Игорь Бестужев - Бенито Муссолини и его государство Страница 3

Ни одно либеральное правительство вслед за Джолитти не осмелилось использовать против фашистов карабинеров или армию. Ряд городских советов был захвачен фашистами. Их поддержали некоторые профсоюзы, многие либералы и католики. Большинство влиятельных газет Италии убедились в эффективности фашистских действий. Промышленники и торговцы, крестьяне, солдаты и те, кто утешался конформистскими соображениями, – каждый из своей предполагаемой выгоды поддерживал фашистское движение. Но к Движению примкнули и многие интеллектуалы, например, композитор Джакомо Пуччини, а видный дирижер Артуро Тосканини еще в 1919 г. стал кандидатом от фашистов в парламент страны. Два крупных итальянских философа: Бенедетто Кроче[12] и Джованни Джентиле[13] действовали в том же направлении /Джентиле после овладения власти фашистами стал министром культуры/.

На выборах в мае 1921 г. фашисты в антисоциалистическом союзе с престарелым Джолитти провели в палату депутатов 35 человек, включая Муссолини, который полностью использовал эту возможность для рывка к власти. Он начал группировать вокруг себя преданных революционеров. «Я хочу наложить отпечаток на эпоху своей волей, как лев своими когтями», – говорил Муссолини. В 37 лет он стал общенациональной фигурой первой величины. Удивительным доказательством его политического дарования стало то, что Муссолини руководил Движением, состоявшим из разнородных групп. Убежденный в превосходстве будущих практических достижений над любыми политическими программами, он уверенно корректировал свои декларации. Укрепляя социальную опору фашистов, Муссолини подчеркивал роль Савойской династии, умиротворял Джолитти, поддержал Раппальский договор, не удовлетворивший притязания Италии на Далмацию, и заявил, что следует покончить «с дальнейшими попытками захвата предприятий».

На совещаниях фашистов их лидер постоянно указывал на неизбежность государственного переворота, который покончит с либерализмом и парламентским государством, но, тщательно выбирая подходящий момент, он сдерживал Бальбо[14], Гранди[15] и Фариначчи[16] от преждевременного выступления. В августе 1922 г. Муссолини решил, что настало его время. В преддверии всеобщей забастовки он заявил, что если правительство не предотвратит ее, фашисты сделают это сами. В Анконе, Леггорне и Генуе они разрушили здания социалистической партии.

В Милане – вывели из строя типографское оборудование газеты «Аванти». Через два месяца на партийном съезде в Неаполе под впечатлением решимости 20 тысяч фашистов Муссолини сказал: «Мы имеем в виду влить в либеральное государство, выполнившее свои функции, все силы нового поколения, проявившиеся в результате войны и победы… Или правительство будет предоставлено в наше распоряжения, или мы получим его, пройдя маршем на Рим!». «Рим! Рим!», – вторили тысячи голосов.

Четверо ведущих фашистских лидеров во главе с Муссолини обсудили детали похода на Рим. 26-летнего лидера сквадристов Итало Бальбо, бывшего командующего IX корпусом генерала Эмилио Де Боно, депутата Чезаре Де Векки и генерального секретаря фашистской партии Микеле Бьянки позднее назвали квадрумвирами. Муссолини решил, что очередное правительство Л.Факти не способно противостоять решительным действиям. 27 октября в нескольких городах произошли фашистские мятежи, и квадрумвиры призвали правительство к отставке. На следующее утро четыре колонны фашистов двинулись на Рим. Правительство хотело объявить военное положение, но король отказался подписать декрет, лишив кабинет власти.

Нескольким фашистским лидерам предложили войти в новое коалиционное правительство правых под руководством А.Саландри. Дино Гранди и Де Векки советовали Муссолини принять предложение, но он отказался, рассчитывая на полноту власти в руках своей партии. Маршу не было оказано сопротивления, армия и полиция остались в стороне. Муссолини вызвали для консультации к королю[17] и поручили сформировать правительство. В первом выступлении в палате депутатов он заявил: «Я мог бы превратить этот серый зал в вооруженный лагерь чернорубашечников, бивак для трупов. Я мог бы заколотить гвоздями двери парламента. Но мы будем действовать иначе!».

Бенито Муссолини и король Виктор Эммануэль III, 1923 г.

На следующий день Муссолини привез в Рим 25 тысяч сквадристов, совершивших мирный марш мимо Квиринала. Виновные в отдельных актах насилия были сурово наказаны. В сформированный за семь часов кабинет Муссолини вошли представители основных политических группировок, за исключением антинационалистов: либералы, католики и социал-демократы. Лишь четыре фашиста вошли в правительство. Муссолини оставил за собой посты министров иностранных и внутренних дел. Затем он потребовал для себя всю полноту власти на один год, чтобы провести реформы, и получил ее 275 голосами против 90. С огромной энергией Муссолини приступил к работе.

Через несколько лет после прихода к власти фашистской партии брожение в Италии сменилось оптимизмом. Улицы опустели. Рабочие вернулись к станкам. Выросло производство. Студенты взялись за книги. К моменту прихода к власти у Муссолини не было цельной политической программы, и он довольствовался сбалансированным бюджетом, справедливым подходом к проблемам рабочих и твердой внешнеполитической линией Италии. «Наша программа – наши дела, – говорил он. – У нас нет готовой доктрины… Мы преуспеем, потому что будем работать», – говорил он. Итальянцы с радостью приняли восстановление восьмичасового рабочего дня, резкое сокращение правительственных расходов, увольнение или переход на другую работу тысячи должностных лиц. Почта и железные дороги теперь приносили доход. Фашистская система правления срабатывала! Итальянцы стали гордиться своей страной. Фашизм явился как моральной, так и политической силой.

Имела значение ссылка на славное прошлое Италии. «Авторитарный, сильный, строгий и националистически настроенный фашист должен считать себя приверженцем корпоративной дисциплины,…законным наследником Цезаря», – утверждал Дуче. Интеллектуал раннего периода профессор Альфредо Рокко замечал: «Фашизм отметает демократические теории государства и заявляет, что личность существует для общества, а не наоборот. Подчиняя личность обществу, он позволяет ей свободно развивать свою индивидуальность к выгоде других людей». Гарибальди и Мадзини представлялись как фашисты душой.

Твердая вера в Муссолини пронизала всё общество. Он был скромен, безразличен к личному имуществу и чурался наград. Отказался стать почетным гражданином Флоренции /«я не считаю себя достойным такой чести»/; принял почетную степень в области права от Римского университета, оговорив условие написать диссертацию, и не принял цепь Ордена Святой Девы – высшей награды Италии. Муссолини глубоко презирал тех, кто думал о своем обогащении. Вскоре по прибытии в Рим он решил не принимать зарплату как премьер и депутат и жил на деньги от статей, в основном в газете «Пополо д'Италия». Его дети учились в государственных школах, а жена вела простой образ жизни, занимаясь воспитанием детей /со временем их стало пятеро/ и домашним хозяйством. Все дорогие подарки для себя он считал достоянием страны. Любые нападки на Италию Муссолини отвергал, как личное оскорбление.

Он усовершенствовал свое красноречие и замечательную силу общения. Диалог с толпой, восхищавший аудиторию, держал в напряжении всю Италию. Голодающим крестьянам юга Муссолини говорил: «Я позабочусь о вас. Я тоже знаю, что такое голод». Все его обещания сопровождались действием. Муссолини брал на вооружение разные идеи и методы, решая проблемы по мере их возникновения; то придавая своему режиму, по его выражению, «прогрессивный фашистский облик», как это было с принятием Закона 1923 г. о национальном образовании, то демонстрируя респектабельность уважением к католической церкви.

Многие видели необходимость в проводимом подавлении индивидуальных свобод, соглашаясь, что Италия должна быть сильной, а не разъедаться разногласиями. Огромное большинство одобряло создание 200-тысячной регулярной фашистской милиции вместо неорганизованных сквадристов; насильственный, но не встретивший сопротивления роспуск регулярной гвардии, как рудимента старого строя; внедрение во все сферы фашистских этических норм и строгие наказания непримиримым критикам режима. Муссолини говорил в 1924 г.: «Ни разу за все время моих бесчисленных общений с народом он не просил меня освободить его от тирании, которую он не ощущает, потому что ее нет. Люди просят дать им железные дороги, дома со всеми удобствами, мосты, воду, свет, дороги». – Но в отличие от современного европейского «общества потребления» Италия фашистского периода была насыщена идеалами патриотизма и не подчинялась общеевропейским стандартам ни в одной из областей своей жизни.