Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №10 (2002) Страница 25

С военными могут потягаться разве что гражданские авиаторы, железно­дорожники, метрошники, моряки да дипломаты. У них тоже есть форма. Но там не поймешь, что за знаки отличия, да и “иконостас” у них с военными не сравнится. Так, какое-то недоразумение.

А КГБ по таким дням скрытно страдает. У них ведь тоже есть погоны, да и ордена дают щедро. И вот всю жизнь приходится делать вид, будто ты какой-то занюханный штатский. Конспирация... А как хочется дернуть за рукав вон того надушенного “Шипром” генерал-майора, который ног под собой от важности не чует, и сказать: “Чего вылупился, у меня не одна несчастная звезда, а целых две и орденов больше, только показывать их не имею права. Служба такая!”. Хочется, а не скажешь. Не положено. Неприлично. А скажешь, так, того гляди, в ответ услышишь: “Какой ты генерал, мильтон ты поганый”.

Все это суета, однако. Не эти страной правят. Не они решают, чему быть и кому чем быть. Решает партия. Вот такие ребята в скромных темных костюмах, как Саша. Тихие, как мыши, невидные. Зато их по именам и фамилиям знают, а не по орденам, погонам и ожерельям. Они соль советского общества. Их совсем немного. Куда меньше, чем министров, их заместителей, генералов и адмиралов. Зато каждый дорогого стоит. И Саша наконец-то один из таких.

С этими мыслями Тыковлев проследовал мимо охорашивающихся генералов и дам и вступил на эскалатор. Болтаться в фойе нижних этажей, решил он, не имело смысла. Кому надо, сами подойдут. Эскалатор медленно понес его на верхний этаж, где находился зал приемов.

В зале было уже довольно много народа. Шел молчаливый раздел и захват столов. Некоторые из старожилов решительно двигались вперед, поближе к президиуму. Заведующие отделами, престарелые академики, Константин Симонов, Галина Уланова. Туда же ребята из международного отдела торжественно отэскортировали Макса Реймана, председателя германской компартии.

“Ага, — решил про себя Саша. — Он, значит, опять у нас в Барвихе отдыхает. Карпов на пруду ловит. Впрочем, какие в эту погоду карпы...”

Впереди чужих не ждут. Впереди своя компания. Они тут на каждый Первомай и Октябрь кучкуются. Можно, конечно, и новенькому за те столы встать. Не выгонят. Но и привечать не станут. Они там все лично президиуму известны. Оттуда помашут или улыбнутся. А может, Леонид Ильич, когда входить в зал будет, кому-нибудь и руку пожмет. Разговору тогда на месяц будет. Но он в последнее время чудить начал. Каким-то совершенно непонятным товарищам руки пожимает. Даже ребята из оргпартработы в догадках теряются. Вот тут недавно бросился к какому-то мидовскому чудаку. Оказалось, тот его родственницу, будучи консулом в Карл-Маркс-Штадте, окучивал. Надо же! Запомнил с тех пор и узнал. Пришлось Громыко этого чудака срочно послом делать.

Ну, да ладно, — подумал Тыковлев, — надо определяться, а то окажешься где-нибудь у полупустых столов на входе, где жмутся разово приглашенные ударники, чемпионы и прочая неноменклатурная публика. С ними, конечно, тоже бывает интересно. Они с перепугу и от желания завязать как можно больше полезных знакомств говорливы и любезны, как никто другой в этом зале. Но сегодня задача не в этом. Сегодня надо прописаться среди своих. Как-никак он теперь замзав. К таким, как он, и идти надо. Пусть все видят и возьмут себе на заметку. Ну, и с новыми коллегами выпить надо. Пусть тоже привыкают. Но вообще-то лучше, чтобы кто-то проявил инициативу, позвал. Он ведь все же новенький. Неужели не догадаются? Тыковлев начал озираться по сторонам.

Ага, слава Богу, догадались. Вон Толя Беляев из международного отдела рукой машет, подзывает. Там же и Деткин из военно-промышленного отдела. Ничего, симпатичный мужик.

Тыковлев решительно заковылял к столу, который был не близко, но и не далеко от президиума. Правильно ребята сориентировались. И видно весь президиум, и сам тоже виден оттуда. Тут я, мол, стою, гляжу на вас, сочувствую, сопереживаю, восхищаюсь, в любой момент готов... Но без фамильярности и навязчивости. Скромно и серьезно. Только так может вести себя руководящий работник аппарата ЦК.

— Привет, ты чего пить будешь? — подмигнул Толя. — Если коньяк, то забери вон ту бутылку “Двина” справа и поставь сюда. Бери, бери, пока туда еще никто не встал. Потом поздно будет. А заместо коньяка переставь туда “Столичную”.

— Товарищи, — запротестовал неизвестно откуда взявшийся официант в смокинге, — вы меня в неудобное положение ставите. Напитки выставлены везде одинаково. Что я гостям скажу? Почему у них коньяка нет?

— Скажешь, что здесь коньячники собрались, — засмеялся Беляев. — Переживут... Пусть вовремя приходят.

— Я старшему по смене буду докладывать, если чего, — неприязненно возразил официант.

— Вот-вот, доложи. Пусть тебе еще коньяка подбросят. Нашел проблему. Праздник сегодня. Хотим на праздник коньяк пить. А ты боишься, что мало останется домой утащить? На всех хватит.

*   *   *

Леонид Ильич шепеляво отговорил, как всегда по бумажке, свой праздничный тост. Поздравил. Все подняли бокалы. Выпили, еще раз выпили. В зале становилось шумно. Бутылки быстро пустели. Официанты начали разносить традиционный жюльен. На маленькой сцене то пела Ирина Архипова, то выступали с акробатическими номерами какие-то мастера спорта. Сейчас выбежала балетная пара из Большого театра. Па-де-де из балета “Корсар”.

Тыковлеву становилось скучно. Толя давно куда-то сместился, обнаружив знакомых коммунистов-иностранцев за столом неподалеку. Деткин братался с генералами. Ребят из других отделов Саша еще не очень знал. Оставалось жевать черные маслины и многозначительно прихлебывать любимый Толин “Двин”. Вообще-то Тыковлев охотно пошел бы уже домой. Татьяна на вечер готовила пельмени. Родственники должны были зайти. Но уходить было нельзя. Брежнев о чем-то оживленно разговаривал с Косыгиным. Рядом стоял явно в ожидании своей очереди маршал Гречко.

Саша посмотрел по сторонам и поймал на себе взгляд какой-то женщины. Средних лет. Скорее, его возраста. Не красавица и не дурнушка. Темное платье с белым кружевным воротничком. Большая, видать, старая, камея. Русые волосы. Не очень крашеная. Чего глядит? Или знакомая какая?

Саша опустил глаза и начал быстро соображать. Лицо женщины не удавалось припомнить. Захотелось взглянуть еще раз. Но и разглядывать ее тоже не очень-то прилично. Тыковлев согнулся над вазой с фруктами, сделал вид, что выбирает яблоко покрепче, и бросил осторожный взгляд в сторону незнакомки. Она  улыбнулась. Не оставалось ничего делать, как подойти.

— Здравствуйте, — нерешительно промолвил Тыковлев. — С праздником Великого Октября. Чувствую, что вы меня знаете, а я, грешным делом, не могу припомнить, где, когда, при каких обстоятельствах. Так вы уж помогите мне, — неловко закончил Саша свою тираду. Сказать по правде, женщин он всегда немножко стеснялся. Ревнивая у него Татьяна до ужаса. Да и какой из него кавалер с его ростом, внешностью и хромой ногой. Правда, говорят, что женщине любой мужик хорош, если чуть красивее черта. Главное, чтобы положение было. Но откуда этой знать, кто он такой. Она, может быть, сама какая-нибудь ответработница.

— Не узнаете? — весело переспросила незнакомка. — Ай-ай-ай. А я вам столько раз в госпитале перевязку делала. Неужели не помните?

— Надя? — неуверенно переспросил Тыковлев. — Ну, конечно же, это вы. Изменились, правда, за эти годы. Повзрослели. Похорошели. Где вы сейчас, кто вы? Как жизнь сложилась?

Мозг Тыковлева лихорадочно заработал. Надя явно не в обиде на него. Ведет себя приветливо. Знает или не знает? Забыла? Простила? Черт бы ее побрал. Надо же ей именно сейчас, в такой момент обнаружиться. Да еще в таком месте. Вдруг скандал устроит? Да нет, не похоже. Откуда ей знать? В ту ночь Саша в аптеку не лазил. Лекарств не брал. Стоял на стреме. После того, как Надю милиция забрала, его никто ни о чем не спрашивал. Фефелов только скандал тогда устроил. Ну и что? У него доказательств никаких не было. Так, на пустом месте разорялся.

— Живу, как все, — улыбнулась Надя. — Кончила институт, вышла замуж. Муж у меня полярник. Директор пароходства. Герой Соцтруда. Они успешно осваивают Севморпуть. Вот нас сегодня и пригласили на праздник в Кремль. Очень рада вас видеть. Повеяло, знаете, воспоминаниями почти из детства. Войну вспомнила, работу в госпитале. Какое время было, Саша, какое интересное, романтичное время! Да, кстати, познакомьтесь с моим мужем. Его зовут Володя, Владимир Иванович...

— Очень рад, — тряхнул руку здоровенного детины с геройской звездочкой на груди Тыковлев и поймал себя на мысли, что, если такой по морде врежет, мало не покажется. Но Владимир Иванович не только не проявил враждебности, но, наоборот, улыбался от уха до уха.

— Неужели это твой раненый, Надька? — пробасил он. — Вот так встреча. За это нельзя не выпить...