Дэниэл Коуэн - Я выжил в Холокосте Страница 18

Как только все документы привели в порядок, корабль двинулся в сторону дока на Вест-сайде. Отсюда Тибора и еще целый автобус юных иммигрантов отвезли в отель «Бродвей» на Тридцать седьмой улице. Менеджмент отеля немедля проводил сотню прибывших во влажный подвал, битком набитый бойлерами, стиральными машинами и гигантскими трубами: это был шумное, электрическое подземелье, похожее на моторный отсек корабля, только гораздо больше. Прежде чем Тибор сумел оглядеть пространство, его уже поставили в общую очередь. Сначала опрыскали от вшей. Шевелюра у него была как у Чайковского; парикмахер быстро это исправил. Затем портной сделал замеры. У Тибора точно не было вшей, когда он приехал сюда, ему нравились длинные волосы, а его новый гардероб состоял из чужих ношеных вещей. Но вместе с этим произошло что-то крайне важное: всего за несколько часов Тибор изменился. Он поглядел на себя в зеркало и увидел в отражении молодого человека, который легко мог сойти за американца!

В похожих на общажные комнатах отеля было достаточно кроватей, но мало достойной работы. С никаким опытом и мизерным знанием языка Тибор понимал, что у него никаких преимуществ. Зато он здорово выглядел и у него была милая улыбка; представитель менеджмента отеля как-то отозвал его и предложил ему десять баксов за то, чтобы он убирал посуду и грязь со стола. Тибор согласился без промедления.

Прошло четыре дня. К Тибору пришел его двоюродный брат Иззи – широкоплечий мужчина лет тридцати, настоящий американец; созревший гражданин, поступивший на службу во флот и встретивший войну на подлодке. Теперь у него была хорошо оплачиваемая работа: он управлял отделом упаковки на одежной фабрике недалеко от центра города. Тибор ему завидовал.

Когда Иззи увидел, как Тибор несет грязную посуду, он сказал: «Зачем тебе это? Ты сможешь делать куда больше, работая на меня».

Иззи взял Тибора на фабрику, где мужчины резали огромные куски ткани, а женщины управлялись со швейными машинками, и понял, что его наняли в качестве мальчика на побегушках. Он был своего рода конвейером, который сначала переносил недообработанные тряпки от резальщиков к портным и гладильщикам, а затем забирал их, развешивал или упаковывал. Платили всего ничего. Единственным бонусом были миловидные итальянские девочки, работавшие на соседней обувной фабрике, которые заглядывались на Тибора и даже предлагали ему ланч. Тибор, впрочем, стыдился брать у них еду; мама учила его ничего не брать у женщин, не отдавая хоть что-то взамен. Поэтому Тибор тратил большую часть зарплаты на конфетки и всякие безделушки.

Когда ему удалось скопить немного денег, Арии Гринвальд, друг Имре, живший в Нью-Йорке, пришел в отель и предложил ему работу и жилье получше. Арии отвел его в однокомнатную квартиру на пересечении Девяносто пятой и Коламбус авеню, в веренице бурлящих домов рядом с районом «Маленькая Венгрия». Все это, конечно, хорошо, но надо будет платить аренду. Однако Арни сказал Тибору не беспокоиться: тот поможет ему найти работу.

Арни был здоровым и крепко сложенным. Он вкалывал по двенадцать часов на мясоперерабатывающем заводе недалеко от улицы Гансевоорт, что в Вест-сайде; работа была тяжелой, но хорошо оплачиваемой. Арни объяснил, что если его возьмут на работу, Тибор сможет спокойно платить за квартиру и ухаживать за любой девчонкой района. Арни поговорил с начальством. Тибора взяли на работу в тот же день.

Компания оказалась одной из более чем двух сотен скотобоен возле реки Гудзон. Арни контролировал группу мужчин, которые резали, чистили и вешали свежеприбывшие туши на огромные крюки, которые затем отправляли их в соседний цех для дальнейшей обработки. Несмотря на площадь – по оценкам Тибора, фабрика занимала целое футбольное поле – и высокие потолки, вся территория была под завязку наполнена полусладким, полупикантным запахом мертвых животных. Автоматика, передвигавшая туши вдоль главного цеха, гремела и скрипела так громко, что Тибор едва мог разобрать указания своего нового начальника. Начальник цеха поставил его в самый конец линии, где разделывали и упаковывали свинину. Тибор вообще-то следил, чтобы пища была кошерной, но работа есть работа, даже если речь идет о мертвых поросятах.

Работа его заключалась в том, чтобы снимать огромные куски мяса с металлических крюков, разделять их по весу на десяти-, четырнадцати– и шестнадцатифунтовые порции, а затем сбрасывать их в три соответствующие корзины. Но задача эта не была такой уж простой, как казалось на первый взгляд: если мясо вовремя не снять с крюка, тормозился весь процесс, «зависали» остальные рабочие линии, снижалась и их продуктивность, и их зарплата. Любая задержка на линии вызывала недовольство всей группы.

Ростом сто семьдесят сантиметров, тощий Тибор не мог швырять большущие куски свинины восемь часов подряд, даже с частыми перерывами. Спустя час или два он начинал сдавать. Пытаясь держать темп, он заливал потом мясо и примерно половину бросал не в те корзины. Остальные рабочие молчали, но как только он отходил от конвейера, чтобы вытереть пот со лба или передохнуть, они кричали на него и ругались матом. Хуже того, многие из них работали с огромными ножами, которыми не стеснялись размахивать у него перед носом. Спустя неделю на его место поставили здоровенного негра, раза в два больше Тибора.

– Ты не обижайся, но эта работа не для такого белокожего хиляка, как ты.

Тибор пошел работать к двум еврейским бизнесменам, владевшим дорогим продуктовым магазином на Бродвее. Из-за того, что он был недурен собой, с красивой улыбкой, Тибора поставили встречать покупателей. Плевать, что он не умел связать двух слов по-английски: основная масса клиентов приехала из Старого Света и сама едва говорила на английском. Проблема была в другом: Тибор не мог понимать указания на любом другом языке, кроме венгерского. Раз он не понимал, о чем говорили покупатели, ему приходилось выносить подносы с продуктами и ставить их на пол так, чтобы клиенты, особенно те, кто не умел говорить по-английски, смогли изучить все виды мяса и выбрать что-нибудь по душе. Начальников радовало, что Тибор так «обхаживал» иммигрантскую клиентуру.

И вновь Тибор привлек внимание молодых женщин, особенно венгерок, желавших, чтобы их обслуживали на родном языке. Тибор флиртовал со всеми своими клиентками вне завимости от их внешнего вида, но ради одной из них, грациозной блондинки Пирошки, дочери богатого клиента, который затаривался в магазине почти каждый день, он старался особо. Вскоре стало ясно, что внимание взаимно. Однажды днем Пирошка прибыла с приглашением.

«Мои родители хотят, чтобы ты с нами пообедал у нас дома», – сказала она по-венгерски.

Пока они флиртовали, Пирошка дала понять всю серьезность своих намерений.

«Родители крайне трепетно относятся к тому, с кем я хожу на свидания, – заметила она гордым тоном. – Они не позволят мне иметь ничего общего с черными, мексиканцами или евреями».

– Ну, так уж случилось, что я еврей, – сухо объявил Тибор.

Лицо Пирошки покраснело. «Пожалуйста, не обижайся, я имела в виду совсем другое».

Тибор улыбнулся: «Весь мир имел в виду совсем другое. Именно так мы все и оказались в концлагерях».

Он оформил ее заказ, но приглашение на обед отклонил.

10

Нью-Йорк, встретивший Тибора в 1948-м, был большим мегаполисом, который готовился стать еще больше. Манхэттен, жемчужина в короне города, та часть его, которая так потрясала Тибора в фильмах, утопал в строительстве. Пижонистые небоскребы из стекла и стали росли как грибы, один за другим, становясь частью и без того великолепных очертаний города. Рядом с Ист-Ривер начались работы по строительству оригинальнейшей штаб-квартиры ООН.

Радиоволны радовали слушателей голосами Фрэнка Синатры и Патти Пейдж. В местных кинотеатрах крутили ленты «Красная река», «Сокровища Сьерра Мадре» и «Змеиная яма». Весь город скорбел по звезде бейсбола, игроку «Янкиз» Бейбу Руту, умершему почти сразу после того, как поклонники начали с ума сходить по фильму «Гордость янки», где он сыграл самого себя. Телевидение, развитие которого приостановила война, вновь начало набирать популярность дикими темпами. Хотя в целой стране было всего около ста тысяч телевизоров, две трети из них находились в Нью-Йорке. Казалось, люди всего лишь собирались в домах друзей и соседей посидеть перед «ящиком», но в американской жизни начался сдвиг сейсмических масштабов. Внезапно Тибор оказался втянут в новую культуру, культуру медиа, которая сбила его с толку, ибо он едва понимал ее язык.

В июне, когда Тибор только-только начал приспосабливаться к свободам американской жизни, Советский Союз попытался выжать западных союзников из Западного Берлина, установив военную блокаду. Объединенные Нации инициировали воздушный мост, чтобы снабжать население города. В течение следующих пятнадцати месяцев Соединенные Штаты и их союзники использовали грузовые самолеты, чтобы доставить жителям Западного Берлина более двух миллионов тонн еды и продовольствия в рамках борьбы с блокадой. Между тем феномен, известный в дальнейшем как «железный занавес», продолжал изолировать восточноевропейские страны – сателлиты России. Для Тибора и остальных бесчисленных новоприбывших из Средней Европы Соединенные Штаты стали не просто убежищем от нацистских лагерей; они выступили заступником свободы и врагом деспотичной России.