Безмолвный ковчег - Геллатли Джульет Страница 17

Одновременно я расширяла свои знания о различных вопросах, что предотвратило появление у меня чувства удовлетворенности и самодовольства. Каких бы успехов мы ни добились, это было ничто в сравнении со всеобщими мировыми тенденциями и с повсеместным массовым убоем животных. В 80-х годах развивающиеся страны начали внедрять западные интенсивные методы животноводства, их поощряли брать с нас пример. Разрушение окружающей среды набирало темпы. И я все явственнее ощущала тяжелую поступь человеческих шагов, которые, выражаясь метафорически, с грохотом наступали, повсеместно раздавливая живых существ и их жилища. Происходили маленькие подвижки к лучшему и громадные шаги в сторону пропасти.

Как и многие ученые-экологи, я чувствовала, что планета приближается к водоразделу, за которым будет уже слишком поздно противостоять антропогенным разрушениям и катастрофам, которые человечество упорно провоцирует. Казалось, будто каждое наше прикосновение заражало все вокруг вирусом, и где бы мы ни оказывались и за что бы мы ни брались, мы все оставляли в худшем состоянии, чем оно было до нас. Правительства проводили исследования и нашли способы для того, чтобы преуменьшить и сгладить полученные результаты; у них была информация и предупреждения, но все это было проигнорировано; у них были знания и средства для того, чтобы изменить губительные привычки людей, но они их использовали для того, что бы разрушать мир еще больше.

Так обстояли дела тогда, таковы в то время были мои чувства, и ничто с тех пор не изменилось.

Насилие над нашими океанами – это типичный пример того, как человек все больше уничтожает живых существ и экосистему. Мы знаем, каков будет результат этой бойни, но ничего не делаем для того, чтобы его предотвратить.

В марте 1994 года ЮНФАО – организация по продовольствию и сельскому хозяйству при ООН (UNFAO) опубликовала документ «Состояние мировых рыбных мест и аквакультур», который должен был бы заставить весь мир содрогнуться. В нем указывается, что из 17 самых главных рыбных мест в 9 из них катастрофически снижается численность видов, в то время как на оставшихся территориях эксплуатация рыбных ресурсов дошла до предельной черты. Когда такая рассудительная и сдержанная организация, как ЮНФАО использует слово катастрофа, то это верный знак того, что четыре всадника апокалипсиса уже прибыли. Тем не менее, вместо возмущения последовал всплеск псевдопатриотизма, а дебаты велись не о том, какие меры надо принять, чтобы исправить положение, а исключительно о правах и квотах.

Основная причина кризиса – непомерно масштабное рыболовство, но есть и другие факторы, представляющие угрозу для существования рыбы. Это промышленное и сельскохозяйственное загрязнение, развитие туризма, разведение рыбы и постепенное отравление всей морской экосистемы высокотоксичными химикатами, в особенности, тяжелыми металлами и полихлоридными бифенилами.

Чтобы осознать масштабы и скорость разрушений, давайте посмотрим, насколько стремительно уменьшаются косяки рыбы. В 1950 году общее количество выловленной рыбы, согласно подсчетам, составляло 22 миллиона тонн. В 1989 году оно достигло 100 миллионов тонн. В последующие 3 года оно упало до максимум 97 миллионов тонн, несмотря на то, что огромные средства вкладывались в новые суда, дорогие спутниковые навигационные системы, системы поиска рыбы, а также на приобретение права на рыбную ловлю в прибрежных водах стран третьего мира. Неизменность в истощении рыбных ресурсов является предупреждением, которое остается незамеченным – моря на нашей планете более не в состоянии выдерживать подобный натиск.

Еще раньше были бесчисленные тревожные предупреждения, но международный рыбный промысел не подвластен контролю, и уже давно разросся до масштабов анархии. Охрана одного вида рыбы производилась за счет нанесения ущерба другому виду рыб. Однажды, у северо-восточного побережья Великобритании появились, на первый взгляд, нескончаемые косяки сельди. К 50-м годам налицо уже были первые признаки уменьшения численности этой рыбы, но бесконтрольный вылов продолжался. В 1978 году отлов был прекращен, но к этому времени огромные косяки рыбы были уже фактически уничтожены. Только сейчас сельдь вновь начала постепенно появляться у северо-восточного берега, но полностью восстановиться в прежних масштабах эта рыба уже не сможет.

В 70-е годы разразилась «тресковая война» – Исландия односторонне расширила рыбопромысловые районы: 200 милей (322 километра) вокруг берегов, что стало предзнаменованием грядущих событий. Это произошло во многом из-за расточительства британских флотилий, в особенности тех, которые принадлежали Гримзби, Халлу и Флитвуду. В то время это были самые большие порты в мире. Рыба тогда ценилась мало, она считалась дешевым и многочисленным товаром, большую ее часть даже не съедали, а перерабатывали на фабриках по производству удобрений.

До сих пор еще существуют фабрики по производству удобрений из рыбы. Есть и множество других «промышленных потребителей» рыбы. Из нее делают рыбий жир, ее скармливают рыбам, разводимым в неволе и другим животным, ее даже используют для изготовления свечей, и примерно половина рыбы, которую вылавливают в северном полушарии, может потом оказаться вовсе не на чьей-то тарелке, а в составе крема для обуви. А угрей и морских щук вылавливают миллионами тонн именно для этих целей.

Когда Исландия предприняла действия для того, чтобы убрать со своей территории британские траулеры, это преподносилось, как высоконравственная акция по сохранению рыбы. Но это был обман. В 1985 году исландские траулеры выловили из вод этой страны 400 000 тонн трески, но косяки рыбы продолжали уменьшаться даже без вмешательства британского флота. К 1993 году разрешенный вылов сократился до 220 000 тонн, то есть почти в 2 раза. Но численность косяков все равно уменьшалась. В 1995 году эту цифру сократили до 163 000 тонн, в слабой надежде на то, что количество рыбы, наконец, восстановится.

Проблема отчасти заключается в траулерном способе лова трески. Используются сети, напоминающие огромный носок, вход в них – шириной до 70 метров. Плавучие устройства держат вход открытым, а внизу прикреплены цепи, предназначенные для того, чтобы выгонять рыб из их укрытий, со дна – наверх, прямо в пасть этого носка. Чтобы сеть оставалась открытой, на ней с обеих сторон зафиксированы с помощью металлических креплений огромные деревянные рейки-поплавки, причем под таким углом, что когда их протаскивают через толщу воды, они автоматически открывают пасть этой сети. Их вес может составлять тонны, и они разрушают все на своем пути. Эти деревянные рейки пропахивают морское дно на несколько сантиметров в глубину – в результате там, где они прошли, все живое оказывается уничтоженным. И тысячи таких агрегатов проделывают это изо дня в день, бороздя вдоль и поперек одни и те же рыбопромысловые районы.

Самые недавние «битвы за рыбу» произошли между Канадой и Испанией из-за Ньюфаундленда и между Испанией и рыбаками графства Корнуолл из-за Бискайского залива. Канадский опыт – еще более пугающий, чем исландский, и там опять фигурирует треска. В 1990 году было выловлено 400 000 тонн рыбы, а через год – почти в 2 раза меньше. В 1992 году – 70 000 тонн, на следующий год – всего несколько тысяч. Невозможно подсчитать весь ущерб, причиненный окружающей среде, и он, безусловно, отразится на бесчисленном количестве других живых существ, которые составляют часть того, что некогда представляло собой гармоничную экосистему.

За право на эксплуатацию определенных водных ресурсов страны всего мира готовы перегрызть друг другу глотки. Споры из-за природных ресурсов – это классический повод для войн, и, похоже, во всем мире это явление развивается все сильнее.

Летом 1994 года я отправилась в плавание на рыболовецком траулере для того, чтобы воочию увидеть процесс ловли рыбы. Это было не глубоководное судно, а маленькая британская южнобережная флотилия. Все методы – те же, просто масштаб другой. Сеть с рейками-поплавками опускают в воду, и что начинает происходить с морским дном, становится ясно, глядя на то, как стальные тросы тянут сеть за медленно идущим судном. Все это сопровождается зловонием от дизельного топлива и разлагающегося ила.