Анатолий Бернацкий - Идеальные преступники Страница 21

А чтобы не вызвать подозрений у партнеров, он чуть ли не каждый день отсылал подробные отчеты о проделанной работе по пересмотру завещания сэра Фрэнсиса Дрейка. Его же американские эмиссары эти сведения сообщали вкладчикам «фонда», тем самым поддерживая планку доверия к мероприятию на достойном уровне.

Телеграммы Харцеля поражают изобретательностью. В 1921 году, в самом начале эпопеи, Оскар заявил, что получил личные уверения от короля Джорджа и палаты лордов в том, что уже в ближайшее время ему выплатят миллиарды долларов наследства Дрейка. Общее состояние пирата, по предварительной оценке Харцеля, составляло 22 с половиной миллиарда долларов. Оскар телеграфировал своим вкладчикам: «На эти деньги вы сможете купить не только весь город Де-Мойн, но и окружить его высоченным забором». Уже в середине 20-х годов 22 миллиарда превратились в 10. Кроме денег и драгоценностей, наследство Дрейка включало 22 лондонских квартала, доки «Канард» в Ливерпуле, бескрайние секвойные леса в Орегоне, хлопковые плантации в Египте, а также все железные дороги американских северо-западных штатов.

Поскольку никакие предупреждения властей не действовали, американская сторона обратилась с официальным запросом в Англию. 9 августа 1922 года британский Хоум Офис (министерство внутренних дел) передал в американское посольство в Лондоне письменное подтверждение, что «не существует невостребованного имущества сэра Фрэнсиса Дрейка». Но Харцель не пал духом. Он тут же уцепился за слово «невостребованный» и с триумфом отбил телеграмму вкладчикам: «Совершенно верно — невостребованного имущества Дрейка не существует, поскольку британский суд уже зарегистрировал мою заявку на наследство!» Вкладчики опять воспрянули духом, и процесс по бескровному хищению денег продолжился.

Афера достигла кульминации в конце 20-х — начале 30-х годов, когда после затяжного биржевого кризиса началась Великая Депрессия. В стране воцарилась страшная безработица, и у людей практически не оставалось реальных способов заработка. Получить свою долю в наследстве английского пирата хотели непечатаемые поэты и разорившиеся фермеры, старики, сироты и вдовы.

В начале 30-х годов Харцель настолько привык к своему безоблачному существованию, что, в конце концов… потерял всякую бдительность! Он уже не только не утруждал себя изобретательными отговорками, поясняющими причины задержек с выдачей наследства, но даже начал откровенно хамить. Когда фермеры Дакоты и Айовы написали ему почтительное коллективное письмо, в котором вежливо интересовались: повлияет ли отмена золотого стандарта на размеры состояния Фрэнсиса Дрейка, Харцель отбил циничную телеграмму: «Шлите деньги — дела продвигаются очень быстро».

Все попытки американских властей достать Харцеля оставались без результата: поскольку мошенник не совершил никаких преступлений на территории Англии, — все «пожертвования» в «фонд» совершались за океаном! — у британского правительства не было оснований для его ареста. И все-таки зацепочка нашлась! Ее подсказали чиновники из иммиграционного ведомства. В январе 1933 года Оскара Харцеля выслали из Лондона с такой формулировкой: «в связи с тем, что господин Харцель не занимается никаким общественно-полезным делом и не ведет никакого бизнеса, его дальнейшее пребывание на территории Великобритании не представляется целесообразным».

Сказано — сделано: Харцеля депортировали в принудительном порядке в США, где его сразу же арестовали, а затем и осудили.

15 ноября 1933 года Оскар Мерил Харцель был признан виновным по 12 статьям, оштрафован на 2 тысячи долларов и приговорен к десяти годам тюремного заключения. Адвокаты подали апелляцию, но она была отклонена.

Последние годы жизни изобретательного и трогательного афериста сложились печально: в середине 30-х годов Харцель прошел психическое освидетельствование, был признан невменяемым и переведен в сумасшедший дом тюремного режима. В 1943 году он скончался от рака горла в тюремном госпитале.

Начало истории относится к 1977 году, когда Джей Хойт, специализировавшийся на разведении племенного скота, принял решение перевести свои многочисленные стада из Калифорнии в графство Харни, штат Орегон.

По прибытии на новое место Хойт стал активно скупать свободные пастбища и за короткое время приобрел территорию в более чем 500 тысяч гектаров.

В соответствии с его земельными угодьями росла и животноводческая империя Хойта. По мнению специалистов, к концу 70-х годов Хойт владел крупнейшим в стране агломератом ферм, специализирующихся на разведении породистого скота.

В это же время прозвучало и предложение Хойта, с которым он обратился к широким массам.

Суть заявления известного скотопромышленника сводилась к следующему:

1. Все операции, связанные с разведением элитного скота, получением и реализацией на рынке продуктов животноводства, а также продажей молодых бычков и замороженного семени, структурировались во множество маленьких партнерств, в которые бы входило от 5 до 10 человек. Возглавлять каждое партнерство должен был сам Хойт или же его жена Бетти.

2. Технология бизнеса была проста и понятна младенцу: каждое партнерство получает в собственность какую-то часть стада либо операций империи Хойта. Затем партнерства заключают договор субподряда с одним из ранчо того же Хойта на ведение текущих дел по разведению и выращиванию скота. Через несколько лет подрастает новое поколение бычков и коров, которые будут реализованы на одной из сельскохозяйственных бирж по предельно высокой цене, поскольку речь идет о «суперкоровах», не имеющих аналогов и конкуренции. Вырученные деньги пойдут партнерам-инвесторам, что и послужит замечательным пенсионным обеспечением!

3. Теперь самое главное и замечательное: партнеры вступали в объединения без единой копейки денег! Вместо них все финансовые вложения осуществляло правительство США. В этом-то и была изюминка Хойта. Получалось, что долгосрочные доходы появлялись ниоткуда, словно манна небесная.

Чтобы додуматься до такой схемы, Хойту пришлось изрядно потрудиться. На протяжении чуть ли не десятилетия все свободное время он посвящал самообразованию в области налогообложения: читал книги и учебные пособия, методические разработки и материалы судебных дел, связанных с налогами. В конце концов, Хойт преуспел настолько, что успешно сдал серию экзаменов в Государственной Налоговой Службе на статус независимого советника по налогам и регистрированного агента, тем самым получив самую высокую степень доверия со стороны государственного ведомства к экспертам, не находящимся в штате сотрудников.

Облеченный таким доверием, он также получил законное право не только заполнять налоговые декларации своих партнеров, но и выступать в роли официального консультанта по делам налогообложения. Кроме всего прочего, знание тонкостей и подводных камней нелегкого мытарского ремесла открыло Хойту возможность налоговых списаний.

По сути, вся афера выглядела так: Хойт, вместо того, чтобы брать деньги у своих партнеров, перераспределял на них часть издержек и расходов, неизбежно возникающих в результате трудоемких и затратных операций по разведению скота. После этого все партнеры обращались в Налоговую Службу с просьбой произвести вычет этих издержек из удержанных налогов, причем законодательство позволяло делать это даже за три предыдущих года! В результате Налоговая Служба производила обратные начисления и возвращала партнерам Хойта значительные суммы. 25 % денег счастливцы складывали себе в карман, а остальные 75 % переходили к Хойту как раз в виде покрытия доли в партнерстве.

Ясное дело, что такая изумительная схема привлекала народ, как блесна рыб.

Кроме того, ежегодно на многочисленные ранчо Хойта в Орегоне организовывались специальные ознакомительно-трудовые туры: все желающие (причем не только официальные партнеры) могли запросто приехать и лично поучаствовать в нелегком труде животновода.

Самое удивительное, что эта животноводческая идиллия продолжалась целых 20 лет! Причем, на глазах Государственной Налоговой Службы и при прямом и однозначном попустительстве с ее стороны.

Правда, ради справедливости, следует сказать, что налоговая служба все же не оставляла без внимания Хойта.

Десятки раз предпринимались попытки посчитать общее поголовье скота на фермах Хойта, и ни разу это не удавалось вплоть до 1986 года. За коровами великого ковбоя-мормона в кулуарах IRS даже закрепился ярлык «призрачного стада». Выглядело это так: инспекция выезжала с проверкой прямо на ранчо, расположенное в десятках километров от Бернса. Из списка, представленного бухгалтерией, наугад выуживались несколько номеров, ковбои уходили в стада и через час приводили нужных коров. Идентификация проводилась по специальным биркам на ухе. Счастливые инспекторы отправлялись обратно в Бернс на ночевку, а ковбои Хойта брались за дело: всю ночь они перегоняли коров на другое пастбище и перевешивали бирки. На следующий день инспекторов возили до вечера окольными путями и под вечер в совершенно измотанном состоянии доставляли на соседнее пастбище. Там и показывали тех же самых коров, что и накануне, только с перевешенными бирками. Поскольку инспекторы изначально не были в состоянии отличить корову от лошади, все проходило на ура.