Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6439 ( № 46 2013) Страница 25

В нашем дворе только он имел два прозвища. Одни звали его Геологом, другие – Негром. На первое прозвище он охотно откликался, из-за второго часто лез в драку. Дрался Юрка отчаянно. Древней, как мир, мальчишеской традиции – драки до первой крови – для него не сущест­вовало.

С таким же упрямством он загорал под палящим солнцем, взбираясь на черепичную крышу по кривому ореховому стволу. Даже в дни экзаменов, когда остальные ребята искали тень и прохладу, Юрка не покидал излюбленного места. Одни считали, что он специально готовит себя в геологи, привыкая к солнцу. Но кое-кто, исходя из планов на лето, полагал, что Юра старается убедить отца в своей выносливости и так, морально воздействуя, надеется, что он возьмёт его в экспедицию.

Эрвье-старшего, Юрия Георгиевича, во дворе видели редко. Высокий, загорелый, с чеканным профилем и тяжёлой чёрной шевелюрой, он появлялся чаще всего в сопровождении Саши и Маши. Пока близнецы играли в песке, он читал, предпочитая, в отличие от сына, находившегося на крыше, тень в глубине веранды. Юра был в него, очень смуглый. А загорал действительно почти до негритянской черноты.

Наконец настали каникулы. И тогда ребята узнали, что Юрка на лето уезжает с отцом в экспедицию на юг республики. Накануне отъезда он отозвал меня в сторону и попросил об одолжении. Юрка так и сказал:

– Сделай одолжение, завтра нам привезут уголь на зиму, перетаскай его в сарай. Бабушке одной не справиться, а мы сегодня уезжаем. Только сразу скажи, если не сможешь, угля будет целая машина.

– Ну, что ты, Юрок, – согласился я. – Не волнуйся, всё будет в порядке.

Наутро я забыл об обещании. Не помню, какие случились дела, но, вернувшись домой, увидел в глубине двора гору блестящего антрацита, суетящуюся около него Анну Михайловну, Юркину бабушку. Стыд опалил мне щёки, и, забыв об ужине, я кинулся убирать уголь.

Тогда-то впервые заметил в их сарае деревянные ящики с песком. Похожий на пчелиные соты, большой ящик был разделён на ячейки, и в каждой из них был песок. Ящики, подобно дровам у хорошего хозяина, вздымались аккуратными рядами к потолку, занимая б[?]льшую часть сарая.

– И уголь сыпать некуда, – вздохнула Анна Михайловна. – На работе у него песок, здесь тоже песок. И сейчас, наверное, песок роет.

– А зачем? – удивился я. Сердце моё в восторге замерло: – Неужели золото ищут?

На миг, забыв о тесном полуосвещённом сарае, я почувствовал дыхание джек-лондоновской Аляски.

– Какое там золото, – отмахнулась старушка. – Нефть им, Боренька, нужна, нефть. Вот они и копают уже который год. Песок-то это не простой, а из разных мест. Пожалуй, всю Молдавию вскопали, но пока ничего путного не нашли. Теперь вот Юрочку с собой забрали. Отец говорит: он у нас вроде талисмана будет, может, с ним повезёт. Геологи, они такие, верят во всякие приметы[?]

Весь уголь я перетаскал часа за три. Теперь в сарае соседствовали куски чёрного антрацита и желтоватый сухой песок. Он всё-таки чуть-чуть, но напоминал золото. С нефтью, которую я никогда не видел, у него, по-моему, было мало общего.

Через день Анна Михайловна подарила мне книжку писателя Рытхэу "Алитет уходит в горы", на первой странице которой написала три слова: «Бореньке, за чуткость». Книгу я принял с радостью, надписью же был весьма смущён. С тех пор, читая про Алитета, старался раскрыть книгу так, чтобы эта страница не попадалась на глаза.

В начале августа Юра с отцом вернулись из экспедиции, и как-то вечером, когда уставшие после жаркого футбола мы с приятелем удобно расположились под раскидистыми ветвями ореха, я теперь уже осведомлённо поинтересовался:

– Много ли песка добавилось в вашем сарае? И как геологи узнают, что в пробах действительно затаилась нефть?

Отправив в рот горсть нежных ядрышек от расколотого ореха и потерев чёрные маслянистые ладони, Юрка не без сожаления произнёс:

– Двумя бригадами бурили под Унгенами, считай, два полных месяца, весь июнь и июль, но чёрного золотца так и не нашли. А грунта навезли много, проб с разных мест набралось не меньше сотни. Сейчас отец ящички сортирует, для Москвы отчёты пишет. А за день до отъезда случилась одна хохма. Когда брали землю из какого-то древнего кургана, наш водитель Михаил Иванович, бывший фронтовик, исподтишка плеснул в грунт чуток бензина. Его запах первым учуял наш повар. Что тут началось! Оба главных инженера, лаборанты, да и я тоже на энтузиазме перекопали всё вокруг. Вечером явился отец, который уезжал в райцентр, и мигом во всём разобрался. Смеху было не меньше, чем на концертах Райкина. Да что толку, как нет нефти в Молдавии, так и не будет, зато у нас вина навалом…

– И не будет, пацаны, – послышался с веранды чуть ироничный голос отца Юрки. – Это начальство из Москвы, сидя в кабинетах, верит в чудеса. А что до вина, пусть Юрка расскажет, как ему на голову вылили кувшин каберне. В геологи посвятили…

Ни тем летом, ни в последующие пару лет нефти в Молдавии так и не нашли. А вскоре Юра, уже поступивший на геолого-разведывательный факультет Кишинёвского университета, с родителями уехал в Сибирь. Прощаясь, он оставил мальчишкам нашего двора редкий дефицит той поры – футбольный мяч, сказав, что отца переводят куда-то под Тюмень. Его отъезд мне запомнился весьма смутно. В памяти удержался только дождливый холодный день. Из сарая выносили ящики с песком и грузили в машину. Соседи, проходя мимо, смотрели на это удивлённо. Лишь я знал, что семья геологов уезжает потому, что в нашем песке нет нефти…

Прошло несколько лет. После армейской службы я приехал в Кишинёв и спросил у мамы о Юрке.

– Разве ты не знаешь? – удивилась она. – Юрин отец нашёл в Сибири, под Тюменью, нефть. Об этом писали во всех газетах, передавали по радио. Теперь он известный в стране геолог, большой человек. Ему присвоили звание Героя, недавно дали Ленинскую премию. Вот, почитай его заметку в «Комсомольской правде», специально для тебя сохранила.

Беру аккуратно сложенную вдвое вырезку из газеты, читаю: «Не секрет, что западносибирскую нефть с большим нетерпением ждали и мы, геологи и учёные. Не знали только, где же она покажется впервые. Первое нефтяное месторождение было открыто в сентябре 1959 года, когда на моих глазах забил фонтан с глубины 1405 метров, из скважины, пробурённой бригадой Семёна Урусова. Набираем пробу. Прекрасная зеленовато-коричневая с золотистой пеной ароматическая жидкость. Разве могут сравниться для нефтяника с запахом нефти любые, самые дорогие духи! Нет, их запах в сравнении с нефтью – ничто. Берём на ладонь, растираем, нюхаем. Хочется даже попробовать на вкус. Радость, большая радость. Ведь это первая сибирская нефть!»

…А поздним вечером, перед сном, минувшее детство вернулось ко мне. Засыпая, я вспомнил ненастный летний день, полуосвещённый сарай, ящики с жёлтым песком, похожие на пчелиные соты, которые Юрий Георгиевич Эрвье подавал сыну под мелким накрапывающим дождём. Верно, эти ящики и помогли ему найти сибирскую нефть.

Николай ГОНЧАР-БЫШ

Профессия смелых

И звестно: без участия маркшейдеров не может быть построен ни один объект: будь то дорога, буровая, трубопровод или иные коммуникации. Работают эти специалисты, как правило, парами. Получили задание, встали на лыжи и – вперёд!

(Для «гуманитариев» – извлечение из словаря: Маркшейдер (нем. Markscheider) – горный инженер или техник, специалист по пространственно-геометрическим измерениям в недрах земли и на соответствующих участках её поверхности с последующим изображением на планах, картах и разрезах при горных и геолого-разведочных работах.)

Ведущий специалист маркшейдерско-геодезического отдела Управления землеустройства и маркшейдерских работ (УЗиМР) Александр Поздеев пришёл в «Пурнефтегаз» в 1990 году, когда начиналось освоение Харампурского месторождения. Он вспоминает, что дорог в то время не было, а к месту изысканий маркшейдеров чаще всего забрасывали на вертолётах. Точкой отсчёта служила первая насосная станция, так называемая ДНС-0 – от неё прокладывали дороги к строящимся объектам. Нередко приходилось ночевать посреди снегов и болот прямо в вездеходе, знаменитом ГТТ. В то славное время романтики было хоть отбавляй.

Многолетний напарник Поздеева, ведущий специалист Евгений Шабаров пришёл на Харампур немногим позже, в 1993-м. До этого за его плечами был десятилетний опыт работы в «Тюменьгипроводхозе». В начале 1990 годов геодезист Шабаров выполнял изыскания для осушения земель под строительство в новом посёлке Губкинском. Познакомился с местными коллегами, понравилась северная перспектива. Приехал на работу – да так и застрял здесь на шестнадцать лет.

Друзья-напарники гордятся тем, что им выпало осваивать с нуля Южно-Харампурское, Фестивальное, Фахировское, Кынское и другие месторождения. Сейчас работы меньше не стало: к зоне ответственности харампурских маркшейдеров добавились Ново-Часельское месторождение и магистральный нефтепровод «Ванкорское месторождение – НПС «Пурпе». А когда вахта заканчивается, незаконченные дела переходят ко второй паре харампурских маркшейдеров: Маргамову и Чудовскому, и за много лет не было случая, чтобы сменщики подвели друг друга.