Абдурахман Авторханов - Ленин в судьбах России Страница 27

Глава VI. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА — ШКОЛА ДЕМОКРАТИИ И ТРИБУНА РЕВОЛЮЦИИ

Государственная Дума первого созыва оказалась, под влиянием все еще продолжающейся революции, слишком левой — с преобладанием в ней кадетов, социал-демократов, трудовиков над правыми и октябристами, — чтобы опираясь на нее, царь мог бы править Россией.

Сессия Первой Думы открылась 27 апреля 1906 г. "тронной речью" царя. Речь, по свидетельству депутатов и печати, очень удалась. В ней говорилось: "С пламенной верой в светлое будущее России я приветствую в лице вашем тех лучших людей, которых я повелел возлюбленным моим подданным выбрать от себя. Трудная и сложная работа предстоит вам, верю, что любовь к Родине и горячее желание послужить ей воодушевят и сплотят вас". Лидер кадетов Ф.ИРоди-чев вспоминал потом о впечатлении от речи царя: "Хорошо написанная, она была еще лучше произнесена, с правильными ударениями, с полным пониманием каждой фразы, ясно и искренне". Председатель Думы (из кадетов) проф. С.А.Муромцев добавлял: "Государь — настоящий оратор. У него отлично поставленный голос". Однако полным диссонансом к этой идиллической увертюре к открытию русского полупарламента прозвучала речь другого лидера кадетов И.И.Петрункевича, который, первым взяв слово, заявил: "Долг чести, долг совести требует, чтобы первое свободное слово, сказанное с этой трибуны, было посвящено тем, кто свою жизнь и свободу пожертвовал делу завоевания русских политических свобод… Свободная Россия требует освобождения всех, кто пострадал за свободу". После такого вызова царю и правительству председательствующий Муромцев постарался восстановить гармонию между верховной властью и Думой, когда сказал, что надо "уважать прерогативы конституционного монарха", но и соблюдать "права Государственной Думы, вытекающие из самого существования народного представительства". Муромцев, профессор римского права в Московском университете, конечно, заблуждался, называя царя "конституционным монархом", а Думу "парламентом". Если бы это было так, то, вероятно, февральская революция, которую возглавили те же кадеты и октябристы, вообще не состоялась бы. Дума избрала свой президиум только из числа депутатов кадетов (к-д, то есть "конституционные демократы", иначе назывались "Партией народной свободы", и считались "левой партией"). В президиум вошли, кроме председателя Муромцева, товарищи председателя — князь П.Д.Долгоруков и Н.А.Гредескул, секретарь — князь Д.И.Шаховской. Когда Дума решила в ответ на его "тронную речь", потребовать от царя амнистии всем политзаключенным, то тот же Родичев сказал в прениях: "Мы знаем, сколько преступлений прикрыто священным именем монарха, сколько крови скрыто под горностаевой мантией, покрывающей плечи государя императора". Заявляя, что никакие кары не остановят террор, оратор воскликнул: "Этих людей можно наказать только прощением". В адресе Государственной Думы, кроме амнистии, выдвигались и другие требования: ответственность перед Думой министерства, упразднение государственного Совета (род "второй палаты"), принудительное отчуждение земель. Царь, в знак недовольства, отказался принять президиум Думы с таким адресом, а предложил передать его министру Двора. Он указал также, чтобы на обсуждение в Думу вносили только такие проекты законов, которые крайне необходимы, например бюджетные ассигнования. Отсюда первым законом, который обсудил русский "парламент", стало предоставленное Министерством народного просвещения утверждение кредита на содержание… оранжереи и прачечной Юрьевского университета!

Правительство (премьером тогда был Н.Л.Горемыкин) 13 мая огласило в Думе декларацию, в которой резко и категорически отвергло все требования Думы. Кадет В.Д.Набоков от имени большинства Думы ответил правительству: "Мы недопустим такого правительства… власть исполнительная да покорится власти законодательной". Дума выразила недоверие правительству (против голосовало только 11 депутатов). Об этой Думе министр внутренних дел и будущий премьер А.А.Столыпин писал в "Новом времени" от 1 июля:

"Главная позиция захваченная революцией, — это Государственная Дума. С ее неприкосновенных стен, как с высокой крепости, раздаются воистину бесстыжие призывы к разгрому собственности, к разгрому государства и день ото дня наглее и разнузданнее, чаще и чаще поднимаются голоса, угрожающие самой Верховной власти".

Столыпин подготовлял общественное мнение к тому, что такой Думе не дана долгая жизнь. Последний повод для разгона подала сама Дума, когда выпустила "разъяснение" к народу о том, что она от своего требования по аграрному вопросу — "принудительное отчуждение частновладельческих земель" — не отступит.

9 июля 1906 г. царь подписал манифест о роспуске Думы.

Вечером того же числа бывшие члены Думы подписали в Выборге воззвание к народу, составленное Милюковым. В ответ на роспуск Думы народ призывался к пассивному сопротивлению — неплатежу налогов, отказу идти в армию, непризнанию займов, заключенных правительством. Как и надо было ожидать, царь отставил старика Горемыкина, хотя и преданного, но сторонника "компромиссов”, и назначил премьером энергичного политика, но решительного врага Думы — Столыпина, который как раз в аграрном вопросе имел собственную концепцию, призванную лишить революцию ее важнейшей резервной армии — крестьянства. Если ему это не удалось, то в этом были виноваты в одинаковой мере его враги как справа (дворцовые круги), так и слева (социалисты). Вступая в должность премьера, но оставаясь министром внутренних дел, Столыпин декларировал: "Открытые беспорядки должны встречать неослабный отпор. Революционные замыслы должны пресекаться всеми законными средствами… Борьба ведется не против общества, а против врагов общества. Поэтому огульные репрессии не могут быть одобрены… Намерения Государя неизменны. Старый строй получит обновление". Явно намериваясь сочетать кнут с пряником, Столыпин даже хотел включить в свой кабинет таких видных общественных деятелей умеренного направления как А.И.Гучков, Н.Н.Львов, Ф.Д.Самарин, но царь, побеседовав с каждым из них, сообщил премьеру: "Не годятся в министры сейчас. Не люди дела" — совершенно точное определение, которое так трагически подтвердилось впоследствии, когда в феврале 1917 г. власть перешла именно к этим "общественным деятелям".

Между тем революционные выступления и революционный террор против представителей власти возобновляются с новой силой, охватывая армию и флот (17 июля в крепости Свеаборг восстал артиллерийский полк, 19 июля произошел бунт в Кронштадте с убийством двух офицеров и их семей, того же числа взбунтовалась команда крейсера "Память Азова”, 2 августа 1906 г. на улицах Варшавы было убито 28 полицейских и солдат, ранено 18, в Лодзи было убито и ранено 24, в Полоцке — 8; в Варшаве солдаты стреляли в толпу — убито 16, ранено 150 человек). 12 августа было совершено покушение на самого Столыпина на его даче на Аптекарском острове. Туда явились двое террористов в жандармской форме и бросили бомбу — Столыпин остался невредим, но в его приемной было убито 27 человек, в том числе и сами террористы, 32 человека было ранено, в их числе были и его дети — четырнадцатилетняя дочь и трехлетний сын. 13 августа был убит каратель декабрьского восстания в Москве генерал Г.А.Мин, которого царь очень высоко ценил. 25 августа 1906 г. правительство ответило на террор контртеррором — был издан закон о военно-полевых судах. Обнародывая его, правительство заявило: "Революция борется не из-за реформ, проведение которых почитает своей обязанностью и правительство, а за крушение монархии и введение социалистического строя". Одновременно был опубликован и закон, в котором Столыпин объявил о своем намерении провести ряд неотложных правовых и социальных реформ: свобода вероисповедания, неприкосновенность личности, гражданское равноправие, аграрные реформы в пользу крестьянства, улучшение быта рабочих (государственное страхование), введение земства в Прибалтийском и Западном краях, земское и городское самоуправление в Царстве Польском, пересмотр ограничений для евреев, "как вселяющих лишь раздражение и явно отживших". Закон о военно-полевых судах был очень суровым: создавались особые суды из офицеров, которым предавались лица, совершившие террористические акты или вооруженные грабежи. Разбор дела не может длиться более двух суток, приговор приводится в исполнение в 24 часа (в первое время обычный приговор — повешание, что в народе называлось "Столыпинские галстуки"). За время действия военно-полевых судов с 25 августа 1906 г. по 20 апреля 1907 г. было казнено 683 человека. Но террор революционеров, главным образом террор "Боевой организации" эсеров (которую возглавлял провокатор Азеф) продолжался. Во вторую половину 1906 г. — были убиты самарский губернатор Блок, симбирский губернатор Старынкевич, варшавский генерал-губернатор Вонлярский, главный военный прокурор Павлов, граф А.ПИгнатьев, петербургский градоначальник фон-дер-Лауниц, а не удавшихся покушений против высших чинов было еще больше. В 1906 году было убито 768 представителей власти и ранено 820 (Ольденбург, стр.369–370).