Михаил Веллер - Ум обреченных Страница 22

И вы удивляетесь, что приличный мусульманин считает большинство белых женщин шлюхами? А кем ему их считать? А различить как?

И вы искренне полагаете, что общество, где сплошь и рядом исчезает грань между «нормальной женщиной» и проституткой – не больное общество?

От бедности? А в прошлые века богаче жили? Ах, тогда была темнота. А сейчас свет. В этом свете все хотят денег сильнее, чем в той темноте. Уже мало не умирать от голода – цивилизованному человеку необходимы нормальные блага цивилизации: модные шмотки, тачка, нормальное питание, приличная квартира, отдохнуть съездить в нормальное место. И мы не можем осуждать тех, кто зарабатывает на это проституцией.

Осуждать не будем. А вывод сделать стоит.

Хана такому обществу, где исчезли архаичные и наивные ныне понятия вроде чести, стыдливости, верности, идеала и прочих романтик.

Что стоит на рубле – под рублем и развалится.

Цивилизация, где женщина легко становится шлюхой, как бы продолжая при этом оставаться нормальной женщиной, – это обреченная, больная, меченая знаком близкой гибели цивилизация.

Переставая вообще оперировать понятием «порок» – мы тем самым перемешиваем порок с нормой воедино и теряем нравственные ориентиры. Это значит что? Это значит: стремление к деньгам остается, а стремление к чему-то большему, что главнее денег – как-то исчезает.

Упрощение структуры, энтропия, спад энергетики, путь в хаос; и не пакуйте чемоданы, Харон берет только одну монету.

Содом и Гоморра.

18. Честь и честность? Когда-то не понимавшие воровства и обмана персы презирали греков: «Что можно сказать о народе, который определил специальные места, где люди обманывают друг друга?» Имелась в виду торговля на рынках.

И вот мы живем в рыночном мире.

«Сегодня один законник с портфелем прикарманит денег больше, чем сотня ребят с пистолетами», – поучает гангстер-ветеран своих детей.

Не пойман – не вор: вот принцип цивилизованного правового общества. Все могут знать, кто обокрал человека (предприятие, город, отрасль, страну) – но если это невозможно доказать юридически, со скрупулезным соблюдением всех параграфов процессуальных норм – вор пребывает в статусе честного человека и полноправного гражданина, и ходит с гордо поднятой головой. Все могут знать, что он запугал потерпевших и убил свидетелей – но коли исчезли доказательства, то не моги замарать кристального человека публичным подозрением. Не то влиятельный адвокат, при связях и взятках, выиграет вчиненный тебе иск о защите чести и достоинства, обдерет на кучу денег и выставит на посмешище.

Не кодекс чести, не поединок, не общественное мнение – но наемные бойцы и платные крючкотворы обеспечивают «честь» циничному хищнику.

Можно обокрасть пенсионеров и сирот, изнасиловать девушку и зарезать спящего – и, обеспечив себе деньгами, угрозой и хитростью оправдательное решение беспомощного суда, продолжать оставаться влиятельной личностью, определяющей судьбы общества.

А неформальное неуважение никого не волнует. Достаточно формального. Плюс уважение к силе.

19. Совесть? Можно обмануть, можно предать – это нормально, это тактика поведения. Схваченного за руку афериста совесть не беспокоит – лишь бы сохранить больше денег и не сесть в тюрьму.

Разницы между честным и бес-честным человеком практически не существует. Вроде бы все ее и знают – причем знают тоже все меньше, – а вроде бы ее и нет. «После рукопожатия бизнесмена пересчитай пальцы на руке», – советует добродушная шутка.

Этика пауков в банке. Если ближний хочет тебя кинуть – будь настороже, не доверяй и проверяй, и не обижайся – не на что, тут ничего личного, это просто бизнес, нормально, такова жизнь: держи дистанцию и продолжай поддерживать отношения, если это тебе зачем-то нужно.

20. Не убий? Ну – всегда и воровали, и обманывали, и убивали. Но всегда знали, кто есть кто, и в душе относились соответственно.

Сегодня меняется само отношение. В сторону безграничного расширения нормы.

«Киллер» – это совсем не то, что «душегуб» или «убивец». Это такая профессия. Такой бизнес. Непростой, опасный и даже романтичный. Убитый – неважен, отнятая жизнь – неважна, это просто условия игры. Киллер может быть честным, чувствительным, не лишенным благородства – в общем, привлекательным человеком. Таким нередко изображают его киношники, беллетристы и журналисты – те, кто формирует мнение общества.

И не врага ведь заклятого убить – а незнакомого человека, за деньги, хладнокровно и деловито.

«Наемный убийца» – это был пария, подонок, неприкасаемый. Недочеловек. А киллер – это почти рыцарь плаща и кинжала, «Подвиг разведчика». Крутой парень, профессионал, спецназовец-неформал.

Все можно. Все можно.

21. Не давай денег в рост? Ну что вы, деньги – это товар, их прокат имеет свою стоимость, банковская система – основа современной экономики. Это правильно, это хорошо, куда ж мы без экономики. Честь и слава банкирам?

Знаете. Мы в основном не вегетарианцы. Мясоеды. И любим это дело. И, кстати, работа мясника – не только необходимая, но и тяжелая работа. Но никто, кажется, не заявлял, что перерезать горло теленку – это хорошо. И даже отрубить голову менее осмысленному и трогательному гусю. Жизнь такая. Что делать. Есть надо.

Ростовщики нужны. От них польза экономике. Спрос на них рождает предложение. Перед ними заискивают.

Но как-то до последних времен ростовщик и рыцарь не уравнивались в престиже и общественном к ним отношении. И более того – никогда ростовщик не объявлялся более почетным гражданином, чем прочие, на том основании, что у него больше денег. Деньги-то у него брали, а самого-то скорее презирали: нашей нуждой пользуется, кровосос, и нашим трудом богатеет.

И вот капитализм, демократия, экономика и процветание. И всякий труд почетен, и всякое богатство почтенно, а собственность священна. И заискиватели, подконтрольная пресса и морально недоразвитые ученые-экономисты (некоторые) стали объявлять ростовщика венцом творения. Солью земли и осью государства.

Меркантилизация морали. Сближение морали к материи. Поглавнение земного и золотого. Ослабление морали как оппозиции земному набитому брюху. Кто платит, тот заказывает музыку. И не блаженны нищие. И если ты такой умный, то отчего не богатый: сугубо материальный успех наделяется умственными и моральными достоинствами. И богатые сквозь золотое игольное ушко шире Триумфальной арки первыми въезжают в Царствие Небесное на лимузинах.

Золотой телец.

Сближение морального с сугубо материальным означает все то же – снижение разности потенциалов, ослабление импульса к развитию общества, снижение энергетики – упрощение структуры.

22. Паразитизм. Развитые социальные гарантии позволяют все большему числу людей жить не работая: пьют-едят, живут в домах и одеваются. И они не стыдятся этого – этого хотят, добиваются, ловчат, хвастаются друг перед другом обманом государства – то есть налогоплательщиков, работников, которые их содержат. «Социальщики» борются за свои права, выходят на демонстрации.

Мораль дармоедства охватывает все более широкое пространство в цивилизованных странах. Специальные организации вышибают из бюджетов деньги на содержание физически полноценных людей, которые согласны отнюдь не на любую работу, а все чаще и вообще не хотят работать – и так хорошо.

С одной стороны – это признак мощи государства. А с другой – падение мотивации к труду. А любое поощрение безделья – есть что? – шаг к саморазрушению.

Саморазрушение

23. Социальные гарантии и этническое замещение. Пенсионерам надо обеспечить высокий жизненный уровень. «Социальщикам», которые по тем или иным причинам не хотят занимать имеющиеся рабочие места, тоже надо обеспечить «цивилизованный» жизненный уровень. А рождаемость низкая, молодежи все меньше, и людей рабочего возраста на решение всех трудовых проблем государства не хватает. Некому кормить пенсионеров и социальщиков! Что делать?

Ввозить рабочую силу.

Откуда? Из более бедных и населенных стран. Из третьего мира.

И приезжают иммигранты. И хватаются за любые работы. И всеми правдами, а также неправдами, получают права гражданства. И рожают детей – стопроцентных граждан этих стран. Много детей. И дети выбиваются в люди и рожают своих детей. И что дальше?

А дальше иммигранты первого поколения выйдут на пенсию. А частично они, частично их дети-внуки сядут на социал радостно, потому что жить на социале в Дании куда сытнее и слаще, чем ломать горб в Турции или Пакистане. А другие дети-внуки будут их содержать. Европейцев к тому времени станет все поменьше, а иммигрантов и их потомков побольше. Далее по кругу.

И понадобятся новые иммигранты на грязные и маловыгодные работы, потому что свои граждане, невзирая на происхождение и расу, на дешевку и грязь не падают. Лучше на социале посидят.