Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6275 ( № 20 2010) Страница 28

…удивил и 5 канал программой «Свобода мысли». И не только в хорошем смысле. Выпуск под названием «Сталин – проклятие или величие?» был посвящён конфликту между Евгением Джугашвили (внуком Сталина) и журналистами Алексеем Венедиктовым и Матвеем Ганапольским. Он стал как бы приложением к проигранному иску внука Сталина к радиостанции «Эхо Москвы» по поводу утверждений, что Сталин якобы приказывал расстреливать 12-летних детей. В передаче ясность внёс историк Рой Медведев. Оказывается, в условиях страшной беспризорщины (вспомним хотя бы фильмы «Путёвка в жизнь» и «Республика ШКИД») указ Калинина о борьбе с детской преступностью зачитывался во всех учебных заведениях и имел большое воспитательное значение. И ни один ребёнок в возрасте 12, 13, 14 и 15 лет расстрелян не был! Удивил журналист Анатолий Вассерман (звезда телепередачи «Своя игра»): выступая на стороне Евгения Джугашвили, он сказал, что Сталин был самым великим руководителем мира в ХХ веке. Поразил и Алексей Венедиктов, рассказавший, что его любимый дед служил в НКВД и мог расстреливать в Катыни, но ещё больше поразил тем, что, уходя от разговора по существу, утверждал, что Джугашвили не внук Сталина, и требовал по этому поводу генетической экспертизы.

Удивила и актриса Людмила Хитяева. Во-первых, тем, что прекрасно выглядит, а во-вторых, тем, что просила Ганапольского оставить Сталина и его эпоху историкам и не поливать грязью прошлое нашей страны. Но более всех поразил именно Матвей Ганапольский. Проиграв спор по существу (не приказывал Сталин расстреливать 12-летних детей!), он кричал и сердился, аки Юпитер, а главное, при огромном скоплении народа в студии, в том числе и женщин, он страшно матерился (для телезрителей грязная ругань была запикана). Возможно, его вдохновил опыт по этой части ведущей программы Ксении Собчак («девушки-скандал», как сказано на сайте канала).

Поразил и 5 канал, обычно незамедлительно выкладывающий на сайте «Свободу мысли», но с означенным выпуском очень затянул. И упоминание о нём на сайте вообще куда-то исчезло. Видимо, потому, что непозволительно  саморазоблачительные выступления журналистов прибавили поклонников Сталину.

Поля КУЛИКОВА

[email protected] 8

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: 26.05.2010 13:48:12 - Вера Александровна данченкова пишет:

"девушка"- это Вы про сутенёршу ?

Взрослое детство Людмилы Гурченко

ТелевЕдение

Взрослое детство Людмилы Гурченко

РАДИОРУБКА

О Людмиле Марковне Гурченко говорят с 1956 года, когда на экран вышла знаменитая «Карнавальная ночь». Стать звездой и народной любимицей за «5 минут» удавалось очень немногим. А умение приковывать к себе всеобщее внимание на протяжении десятилетий – явление ещё более редкое. В чём же секрет успеха актрисы? Умение жить и смеяться в лицо невзгодам – главная сыгранная и прожитая ею на экране и на сцене тема. Артистизм, юмор, психологическая и душевная тонкость, ироничная и открытая манера игры – всё это Людмила Гурченко, которая в каждую сыгранную ею роль, в исполненную песню вносила то, что было и остаётся по сей день в ней самой, – глубину, чуткость, восторг, слёзы.

«Моё взрослое детство», первая мемуарная книга российской кинозвезды, вышла в начале 80-х годов и сразу стала бестселлером. Открылась ещё одна сторона таланта Гурченко: она писатель, искренний, самобытный, взыскательный и вдумчивый. Стало понятно, что в русскую словесность пришёл автор со своим взглядом на мир, на людей и прежде всего на себя. Это была ни на что не похожая литература – искренняя исповедь человека, входящего в мир в страшные годы войны. И несомненным литературным открытием книги стал образ отца героини – Марка Гавриловича Гурченко…

«Я хочу попытаться рассказать о своём отце. Человеке сильном и слабом, весёлом и трагичном, умном от природы и почти совсем неграмотном в сегодняшнем понимании слова «образование». Город и цивилизация его как бы не коснулись. Люди, которые хоть раз общались с ним, встретив меня через время, всегда задавали один вопрос: «А как твой папа? Ну расскажи про своего папу!»

И я рассказывала. Они смеялись, поражаясь его неожиданным поступкам, его речи, ему… Я не могла им сказать, что его уже нет… Папа прошёл через всю мою и мамину жизнь, наполнив её радостью, юмором, уверенностью, что мы с мамой – прекрасны…» – так начинается это лирическое повествование легендарной народной актрисы о себе, своих родителях, стране, в которой прошло суровое детство.

Книга «Моё взрослое детство» долго ждала своего драматического воплощения. А предложений, по словам автора, было великое множество: кино, театр, даже мюзикл… И вот наконец Людмила Марковна решила сама прочитать книгу на радио. Инициатором этого проекта выступил главный редактор «Радио России – Культура» Виталий Вульф, который убеждён, что «сам факт прихода Людмилы Гурченко на радио в качестве драматической актрисы, исполнителя собственного сочинения беспрецедентен и не может не стать событием в культурной жизни России».

Проект сейчас находится в работе. Закончена запись в студии. Творческая группа – режиссёр Максим Осипов, продюсер Наталья Новикова и редактор Марина Лапыгина, – первые слушатели Гурченко, испытали на себе весь каскад находок и выразительных средств, которые так щедро выплёскивает актриса. Радиоверсия книги, состоящая из 15 новелл, будет готова к новому эфирному сезону, автор и героиня повествования представляет самые яркие лирические и драматические эпизоды своего детства в годы войны и в послевоенный период.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Изба на льдине и глобальный эффект Сезанна

Штрих-код

Изба на льдине и глобальный эффект Сезанна

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА

Сейчас, когда принято ругать всё советское, многим кажется заманчивым представить две трети страшного и великого ХХ века в России каким-то «новым средневековьем», погрузившим искусство в застылость форм и окаменелость чувств. (Причём само понятие «средневековье» понимается крайне упрощённо, в духе просвещенческой идеологии.) Но этому сопротивляется сам художественный материал, явивший повсюду – от кино до скульптуры – ярчайшие образцы подлинной оригинальности, переживший испытание временем. Скорее, уж правы те, кто называет советское время «нашей новой античностью», подразумевая под этим наглядную образность и общественную значимость искусства. В нём сквозь языческую материальность прорастало православное отношение к миру и человеку, от Платонова до Шукшина, от барнетовской «Окраины» до «Калины красной» и «Они сражались за Родину».

Ну а само разнообразие творческих манер в ХХ веке, рождение наряду со всевозможными авангардными «измами» и многовариантного, многоликого реализма подтверждается опытом всех крупных талантов эпохи.

Открытие грандиозной выставки «Пётр Кончаловский. К эволюции русского авангарда» в Русском музее, которое сопровождалось международным искусствоведческим форумом о влиянии Сезанна на русское и мировое искусство, стало самым громким художественным событием петербургской весны. Интернациональное собрание искусствоведов в свежеотреставрированных интерьерах здания Сената и Синода, где теперь заседает Конституционный суд и комфортно расположилась библиотека имени первого президента ни от кого независимой РФ, – само по себе не только новость, но и сенсация. Да ещё и могучий медийный арт-обстрел («Спешите, спешите. Единственный в своём роде «глобальный эффект Сезанна») как будто предвосхитил последующую пиар-кампанию «великого фильма о великой войне» потомка высокого рода.

Но сама выставка вполне вписывается в программу нынешних русско-музейных осмысленных и представительных биографических и тематических выставок. Бушевала снежная весна, потом наступило апрельское солнечное ликование, и этот темперамент живой природы как нельзя лучше соответствовал стихийной живописной энергии «русского Сезанна», достойного зятя Василия Сурикова и дедушки двух знаменитых режиссёров.

Русский до мозга костей, но русский европеец. Таким предстаёт перед нами Кончаловский-grand-pere.

Первые залы с вибрирующими мазками а-ля Ван Гог сменяются гранёными кубизированными сезанновскими формами периода «Бубнового валета». Затем чистый постимпрессионизм вытесняется могучим послереволюционным «подкубленным» реализмом. Насыщенная жизнь бытовых предметов, цветов, пейзажных просторов столь же полноправная у Кончаловского, как и бытование сильных плотью и духом людей – от героического лётчика Юмашева, совершившего перелёт через Северный полюс, до «красного графа» А.Н. Толстого. Знаменитый «раблезианский» портрет последнего за пиршественным натюрмортом накрытого скатертью-самобранкой стола стал одной из визитных карточек и самого художника, и писателя. Видимо, тот «животный магнетизм», которым был наделён аристократический реалист из «попутчиков», был свойствен и самому Кончаловскому, и его знаменитым потомкам.