Небеса в смятении - Славой Жижек Страница 23

пандемией работают только в том случае, если люди следуют рекомендациям – государственный контроль не может выполнить здесь всю работу. Призыва к состраданию недостаточно; люди должны быть проинформированы об опасностях, а также как следует напуганы, чтобы действительно следовать правилам. Кроме того, людей следует побуждать к самоорганизации в местных сообществах для оказания помощи нуждающимся. И, конечно, люди не должны полностью доверять своим государственным институтам; сами эти учреждения должны испытывать «террористическое» давление со стороны народа, имеющего право и обязанность с подозрением относиться к членам этих учреждений.

Сопротивление таким мерам будет продолжаться со всех сторон, но не нужно считать его чем-то большим: это именно сопротивление тому, что говорит нам наука. Вот почему в большей степени оно исходит от новых правых популистов. Здесь нет места компромиссам. Мы уже потратили драгоценный летний перерыв на поиски таких компромиссов и явно проиграли эту битву. Теперь пришло время действовать безжалостно. Короче говоря, как я утверждал несколько месяцев назад, нам в Европе необходима некая вариация того, что не назовешь иначе как «коммунизмом военного времени»: общеевропейское чрезвычайное положение со строгой дисциплиной и подчинением экономики борьбе со всеми нашими бедами (не только с пандемией). Относительно других бед, которые нас ожидают, то вот что сообщали наши медиа 27 октября 2020 года:

Ученые обнаружили свидетельства того, что скопления замерзшего метана[18]в водах Северного Ледовитого океана, так называемые спящие гиганты углеродного цикла, начали таять, высвобождая метан над большой площадью склона шельфа у побережья Восточной Сибири, сообщает The Guardian. Высокие концентрации этого сильного парникового газа были обнаружены на глубине до 350 метров в море Лаптевых у берегов России, что вызвало у исследователей обеспокоенность о возможном начале нового цикла климатических изменений, способного ускорить темпы глобального потепления63.

Означает ли это, что мы должны смириться с таким военным коммунизмом, которому не видно конца, и забыть о привычных социальных свободах? Даже если мы проигнорируем тот факт, что эти свободы на самом деле были гораздо более ограниченными, чем многие думают, парадокс заключается в том, что, только пройдя через нулевую точку «военного коммунизма», мы сможем сохранить пространство открытым для новых будущих свобод. Если же мы будем упрямо придерживаться нашего старого образа жизни, то наверняка окажемся в эпохе нового варварства. Только признав, что эта ситуация (пребывания в рамках существующего глобального порядка) безнадежна, мы сможем найти выход.

19. Парадокс брадобрея по Трампу

Тридцать лет Дональд Трамп регулярно посещал барбер-шоп Paul Molé в Верхнем Ист-Сайде на Манхэттене. Адриан Вуд, владелец заведения, вспоминает, что Трамп всегда очень точно указывал парикмахерам, где стричь его гриву, и никогда не позволял им обнажать его лысину: «Он ничего не доверяет другим. Он диктует, как именно стричь каждый волосок на своей голове: “Вот здесь, вон там. Всё, хватит”. И вы просто делаете, как он говорит»64. Сейчас, в ноябре 2020 года, когда Трамп уже не в первый раз говорит о возможности помиловать самого себя перед уходом с поста на фоне расследований нарушений, связанных с его бизнесом и финансами65, дебаты на эту тему возвращают нас к обсуждаемым тысячелетиями парадоксам самореференции, например, к (ложно приписываемому Бертрану Расселу) парадоксу о брадобрее, который бреет только тех, кто не бреется сам. Бреется ли этот брадобрей самостоятельно? Если да, то он явно нарушает правило брить только тех, кто не бреется сам. Если он этого не делает, он попадает в категорию тех, кто не бреется сам, поэтому он может побрить себя…

Давайте применим этот парадокс к Трампу – может ли он помиловать себя? Здравый смысл подсказывает нам, что президент (или любая другая высшая власть, например монарх), имеющий право миловать лиц, обвиняемых и осужденных судом, может помиловать только тех, кто не может помиловать себя (если бы все осужденные имели возможность помиловать себя, то подавляющее большинство из них сделали бы это). Если он может помиловать себя, значит, он нуждается в помиловании, а следовательно, он обычный человек, нарушивший закон и, как таковой, не может помиловать себя… Но в случае Трампа решение этих парадоксов относительно простое: Трамп, самопровозглашенный защитник закона и порядка, считает себя стоящим выше закона. Смысл его заявления о возможности помиловать себя заключается в том, что в конечном счете он не нуждается в помиловании, поскольку не ограничен законом.

Однако здесь есть и другая проблема: привилегия миловать обычно закрепляется за монархами или президентами, которые не обладают исполнительной властью, то есть функция которых, как принято говорить, символическая и церемониальная. (Гегель ясно видел необходимость разрыва, отделяющего монарха от исполнительной власти.) «Тоталитарный» соблазн возникает, когда эти два уровня сливаются друг с другом, то есть когда номинальный глава государства также обладает исполнительной властью. Это происходит не только при фашистском и сталинском «тоталитаризме» (хотя в Италии Муссолини не играл обеих ролей – Италия оставалась монархией), но и вписано в саму Конституцию США. Соединенные Штаты Америки уникальны тем, что президент не лишен исполнительной власти, эти две функции объединены (именно поэтому президенты США могут править с помощью указов, в значительной степени игнорируя Конгресс и Сенат). Откуда же берется эта прерогатива? Эрик Нельсон в своей книге «Революция роялистов»66 убедительно демонстрирует, что именно восхищение королевской прерогативой власти и вера в достоинства сильного руководителя, основанные на прецедентах XVII века, способствовали восстанию против Британии и обусловили конституцию новой американской республики. Американская революция произошла из роялистской, а не парламентской традиции: во-первых, отцы-основатели надеялись, что британский монарх защитит их от тирании британского парламента, повышавшего налоги на американские колонии; когда этого не произошло, они включили этот образ монарха с исполнительными полномочиями в свою конституцию.

Это решение отцов-основателей имеет судьбоносные последствия даже сегодня: что объединяет Обаму и Трампа, несмотря на все их различия, так это чрезмерно частое подписание исполнительных указов. Дело не в том, что США по сути являются монархией, а в том, что в некотором смысле они даже хуже конституционной монархии; это похоже на монархию, в которой монарх также обладает исполнительной властью, способной ограничить парламентскую олигархию. Однако история со свойственной ей иронией учит нас, что, возможно, из этой опасности может выйти нечто хорошее. Помните, как в начале своего президентского срока Трамп воспользовался своими исполнительными полномочиями, чтобы объявить чрезвычайное положение в стране? Его критики были шокированы тем, как он применил эту меру, явно предназначенную только для крупных катастроф, таких как угроза войны или стихийного бедствия, чтобы построить пограничную стену для защиты США от вымышленной