Хуан Ариас - Пауло Коэльо. Исповедь паломника Страница 27

— Ты чувствуешь себя писателем-паломником?

— Все писатели испытывают необходимость в движении, по крайней мере внутреннем. Не думаю, что Пруст много передвигался физически, но он все равно очень много путешествовал. Все великие произведения классической литературы — это повествования о великих путешествиях, от Библии до «Божественной комедии», от «Дон Кихота» до «Одиссеи». Это всегда поиск своей Итаки, метафора рождения и смерти, великое путешествие, которое все мы должны предпринять, хотим мы того или нет.

Глава X. Читатели

«Мои читатели — это прежде всего мои сторонники».

«Я пишу для ребенка, живущего внутри нас».

Пауло Коэльо читают миллионы людей на всех континентах, на всех языках. Ему трудно составить для себя собирательный образ своих читателей, потому что все они очень разные. Хотя он получает тысячи писем, составляющих целый особый мир, этого недостаточно, чтобы точно представить себе, как выглядят его читатели. Но он точно знает, как относится к этим миллионам читателей сам, считает себя скорее их другом, чем учителем, но прежде всего — союзником. Во время поездок по всему миру ему удается представить себе хотя бы небольшую часть тех чувств, которые он вызывает у своих читателей. И он может сам ощутить, какой огромный энтузиазм пробуждают не только его книги, но и само его присутствие. Ему довелось пережить много волнующих сцен, а бывали и поразительные, таинственные случаи.

— Давай поговорим о том, кто твои читатели.

— Прежде всего, я хочу сказать, что у меня с этой огромной массой безымянных читателей очень насыщенные взаимоотношения. Но это не отношения учителя с учеником и не отношения традиционного писателя со своими читателями.

— Тогда что это за взаимоотношения?

— Дружеские, даже если мы не знакомы. Как будто я делюсь чем-то очень личным, но это то личное, что принадлежит всем, это то лучшее, что есть в каждом из нас.

— Покажи мне последнее полученное тобой письмо.

— Вот. Оно очень любопытное, мне пишет юноша, и тут есть фотография, на которой мы вместе. Наверное, виделись на какой-нибудь презентации в Англии. Письмо написано очень по-женски, с рисунками. Он говорил, что изучает португальский, что видит во сне ангелов. И шлет мне фотографию, чтобы я ему ее надписал. Я ничего не помню, но он рассказывает, где мы познакомились и какое впечатление это на него произвело. И еще пишет об «Алхимике».

Я получаю тысячи подобных писем, порой на восьми, десяти листах. Но я тебе уже говорил, что за редкими исключениями пишут простые читатели, знаменитости обычно этого не делают.

— Ты думаешь, тебя больше читают мужчины, чем женщины?

— Сначала было гораздо больше женщин. Теперь тенденция изменилась. Когда я начал выступать с лекциями, девяносто процентов слушателей составляли женщины и десять — мужчины. Сейчас пропорция изменилась:

шестьдесят процентов женщин и сорок — мужчин. Они уже не стесняются выказывать свои чувства, стоят в очереди за автографом, как женщины. Думаю, таково же должно быть и соотношение читателей. Но, по правде говоря, точно я не знаю.

— А случались ли когда-нибудь какие-то неожиданные встречи?

— Да, множество. Иногда я встречаю людей, о которых никогда бы не подумал, что это мои читатели. Тогда я начинаю думать, что мои читатели составляют очень разнообразный мир. И я вижу, что их связь со мной очень сильна. Не так важно, хорошо ты пишешь или плохо, это что-то вроде братства, союзничества. Из просто читателей они часто превращаются в моих союзников.

Когда я думаю о своих читателях, о том, как они выходят из дома, садятся на автобус, идут в книжный магазин и, может быть, стоят в очереди за моими книгами, потому что магазин переполнен, это меня по-настоящему волнует.

— Как ты думаешь, почему твои книги пользуются таким успехом?

— Думаю, что, когда люди читают какую-то из моих книг, они говорят: «Я и сам мог бы написать эту книгу, в ней говорится о том, что я знал когда-то, но забыл». Это то, о чем мы уже говорили, -коллективное бессознательное. Думаю, мои книги причастны к таинственному творческому процессу, в котором особую роль играет женское начало.

— Что это за женское начало?

— Как мы уже как-то говорили, это та часть нас, которая не возводит стены между священным и мирским, умеет пользоваться интуицией, видеть магическую сторону существования и применяет закон парадокса к обычной жизни.

— Ты думаешь, что для нынешней молодежи ты значишь то же самое, что значил Кастанеда для поколения 68-го года?

— В предисловии к «Паломнику», своей первой книге, я упоминаю Кастанеду и отождествляю Петруса с доном Хуаном, но я не чувствую себя его продолжателем. Во время паломничества в Сантьяго я вынес для себя самый важный урок в своей жизни: чудо не является собственностью немногих избранных, оно принадлежит всем людям, даже самым обычным. Я абсолютно уверен только в этом, что мы все воплощаем божественность Бога. У Кастанеды наоборот -только избранные способны проникнуть в тайну. Но Кастанеда всегда был моим кумиром. Я всегда говорю, что он изменил мою жизнь. После его смерти в апреле 1998 года я посвятил ему статью в газете «О Глобо».

— Как я вижу, паломничество в Сантьяго сыграло очень большую роль в твоей жизни.

— Без всякого сомнения. Для меня это было решающее событие. Когда я начал паломничество, я тоже был уверен, что найти свою судьбу, проникнуть в тайны духа под силу лишь избранным. Поэтому на середине пути я пережил острый кризис.

— Некоторые даже сомневаются, что ты и правда ходил в паломничество и провел там столько дней.

— Я знаю. Но они не читали мою книгу об этом, иначе бы они так не говорили. Было бы невозможно написать об этом так, с таким количеством разнообразных подробностей, почти день за днем, если бы я там не был. Но, прежде всего, это паломничество не изменило бы так круто мою жизнь, если бы я отнесся к нему несерьезно.

— Совершив паломничество, ты на какое-то время остался в Мадриде.

— На несколько месяцев. Ходил на все корриды. Это были для меня счастливые месяцы, потому что я ничего не делал, расстался с представлением об избранничестве, перестал думать, что боль священна, что сложность — это мудрость, а вычурность — это хороший вкус. Я наконец расстался с идиотским представлением о том, что чем вещи сложнее, тем они важнее.

— Дорога святого Иакова со всем этим покончила.

— И я хочу, чтобы мои читатели об этом знали. Благодаря паломничеству я познакомился с простыми людьми, которые, как я узнал, обладают удивительной мудростью, наперекор всем ментальным схемам. Например, я никогда не забуду, как однажды встретил в деревенском баре юношу. Он был необразован, наверняка не знал, кто такой Пруст, но рассказал мне столько удивительных вещей о жизни, что я был поражен. А другой и рта не раскрыл, но с добрым чувством протянул мне руку помощи так, как я сам никогда не делал, несмотря на всю свою религиозность, мудрость и духовный поиск.

— И ты вернулся другим человеком.

— Это было радикальное изменение, поворот на сто восемьдесят градусов. Тогда-то я и решил написать обо всем этом для обычных людей, которых мы считаем невеждами и которые на самом деле владеют удивительным тайным знанием. Я считал себя писателем, но никогда не решался писать. Великий урок, который я вынес из этого паломничества, был в том, что я понял — красота таится в простоте. Поэтому мой дом, как ты и сам можешь заметить, обставлен предельно просто. Он почти пуст. Только там, в углу гостиной, стоит цветок. Это красиво, потому что нет ничего больше. Простота -самая большая красота.

— Кстати, об обычных людях. Ты знал, что католические теологи консервативного толка не признают истинными явления Богоматери по одной очень любопытной причине. По их мнению, если бы Пресвятая Дева хотела что-то сказать человечеству, она не стала бы выбирать для этого таких простых и невежественных девушек, как визионерки Лурда и Фатимы.

— Как будто сам Христос был великим мудрецом своего времени. Это не так. Он окружил себя не мудрецами, а довольно невежественными рыбаками, и им открыл истину. Есть одна интересная научно-фантастическая история, называется «Черное облако». Там говорится о появлении облака, которое своей мудростью пожирало миры и галактики. Это облако было абсолютным знанием, оно готовилось поглотить и Землю.

Человеку удается войти в контакт с этим облаком и сказать, что на Земле уже есть разумная жизнь, пусть уходит. Но еще люди сказали облаку: прежде чем ты уйдешь, передай Земле все свои знания, раз уж ты такое мудрое. Выбери самого мудрого человека и войди с ним в контакт. Черное облако вступает в контакт с мудрецом, но у того в результате происходит кровоизлияние в мозг. В больнице к нему заходит другой человек -прибраться в его палате. Он говорит, что облако ошиблось, надо было выбрать его.