Александр Коростелёв - Дело «Норильский никель» Страница 34

— «Верховному Совету Российской Федерации не принимать к рассмотрению поправки, представленные в качестве законодательной инициативы, которыми нарушается сложившийся баланс законодательной, исполнительной и судебной власти»;

— «С момента принятия настоящего постановления Обращение Президента и Обращение Съезда к народу Российской Федерации утрачивают силу».

Политическое перемирие, которое так и не привело к миру, продолжалось до весны 1993 года. Долгие дискуссии о том, какие вопросы, кроме одобрения или неодобрения основных положений новой редакции Конституции Российской Федерации, вынести на всенародный референдум, привели в конечном итоге к четырём вопросам, смысл которых сводился к доверию или недоверию первому российскому президенту и одобрению или неодобрению проводившейся в стране социально-экономической политики:

1) «Доверяете ли Вы Президенту РФ Б.Ельцину?»;

2) «Одобряете ли Вы социальную политику, осуществляемую Президентом РФ и ПравительствомРФ, с 1992 года?»;

3) «Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов Президента РФ?»;

4) «Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов РФ?».

Это породило по настоящему грандиозную по размаху пиаркампанию, откровенно навязывавшую гражданам Российской Федерации формулу голосования: «Да, Да, Нет,

Да», то есть те, кто, по мнению сторонников промышленной приватизации по-Чубайсу и экономических реформ по Гайдару, были против возврата в историческое прошлое, те и должны были на первые два и четвёртый вопрос ответить положительно, своеобразно уполномочив Бориса Ельцина на дальнейшее «преобразование» России.

Скороговоркой вбивавшаяся в головы россиян «формула успеха» исполнительной власти сделала своё дело, и с очень небольшим перевесом, исчислявшимся несколькими процентами, российские граждане, пришедшие 25 апреля 1993 года на Всероссийский референдум, всё-таки проголосовали так, как это было необходимо высокопоставленным госчиновникам президентской администрации. В частности, на первый и второй вопрос положительно ответили 58,5 % и 52,88 % от принявших участие в референдуме чуть более 69 миллионов граждан России (при 64,5 % явке от 107 миллионов занесённых в списки россиян), что соответственно составляло 40,37 и 36,5 миллионов человек. На третий и четвёртый вопросы положительно ответили 32,6 % и 41,4 % от принявших участие в референдуме россиян, что также соответствовало 22,5 и 28,57 миллионов граждан России (Н.Зенькович, «Элита, самые открытые люди», стр. 217).

Вдохновлённая даже такими, далеко не самыми обнадёживающими результатами референдума, команда первого российского президента приступила к более решительным действиям, направленным на открытое обострение противостояния с оппозицией, чей разноликий идеологический центр по принятому тогда мнению формировался в здании Верховного Совета Российской Федерации — Белом Доме.

От голосования и дискуссий противостояние довольно быстро перешло в силовое столкновение. Так, в субботу 1 мая 1993 года в момент празднования ежегодного дня международной солидарности трудящихся в Москве на Ленинском проспекте в районе площади Гагарина произошло столкновение демонстрантов с бойцами московского ОМОНа. В результате этой традиционной, проводившейся каждый год демонстрации трудящихся, только по официальному заявлению руководителя Главного медицинского управления Москвы Анатолия Соловьёва, «в течение двух часов (с 12.35 до 14.35) пострадали и обратились за медицинской помощью пятьсот семьдесят девять человек, в том числе двести пятьдесят один сотрудник органов внутренних дел. С площади Гагарина в медицинские учреждения города и МВД в течение 1 — 2 мая были доставлены и обратились самостоятельно четыреста девяносто пять человек, ещё восьмидесяти четырём медицинская помощь была оказана на месте происшествия».

В этом же врачебном заявлении отмечалось: «за последние 25 лет аналогичных или похожих событий в Москве не было. Даже события 19–21 августа 1991 года сопровождались гораздо меньшим числом пострадавших. Медицинские работники Центра экспертной медпомощи ГМУ Москвы, станции скорой и неотложной помощи и больниц города честно выполнили свой профессиональный долг. Никто из обратившихся за медицинской помощью не остался без неё». При этом из всех раненных один всё же скончался — двадцатипятилетний боец ОМОНа Владимир Толокнеев, травмированный автомобилем заграждения. (Независимая народная газета «Советская Россия», № 52 (10915) за 4 мая 1993 года, статья «Такого не было четверть века»)

Известно, что нигде в мире борьба, как за власть, так и за имущество, деньги не проводилась и не проводится бескровно «в белых перчатках», даже если эта борьба за «демократию» против собственного народа, шествующего в праздничных колоннах в день международной солидарности трудящихся. Здесь нет места ни политической добродетели по Монтескье, то есть любви к Отечеству, к равенству, ни добродетели в морально-нравственном смысле этого слова.

Пытаясь хоть как-то понять, осмыслить логику происходивших тогда событий, в конце концов, вспоминаешь философское наследие Фридриха Ницше, который почти сто лет назад пришёл к следующим выводам: «Опираясь исключительно на добродетель, нельзя утвердить господство добродетели; когда опираются на добродетель, то отказываются от власти, утрачивают волю к власти». «Победа морального идеала достигается при помощи тех же «безнравственных» средств, как всякая победа: насилием, ложью, клеветой, несправедливостью». (Ф.Ницше, избр. произведения в трех томах, том 1, «Воля к власти», стр. 130, параграфы 305 и 306)

Насилие, несправедливость и клевета беспрерывно сопровождали весь процесс приватизации промышленных предприятий и промобъединений России, а также процесс становления и этап первоначального развития олигархическо-республиканской формы правления, возникшей под прикрытием красивых демократических лозунгов на безудержной активности толпы, готовой на что угодно, только бы побороть «советизм».

После генеральной репетиции — первомайских событий 1993 года в Москве — Бориса Ельцина было уже не остановить. Было совершенно очевидно, что любое более или менее значительное промедление в процессе укрепления президентской власти с учётом быстро поляризующегося гражданского общества способно в конечном итоге привести к потере власти правящей верхушкой. Конкретно теми, которые в 1991 году развалили Советский Союз, тем самым неправомерно проигнорировав результаты всенародного референдума 17 марта 1991 года, когда 74 % его участников высказалось за сохранение Великого Союзного государства — СССР.

Они прекрасно понимали, что и результаты референдума 1991 года, и результаты референдума 1993 года подпадали под одну и ту же норму права, содержавшуюся в статье 1 Закона РСФСР «О референдуме РСФСР» от 16 октября 1990 года № 241-1: «Решения, принятые всероссийским референдумом, обладают высшей юридической силой, в каком-либо утверждении не нуждаются и обязательны для применения на территории РСФСР».

Проигнорировав результаты Всесоюзного референдума 1991 года, команда Бориса Ельцина с удовлетворением восприняла результаты Всероссийского референдума 1993 года и, руководствуясь теперь уже буквой закона и грязно-политическим двойным стандартом, по своему видению незамедлительно приступила к использованию этого козыря в своих планах. Доверие большинства народа к политике, проводимой исполнительной властью под руководством первого российского президента, было воспринято ею как лицензия — разрешение на свершение любых действий, лишь бы они были направлены на укрепление личной власти Бориса Николаевича.

Со дня подведения итогов Всероссийского референдума 25 апреля 1993 года пошёл процесс резкого усиления института президентской власти. В проекте новой редакции Конституции Российской Федерации не было места Съезду народных депутатов, вместо него Президент России стал величаться главой государства. Россия постепенно превращалась в полноценную президентскую республику (!).

Однако Борис Николаевич не хотел ничего делать постепенно, не хотел дожидаться принятия и вступления в силу новой редакции Конституции Российской Федерации. Это на довольно долгий период времени могло отодвинуть реализацию амбициозных планов его команды по укреплению во власти и по завершению первого этапа промышленной приватизации, прежде всего рентабельнейших, крупнейших предприятий и промобъединений (концернов) страны. В результате Верховный Совет Российской Федерации, имевший «неосторожность» приостановить действие ряда президентских указов о промышленной приватизации, отправив их тексты на рассмотрение в Конституционный суд России, был огульно всенародно ославлен местом концентрированного скопления красно-коричневых противников молодой российской демократии.