Абдурахман Авторханов - Ленин в судьбах России Страница 26

Формально-юридически Парвус не поддерживает ни Ленина, ни большевиков, как организацию, а поддерживает только отдельные личности из большевиков, таких "скромных" как Ганецкий, Боровский и Карл Радек. К тому же всем известно, что Ленин и Парвус как человеческие типы люди разные: Парвус сибарит, плейбой, политический бизнесмен, кутила, бабник, да еще миллионер-спекулянт, а Ленин — аскет, примерный семьянин, враг мещанства и педант от революции. Но что у них было общее — так это свойственная обоим гениальность в революционной стратегии и ненависть к царизму. Но они искренне недолюбливали и внутренне не переносили друг друга. И это знал каждый, кто сталкивался с ними. Пос-сони совершенно правильно замечает: "Их антипатия друг к другу помогала камуфляжу. Этой виртуозности в искусстве тайных операций надо только удивляться".

Вот в разгаре этих "тайных операций" Ленин выступил в "Социал-демократе" против политической позиции Парвуса. Что это — искренне или камуфляж? Вероятно, и то и другое. Когда Парвус в своем журнале "Ди Глоке" ("Колокол") стал отстаивать политику германских социал-демократов в защиту своего отечества в войне, доказывая, что такая политика в интересах борьбы русского пролетариата против царизма, то Ленин объявил Парвуса "ренегатом". Земан и Шарлау пишут по этому поводу: "Статья Ленина против "Ди Глоке" была использована большевистскими публицистами как доказательство, что между их партией и Парвусом не было никакой связи". "Но Ленин, — продолжают они, — воздержался в своей статье от того, чтобы назвать Парвуса агентом германского правительства. Ленин ни одним словом не обмолвился об их встрече в мае 1915 г… Ленин считал политически целесообразным отмежеваться от Парвуса, не порвав, однако, с ним окончательно. Молчаливое соглашение насчет роли Ганецкого как помощника Парвуса и одновременно конфиденциального агента Ленина, ни в коем случае не могло быть расторгнуто из-за критики Лениным "Ди Глоке". Это верно. Ведь "ренегатами" для Ленина были все социалисты, кроме него и его сотрудников.

Упорные слухи, циркулирующие не только в Скандинавии, но и в Петербурге, что царь под влиянием своей немецкой супруги хочет заключить сепаратный мир с Германией (даже утверждали, что ее брат инкогнито побывал в Петербурге для этой цели), сильно тревожили и Парвуса. Этим был вызван его новый меморандум от 30 ноября 1915 г. на имя германского посла в Копенгагене Брокдорф-Ранцау. Если царь заключит мир с Германией, говорил Парвус, то к власти придет ультранационалистическое правительство, которое не будет считаться с условиями мира, что лишит Германию политических результатов победы на фронте. Мир с царем закончит войну, но не может привести к миру с Россией. Россия, писал Парвус, на таком уровне политического развития, когда мир с нею невозможен до тех пор, пока там у власти не будет правительство, пользующееся доверием народа. Если же Германия не заключит мира, то слово "мир” снова станет всеобщим лозунгом революционного движения. Жажда мира, усталость от войны, крайнее расстройство внутри страны немедленно приведут к революции. Революционное правительство, которое придет на смену царскому, вынуждено будет в первую очередь закончить войну и немедленно предложит мир.

Дальнейшие события развиваются в России точно по этому "сценарию" Парвуса. История внесла в него только одну поправку: Парвус исходил из своего старого лозунга от царского самодержавия к "пролетарской диктатуре" ("Без царя, а правительство рабочее"), что в данных условиях означало от царя прямо к Ленину. Пришлось сделать остановку на промежуточной станции — на "Времянке" Львова-Керенского, что Ленин объяснил "недостаточной сознательностью" и "недостаточной организованностью" пролетариата.

Брокдорф-Ранцау, поддерживая Парвуса, добавил от себя, что "царь Николай II сам возложил на себя страшную историческую вину и не заслуживает никакого снисхождения со стороны Германии". Посол, критически оценивая личность Парвуса, но воздавая дань его компетентности и опыту, предлагает Берлину использовать его и дальше в политическом ведении войны с Россией. Он писал в сопроводительной записке к меморандуму:

"Победа и ее вознаграждение будут обеспечены за Германией, если нам удастся вызвать революцию в России, разрушив этим Антанту. После заключения мира внутренний развал в России для нас не будет иметь никакой выгоды, возможно даже, что это будет нежелательно (здесь тоже имеется в виду отсутствие "промежуточной остановки" — А.А.). Несомненно верно, — продолжает посол, — что доктор Гельфанд (Парвус) не святоша и не желанный гость. Он, однако, верит в свою миссию и его компетентность выдержала испытание в революции 1905 г. после русско-японской войны. Я думаю поэтому, что мы должны использовать его, пока еще не поздно".

Парвус был вызван в Берлин в декабре 1915 г. и получил еще один миллион марок на этот раз специально для революционной пропаганды в русской армии ("братание", "долой войну!"). Интересно вспомнить, что по тем же мотивам, что и Парвус, Ленин выступал против сепаратного мира с Германией, даже больше — обвинял царя, что он готовится к заключению такого мира. Важно также отметить, что решению Берлина ассигновать миллион марок специально для разложения русской армии предшествовало решение Ленина переключить свой пропагандный аппарат на изготовление соответствующей антивоенной литературы для распространения ее в армии и на флоте. В этой связи наиболее важным фактором надо считать никем не разгаданную военно-политическую стратегию Ленина: своими выступлениями Ленин хочет косвенно влиять на политическое ведение войны немцами в пользу собственной стратегии, для чего и показывает ахиллесову пяту царя: ущербность и уязвимость морально-политического состояния русской армии. В этом отношении меморандумами Парвуса и решениями Берлина управляет его незримая воля. Не так уж важно, идут ли деньги прямо к Ленину для разложения армии, но очень важно, что они идут в Россию для той же ленинской цели. В этом вся суть вопроса о "немецких деньгах". Пар вуса интересовали и деньги и политика с уклоном в сторону денег, ибо деньги сейчас его профессия, а политика со временем превратилась в его хобби. Наоборот, Ленина интересовала только одна политика — русская и мировая. Дай Ленину весь мировой запас золота, взамен на отказ от русской и мировой революции, — и это равносильно для него смерти. С абсолютной уверенностью можно утверждать, что ни одна немецкая марка не нужна была лично Ленину. Все марки шли в Россию на развязку революции по принципу "безналичного расчета". Великие фанатики всех идеологий тем и страшны, что от них нельзя откупиться никакими земными богатствами. Все пророки были такими. Таким был и Ленин.

Парвус в 1916 г. вызвал у немцев типично немецкое неудовольствие: не сбылось его пророчество, что в России произойдет революция не позже, чем в начале 1916 года. Парвус исходил из того, что традиционные забастовки русских рабочих в начале каждого нового года, в память жертв 9 января 1905 г., выльются на этот раз во всеобщее восстание и ошибся. Его "локомотив революции" опоздал ровно на год, очень маленькая русская "неточность" в больших исторических расписаниях, которая вполне окупалась истинно русским размахом самой революции в начале 1917 г. Монархист Шульгин был свидетелем: "Зверь вышел из клетки, но, увы, этот зверь был его Величество русский народ!" "Революция "его Величества" — февральская революция 1917 г. установила в России порядок неограниченной демократии, что таило в зародыше опасность безбрежной русской анархии. Запоздавшая на год революция произошла, однако, не по "социальному расписанию" Парвуса и Ленина. Она принесла свободу для всех слоев, классов и народов империи. Не этого хотели Парвус и Ленин. Этого не хотели и немцы, ибо демократическая Россия осталась верна своим союзникам в отношении продолжения войны "до победного конца". В новой ситуации рождается новая стратегия Парвуса: уничтожить русскую февральскую демократию и поэтому финансировать дальше антивоенную, пораженческую партию — партию большевиков. Отныне вопрос прихода к власти Ленина становится вопросом "быть или не быть" кайзеровской Германии. Вывести Россию из войны и тем самым спасти зашатавшуюся корону кайзера может только Ленин. Это, конечно, не цель Ленина, который готовит такую же судьбу кайзеру, что и царю, ибо он убежден, что союз германского "молота" и русского "серпа" может возглавить мировую революцию. Но кайзер рассчитывает на невольную услугу Ленина: выводом России из войны он разложит Антанту, а тогда победа Германии в Европе обеспечена. Но сами немцы говорят: "Der Mensch denkt, Gott lenkt." ("Человек предполагает, Бог располагает"). Все получилось по другой поговорке: "Не рой другому яму, сам в нее попадешь". Через год после прихода Ленина к власти полетела в эту яму и корона кайзера — не без помощи того же Ленина. Все эти лидеры коммунистического союза "Спартак" во главе с К.Либкнехтом, Р.Люксембург, Ф.Мерингом, В.Пи-ком, Л.Иохинсон (Тышко), К.Радеком шли в авангарде ноябрьской революции 1918 г. в Германии под ленинским лозунгом: "Alle Macht den Raten", то есть "Вся власть Советам", а в Баварии даже была провозглашена "Баварская Советская республика". Для триумфа большевизма не хватило только "мелочи" — германского Ленина… Однако, вернемся к хронологии событий.