешь подобную продукцию. При этом компьютерный набор и верстка, такое ощущение, совсем не поправили, а лишь усугубили существующее положение дел в этой сфере. Канула в лету та армия грамотных специалистов – гордость и слава нашей редактуры и корректуры. На их место пришли троечники и двоечники. Уму не постижимо, как можно так безответственно относиться к своей работе! И вдвойне горько видеть эти факты в деятельности местного государственного(!) издательства. Речь идет об издательстве «Китап».

Недавно оно порадовало нас выпуском книги замечательного поэта А.П. Филиппова, его сборника стихов «Былое в памяти воскресло…». Но после внимательного чтения радость эта омрачилась. Виной тому – безграмотность и невнимательность сотрудников издательства. Куда смотрели корректоры, как производился набор? Многие слова перевраны, вместо одних (как в оригинале – впоследствии это подтвердилось) поставлены совершенно другие, отчего изменился первоначальный смысл сочиненного и написанного. В других же местах получилась вообще полная нелепица.

С первых же страниц взгляд натыкается на погрешности набора и небрежность корректуры. На стр. 6 вместо перелески читаем – перелестки. Или вот такой ляп (стр. 290): лашпу вместо лапшу. В итоге нарушается рифмовка. Как пропадает рифма и в других местах по вине нелепых ошибок редактора и корректоров. На стр. 283: могилы, а надо – могил. Неужели незаметно, что могилы не рифмуется с полюбил? Далее, то же на стр. 348: пойму – проживут не рифмуется, надо: поймут. Из-за непонятно по каким причинам замененных слов искажается смысл строк, равно как и меняется ритмический строй. Например: жестокий вместо жесткий (стр. 293), в своей стороне вместо во своей стороне (стр. 367). На стр. 279 читаем: Карпы ходили по дну Мирные как поросята (жирными поросят еще можно представить, а что означает мирные?). На стр. 269: И крякнул через степь (наверное, все-таки крикнул?!). А вот еще перл редактуры: Ветками заиндевелых ив Ветеран легко и виртуозно Исполняет медленный мотив (ветерок превратился в ветерана – каково?). То же и на стр. 320: вместо властителей поставлены какие-то сластители (сотрудники «Китапа» по-видимому, решили прославиться созданием и введением в обиход замысловатых неологизмов). На стр. 346: вместо гранят стоит хранят, ввиду чего получился тавтологический ляпсус. И таких лексически-смысловых ошибок, продиктованных невнимательностью, да и элементарной безграмотностью сотрудников издательства, мы можем обнаружить по всей книге целый сонм. Об орфографических ошибках я и не говорю – это уже давно расценивается как должное.

Дабы не выглядеть голословным, я, ничтоже сумняшеся в своей правоте, встретился с любимым поэтом, творчеством которого восхищаюсь многие годы, и под благовидным предлогом выпросил рукопись книги. Ознакомившись с оригиналом, смог вздохнуть с облегчением – все-таки оказался прав, и многочисленные ошибки целиком на совести издателей. Что тут можно сказать? Наверное, наш уважаемый Пиит по-своему огорчился, заметив все эти несуразицы, составляющие отрицательные стороны издания. Не мог не заметить, но вида не подал. Надо отдать должное его благородству и чести. Далеко не всякий в данной ситуации сумеет показать себя порядочным и скромным, тактичным человеком.