Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. Страница 2

Выбрав самые интересные отрывки, я (уже работая над Собранием) обратилась к Стругацкому с предложением опубликовать их в последнем томе. Последовал отказ. И еще. И еще…

После постановки такой задачи — написать книгу о… — возник целый ряд проблем. Самой важной (из которой вытекали все остальные) явилась проблема выбора будущего читателя. Для кого я пишу? Одно дело — выбрать интересные отрывочки-«кусочки», атрибутировав их максимально кратко; и совсем другое — комментировать их. От выбора «для кого?» зависит и стиль и пояснения. Идя по пути наименьшего сопротивления, я выбрала двух идеальных читателей этой книги: «людена» (не обязательно относящегося к нашей группе «Людены», изучающей творчество Стругацких уже более десяти лет; «людена в душе», который знает, любит и перечитывает тексты Стругацких, — такому не нужно напоминать основную фабулу каждого произведения, не нужно, цитируя какой-то отрывок, приводить его «канонический» вариант) и исследователя загадки творчества вообще (кому интересен не только окончательный текст, но и КАК к нему шел писатель). Второй мой читатель сам, ежели чего не знает или не вспомнит, найдет нужную книгу, прочитает и поймет — это тип активного читателя, думающего.

Вторая по величине проблема: о чем писать? Когда за четверть века накоплены горы материалов (публицистика самих мэтров, критические и литературоведческие статьи и книги), когда обговорено с соратниками и обдумано множество аспектов творчества Стругацких, нужно выбрать какую-то узенькую тропиночку и писать, только идя по ней, иначе мысли и ассоциации заведут столь далеко, что будешь писать всю оставшуюся жизнь и не опишешь того, что хочется поведать, и на треть. Поэтому проблема вскоре вылилась в свою противоположность: о чем не писать?

Итак, это исследование не о влиянии личной жизни и жизни общества на произведения Стругацких; это не исследование темы текстов, их идеи и прочих литературоведческих «штучек»; здесь не будет поиска взаимосвязи между произведениями — как хронологическо-тематической, так и в плане идейного роста писателей… Это даже не исследование сотворения Стругацкими своих произведений, это только МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ. Исследовать будут позже и исследовать будут другие, я же даю только толчок: «Посмотрите, сколько тут интересного для вашей работы!»

Последовательность описания выбрана хронологическая. Почему? Не знаю. Надо же было какую-то последовательность выбирать…

Страна багровых туч

Мой приятель Витя Суров, благодаря которому (вернее, благодаря настойчивости которого) я только и смогла поехать на «Интерпресскон-98» (что вылилось в мое участие в издании СС АБС), советовал мне: «Начинать надо с чего-нибудь завлекательного. К примеру, заглавие исследования по СБТ у тебя должно быть: „Знакомьтесь — капитан Быков!“». Что ж, так и начнем.

Хотя это не совсем и верно. Да, капитан. Капитан автобронетанковых войск Советской Армии. Но не Быков. Почти все персонажи повести были названы совсем (или слегка) по-другому.

Борис Натанович в «Комментариях» пишет: «Нас заставили переменить практически все фамилии. (До сих пор не понимаю, зачем и кому это понадобилось.)» В свое время «люденами» были высказаны разные предположения относительно сего указания. Возможно, это произошло потому, что негоже было новичку-космонавту носить фамилию министра иностранных дел СССР. Возможно, какая-либо другая фамилия персонажа вызывала у указующего неприятие… Заострять внимание на одной фамилии было нельзя (почему-то), поэтому и указание: переменить все.

Вот как их звали…

Быков Алексей Петрович имел фамилию Громыко.

Ермаков Анатолий Борисович тоже лишился своей первоначальной фамилии. Его звали Строгов. Эту фамилию впоследствии Стругацкие дадут вымышленному писателю конца XX — начала XXI века, который ни разу не появится воочию в их произведениях, но о котором неоднократно упоминается в цикле романов о мире Полудня.

Владимир Сергеевич Юрковский был Александром Сергеевичем Бирским, но в первых главах СБТ у него была фамилия Свирский, которую потом Стругацкие дали астрофизику на Дионе в «Стажерах».

Григорий Иоганнович Дауге не только полностью поменял ФИО, но и сменил национальность, ибо первоначально его звали Лев Николаевич Вальцев, Лева Вальцев. (Оставим дальнейшим исследователям творчества Стругацких выдвигать гипотезы относительно таких «литературных» имен-отчеств последних двух персонажей.)

Почему-то Михаил Крутиков сохранил свои фамилию и имя, но изменил отчество: Иванович на Антонович.[3]

Богдан Богданович Спицын вначале назывался Григорием Степановичем Ершовым.

Изменялись имена не только главных персонажей. Друг Ермакова Тахмасиб был Янисом, конструктор маяка Усманов — Куусиненом, инженер чешского спутника Дивишек — Коржичеком, калькуттец Бидхан-Бондепадхай — американцем Адамом Эдуардом Коллинзом, Соколовский и Шрайбер — Кокорышкиным и Миньковским…

Но вернемся к капитану. Его военное происхождение по косвенным данным определил в свое время Марат Исангазин. Действительно, в тексте СБТ так и остались многие черточки, присущие истинно военному.

«Капитан» продержался в СБТ до последнего. В окончательном черновом варианте (чистовиков СБТ не сохранилось) уже изменены все имена и фамилии на ныне известные, но Быков — все еще военный.[4]

При работе над каноническим текстом СБТ Борису Натановичу был предложен вариант восстановления «капитанской чести» Быкова, но последовал отказ — слишком много пришлось бы менять, ибо везде по тексту определение персонажа «капитан» было изменено впоследствии на «инженер» или «водитель».

А биография капитана Громыко была такая…

<… > Сначала я хотел бы, так сказать, поближе познакомиться с вами. Расскажите немного о себе.

— О себе? — озадаченно спросил Алексей Петрович.

— Ну да, о себе. Как бы автобиографию, что ли…

— Биография у меня простая. — Капитан подумал. — Родился в 19.. году, в семье служащего. В Горьком. Отец и мать умерли, мне еще трех не было. Воспитывался у тетки. Потом меня отдали в суворовское училище, потом поступил в школу АБТ. Окончил, послали на юг, в Каракумы. Там и служил до последнего времени. Вот и все, пожалуй.

<…>

— Где, вы говорите, служили в последнее время?

— В Каракумах.

— Давно?

— С тех пор как стал офицером. Десять лет.

— Десять лет! Все время в пустыне?

Были, конечно, перерывы… Небольшие, правда. Курсы переподготовки, командировки разные.

<…>

— Ваша последняя должность?

— Зампотех дивизиона бронетранспортеров.

<…>

— У вас, кажется, кое-какие работы есть, так?

— Есть.

— Много?

— Нет. Две статьи в «Журнале бронетанковых войск».

Дальнейшие объяснения Краюхина об участии Громыко в межпланетной экспедиции сейчас выглядят банальными, а тогда, в середине 50-х, были в некотором смысле предвидением:

…Я, например, убежден, что из вас вышел бы незаурядный межпланетник. Кстати, многие межпланетники пришли к нам именно из армии, из ВВС. Я понимаю, вам, танкисту, возможность участия в таком деле просто не приходила в голову.

В одном из вариантов повести разговоры были и более меркантильными. Капитану Быкову предлагалось не только совершить подвиг, но и поправить свое материальное положение.

Краюхин кивнул и взглянул на часы.

— Теперь вот что. Экспедиция продлится сравнительно недолго, не дольше полутора месяцев. Сохраняется ваш оклад плюс пятьсот процентов за работу в условиях особой сложности. Устраивает?

— Не откажусь, — сказал Быков.

«Страна багровых туч» в свое время была мощно выхолощена цензурой. Герои, идущие на штурм Венеры, не имели права пить, курить, шутить, сомневаться в своем деле, а также понемногу сходить с ума от нехватки воды. То есть юмор и психология персонажей (то, что казалось столь привлекательным в творчестве Стругацких, особенно в те времена, когда этого так не хватало в фантастике) оказались выброшены за борт. Может, поэтому и сами Стругацкие, и многие почитатели их творчества так холодно относились к этой повести?

Многое было восстановлено. Причем восстановление шло в два этапа. Вначале мне удалось сделать некоторые вставки в издание СБТ в «Мирах Стругацких» в 1997 году. Об этом издании «людены» узнали почему-то слишком поздно, и многое сделать не удалось. А то, что удалось, часто делалось авралом, что приводило к искажениям или к недоработке. Исправлен и дополнен текст СБТ был в собрании сочинений «Сталкера».