Лев Троцкий - Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война Страница 23

Есть еще возможный фронт, о котором я еще не говорил: это фронт Карельский или Финляндский. Там у нас боевых действий нет. Финляндия с нами непосредственно не в войне, хотя косвенно воюет, посылая свои полки на территорию Эстляндии, откуда они наступают на Ямбург вместе с белогвардейцами, эстонскими и русскими. Но на Карельском перешейке фронта в подлинном смысле нет. Однако, в последние недели в Финляндии велась бешеная, в настоящем смысле этого слова, агитация в пользу наступления на Петроград.[45] Они считают, что там мы теперь наиболее уязвимы, так как утратили Балтийское море и поэтому подступ к Петрограду теперь менее защищен. Рабочий класс Финляндии был, когда он стоял у власти в прошлом году, лучшим щитом для Петрограда. Но теперь там господствует временно буржуазия, и ее вождь Маннергейм, из бывших русских генералов, вел в последние месяцы и недели агитацию в пользу наступления на Петроград, а финская и шведская буржуазная печать утверждала, что Петроград можно взять путем сухого короткого удара, путем налета, – для этого достаточно бросить туда, скажем, одну-две дивизии. Мало того, ген. Маннергейм назначил маневры своих полков вблизи нашей границы, у Териок, и об этом открыто писала в тоне вызова финляндская буржуазная печать. В Петрограде по этому поводу, разумеется, большого волнения не было, ибо смешно и нелепо говорить о том, что финляндская буржуазия, которая едва-едва справилась (при помощи гогенцоллернских штыков) с революцией рабочего класса Финляндии,[46] буржуазия страны, в которой всего населения не более двух с половиной миллионов душ, сможет состязаться с революционной Советской Россией; тем не менее в Петрограде поднялось глубочайшее возмущение среди рабочих по поводу того, что финские белогвардейцы, на шпагах которых еще не обсохла кровь финляндских рабочих, осмеливаются угрожать рабочему классу Петрограда, нашей красной революционной столице.

В ответ на маневры Маннергейма мы назначили наши собственные маневры на нашей финляндской границе. Мы призвали всех на защиту Петрограда. Больше всех и горячее всех откликнулись на этот клич товарищи курсанты петроградских военных курсов. По их единодушному требованию нормальные занятия на курсах были прекращены и все курсанты были временно сведены в один маневренный отряд превосходного качества. Этому отряду мы делали смотр на бывшей Дворцовой площади, ныне имени Урицкого, и в этом смотру принимал участие офицер французской армии капитан Садуль, который порвал со своим правительством, с французской военной миссией, чтобы защищать Советскую власть, и в настоящее время работает в нашей военной инспекции.[47] И капитан Садуль, стоявший со мной рядом, глядя на наших молодых будущих красных офицеров и их превосходный в военном смысле вид, на воодушевление, написанное на их лицах, на одухотворенную стройность их рядов, с восторгом говорил, что это одна из наиболее возвышающих картин, какие он видел в своей жизни, и прибавил: «как я жалею, что здесь нет французской военной миссии с генералом Нисселем во главе, – если б они увидели ваших будущих красных офицеров, сведенных в этот боевой отряд, они сказали бы своему правительству: остерегайтесь наступать на Россию, Россия не беззащитна, у нее есть свои красные солдаты и офицеры!». И этим курсантам, петроградским молодым товарищам, я обещал, что если действительно Петрограду будет угрожать опасность с Олонецкого, с Карельского, с Ямбургского фронтов, то на них будет возложена задача – быть первыми при обороне красного Петрограда, и они отнеслись к этому обещанию, как подобает относиться честным солдатам революции, они эту задачу приняли с восторгом. Между прочим, они с успехом участвовали в маневрах.

Но что же оказалось? Оказалось, что грозное предприятие Маннергейма закончилось великим крахом. Он двинул несколько эшелонов к нашей границе, но белогвардейские финские полки под Териоками устроили – о ужас! – митинг, на котором заявили: «ты нас ведешь не на маневры, а на войну с Красной Армией, – мы обороняться согласны, но наступать на Петроград не хотим!». И Маннергейм вынужден был повернуть эшелоны назад. В маневрах у него участвовало не больше, не меньше, как… две роты. Таким образом этот опыт закончился жалким крушением. На другой и на третий день появились в газетах интервью с ген. Маннергеймом, где он говорит, что по международным и всяким другим соображениям наступление на Петроград… откладывается до весны. Итак, на этом фронте мы можем более или менее спокойно дожидаться весны. Что касается грозного воеводы Маннергейма, то приходится по его поводу вспомнить выразительную фразу знаменитого нашего сатирика Салтыкова-Щедрина, который говорит: «наобещал больших кровопролитиев, а на самом деле чижика съел». Так и ген. Маннергейм: обещал взять коротким ударом Петроград, а на самом деле нашел две роты для маневров под Териоками.

Если бы, однако, положение финской буржуазии или давление на нее англо-французского капитала заставило ее перейти в наступление на Петроград, конечно, появился бы новый фронт. Нет сомнения в том, что тут мы не ограничились бы обороной, но, с своей стороны, нанесли бы короткий и сухой удар на Гельсингфорс, ибо финский рабочий класс ждет помощи со стороны красных петроградских войск. На петроградских инструкторских курсах после приказа Маннергейма о наступлении курсанты-финны (у них свое военное училище) потребовали бросить их на фронт против палача. У нас и кроме курсантов есть превосходные части, состоящие сплошь из финских рабочих. Что еще более поучительно, это тот факт, что среди 17.000 принудительно мобилизованных Маннергеймом (наряду с буржуазной гвардией), по словам самой буржуазной финской печати, насчитывается 90 % красных. Правда, наши финские товарищи говорят, что это преувеличение, что не 90 %, а только 70 % красных. Но и этого за глаза довольно. Недаром Маннергейм не вооружает мобилизованных. Наступление красных войск на Гельсингфорс будет с энтузиазмом поддержано всем финским рабочим классом. Мы заявили в Петрограде, что не стремимся создавать нового фронта Финляндско-Петроградского, но если этот фронт будет создан по инициативе наших врагов, то мы примем меры к тому, чтобы Петроград был со стороны Финляндии раз и навсегда обеспечен, а для этого есть один путь – установление в Финляндии власти рабочих и сельской бедноты.

Резюмируя положение на наших фронтах, можно сказать, что положение это является вполне благоприятным. Работа, выполненная Красной Армией, колоссальна. В августе 1918 года наше военное положение было наиболее тяжко – это был момент падения Казани. После того, в течение семи месяцев Красная Армия очистила огромную территорию, около 130 уездов в 28 губерниях, с общей поверхностью свыше 850 тысяч квадратных верст, с населением почти в 40 миллионов человек. По пространству это равняется Италии, Бельгии и Греции вместе взятым, а по населению – Франции. По справке Всероссийского Главного Штаба, число всех городов в занятых областях – 166, а общее количество не-городских населенных пунктов – 164 тысячи с лишним. Из более значительных городов я назову вам: на Западном фронте – Псков, Рига, Вильно, Минск, Гомель, Чернигов и проч.; на Южном фронте – Киев, Полтава, Харьков, Екатеринослав, Александровск, Купянск, Бахмут, Луганск и др.; на Восточном фронте – Казань, Симбирск, Сызрань, Самара, Уфа, Оренбург, Уральск и другие. В экономическом отношении огромное значение имеют район Луганск – Бахмут – Славянск – Никитовка с залежами каменной соли, каменного угля, ртути и гипса, район Уфа – Оренбург, а также губернии Вятская, Казанская, Самарская, Оренбургская с залежами медной руды, район Самарской луки с залежами асфальта. В занятой части Екатеринославской губернии расположены важнейшие металлообрабатывающие заводы. Наконец, линия фронта подошла к Кривому Рогу, богатому залежами железной руды. На Восточном фронте занят ряд заводов, имеющих большое военное значение, как Ижевский, Воткинский заводы Самарского района, а на Южном фронте Луганский патронный завод. Наконец, взятие Оренбурга открывает ворота на Туркестан, откуда мы сможем получать необходимый для нашей текстильной промышленности хлопок. Весь восток и юг представляют собою богатые хлебородные области. Такова территория, которая была пройдена и отвоевана рабочей Красной Армией для рабочей России.[48]

Товарищи! Из всего этого нельзя делать вывода, будто задача наша закончена. Далеко нет! Сейчас Советская власть прилагает все усилия к тому, чтобы добиться возможно скорого мира, хотя бы ценою тяжелых уступок, ибо ничто не может быть тяжелее для исстрадавшегося, изголодавшегося народа, чем эта навязанная нам ужасающая война. Год назад мы шли на Брест-Литовский мир, чтобы отвоевать передышку для нашего народа, для нашей страны. Передышка была слишком коротка, ибо сейчас же нашлись враги с другой стороны. Не так давно Народный Комиссар по иностранным делам снова повторил в официальной точной форме заявление советского правительства по адресу тех правительств, которые воюют с нами. Смысл заявления таков: «вы воюете против русских рабочих и крестьян – во имя чего? Хотите процентов на ваши капиталы? Концессий, территорий? Чего вы хотите? Скажите, и мы деловым образом будем говорить о том, что мы можем, что мы вынуждены будем вам уступить, чтобы обеспечить русскому народу возможность мирного труда».