Игорь Ефимов - Сумерки Америки Страница 36

В 1987 году много шума наделала история негритянской девушки Таваны Броули (Tawana Brawley). Ей досталась нелёгкая судьба. Мать вышла замуж за человека, который отсидел срок за зверское убийство своей предыдущей жены. Падчерицу он избивал по любому поводу, однажды попытался начать избиение прямо в полицейском участке, куда четырнадцатилетнюю Тавану привели за кражу в магазине. В пятнадцать лет у девочки уже был бойфренд, оказавшийся за решёткой. В ноябре она пропустила школу, чтобы навестить его в тюрьме, оттуда отправилась на одну вечеринку, потом на другую, и протрезвела только три дня спустя. За такое долгое отсутствие возмездие от рук отчима должно было быть свирепым.

Что оставалось бедной Таване?

В её кругу верили всему плохому, что говорилось о белых. Поэтому она сочинила замысловатую историю, которой должны были поверить, по крайней мере, все чёрные: будто трое белых мужчин похитили её, утащили в лес, держали там на морозе три дня, насилуя и издеваясь. Реквизит «улик», продуманный ею, свидетельствовал о богатой фантазии: обгоревшая одежда, разрезанные туфли, большой пластиковый мешок, в котором её нашли на свалке, с телом, измазанным экскрементами и покрытым расистскими надписями.

Неизвестно, сколько чёрных оказалось среди шестнадцати членов Большого жюри, но большинство отказалось верить её рассказу. Во-первых, проведённое медицинское обследование исключило акт изнасилования. На теле не было обнаружено ни ожогов, ни порезов, ни следов обморожения. Экскременты оказались собачьими. Расистские надписи были сделаны вверх ногами. Появились свидетели, признавшиеся, что видели Тавану в дни её исчезновения веселящейся.

Зато американская пресса раздувала и смаковала историю в течение двух лет. С экранов телевизоров Джесси Джексон, Эл Шарптон, актёр Билл Косби и другие защитники прав чернокожих слали проклятья безжалостным расистам и американскому правосудию, которое пытается защищать преступников. Названные ими подозреваемые даже осмелились подать иски за клевету, в результате которых Эла Шарптона присудили уплатить 345 тысяч долларов, а саму Тавану, которая приняла ислам и работала медсестрой в Вирджинии, – к уплате 185 тысяч[161].

В 1996 году пресса подняла шум по поводу растущего числа поджогов церквей, посещаемых чёрными. Снова проклинались белые расисты, тот же Джесси Джексон говорил о «заговоре» против культуры чёрных, журнал «Тайм» писал, что речи республиканских политиков вдохновляют поджигателей, газета USA Today – что «это попытки убить дух чёрной Америки». Проведённое расследование показало, что число пожаров чёрных церквей только снижалось за последние пятнадцать лет, что церкви белых загорались с такой же частотой, а там, где можно было подозревать поджог, треть подозреваемых были чёрными[162]. Но кто станет читать скучную правду статистических данных?

Зато эти данные подвергаются строгому контролю в средствах массовой информации. Независимая организация проанализировала, как люди, больные СПИДом, представлены в вечерних новостях на разных каналах телевидения. Выяснилось, что среди показанных на экране больных только 6 % были гомосексуалистами. В реальной жизни гомосексуалисты составляют 58 %. На экранах 16 % были чёрными или латиноамериканцами. В реальной жизни их 46 %. Только 2 % показанных признали, что они вкалывают наркотики. В реальной жизни таких 23 %п.

Кроме футбола, гольфа, бейсбола, баскетбола, есть в Америке и малоизвестная игра, заимствованная, по слухам, у ирокезов, под названием «лакросс». Она немного напоминает травяной хокей, но в ней игроки орудуют не клюшками, а палками, на конце которых прикреплены сетки в форме чайного ситечка. Спортсмен ловит мяч в эту сетку, бежит с ней, пасует другому, тот пытается забросить в ворота противника. Есть у этого вида спорта и свои болельщики, и свои чемпионы, и свои легенды.

Весной 2006 года команда игроков в лакросс университета Дьюк (Дарем, Северная Каролина) решила устроить вечеринку в доме своего капитана. Для полноты веселья заказали в местном эскорт-клубе двух экзотических танцовщиц и были разочарованы, когда им прислали не белых, как они просили, а чёрных.

«Ах так, вам не нравятся чёрные?! Ну, вы у меня попляшете!» – решила одна. И обратилась в полицию с жалобой на изнасилование.

На этот раз не только пресса кинулась раздувать скандал. Местный прокурор тоже решил использовать ситуацию для улучшения своей довольно шаткой репутации. Администрация университета остановила игры, уволила тренера, огласила имена обвиняемых студентов. Ядерные испытания в Северной Корее, войны на Ближнем Востоке, напряжённость между Китаем и Японией – всё поблекло, уступило место в новостях мельчайшим интимным деталям очередной сенсационной судебной распри[163].

Увы, как и в случае с Таваной Броули, враньё «пострадавшей» оказалось смётанным на живую нитку, концы не сходились с концами. Например, из показанных ей фотографий подозреваемых она выбрала на роль «насильников» как раз тех двух студентов, которые покинули вечеринку первыми, и увёзший их таксист подтвердил это. Прокурор так усердствовал, подтасовывая улики, что штатная коллегия адвокатов лишила его лицензии. Генеральный прокурор штата прекратил дело за отсутствием состава преступления. Однако дело о клевете не было возбуждено, так что будущим «борцам с сексуальным насилием» горит зелёный свет[164].

В пантеоне славы американской журналистики два имени занимают прочное место: Карл Бернстайн и Боб Вудворд. Эти два молодых сотрудника газеты «Вашингтон пост» смело кинулись раскапывать и разоблачать секретные дела администрации Никсона, раздули бурю Уотергейтского скандала, который после двух лет упорного противоборства привёл к вынужденной отставке американского президента. Юный Давид против великана Голиафа – такое сравнение всплывало не раз в описаниях этой драмы. Она стала темой знаменитого голливудского фильма «Вся президентская рать», где роли журналистов исполнили прославленные актёры Дастин Хоффман и Роберт Редфорд. Актёр Хэл Холлбрук сыграл менее заметную, но ключевую фигуру, представленную на экране не под именем, а под кличкой «Глубокая глотка». Тридцать лет Вудвард хранил обещание, данное им своему тайному осведомителю, открывавшему ему секреты Белого дома, и огласил его фамилию, только когда тот умер[165].

Его звали Марк Фелт. Он был многолетним и преданным сотрудником ФБР. Гувер поднял его до поста директора внутренней полиции организации. В иерархии он занимал третье место, а после внезапного увольнения Билла Салливана осенью 1971 года перешёл на второе. Весной Гувер умер, и Фелт ждал, что пост директора достанется ему. Он даже заготовил биографическую справку о себе с фотографией, которую собирался представить репортёрам. Но президент решил иначе: сделал директором ФБР сотрудника министерства юстиции Патрика Грея, бывшего капитана подводной лодки. В разведке он никогда не служил, зато был верным сторонником Никсона в течение четверти века[166]. Мог ли президент предвидеть, что это назначение окажется роковой ошибкой, которая погубит его карьеру?

Неизвестные ночные посетители, арестованные в отеле «Уотергейт» ночью 17 июня, имели при себе подслушивающие устройства, которые они явно намеревались установить в номерах, намеченных для участников готовившейся конвенции демократической партии. Полиция известила о случившемся ФБР, и те, как водится, завели специальное дело. Позднее в тот же день раздался звонок из Белого дома, и Джон Эрлихман, от имени президента, приказал остановить расследование. Дежурный агент отказался, несмотря на угрозы звонившего, и доложил обо всём Марку Фелту. Таким образом, тот с самого начала знал, что ночные грабители были посланы Белым домом[167].

Что двигало им, когда он начал тайно передавать взрывную информацию своему старинному знакомому, журналисту Бобу Вудворду? Чувство мести тщеславного чиновника, обойдённого постом? Надежда, что скандал помешает Никсону победить на предстоявших выборах и новый президент назначит его директором ФБР? Или всё же запоздалое осознание того, что устанавливать подслушки нехорошо и незаконно?

Для нашего расследования важно другое. История Уотергейта бросает свет на характер взаимоотношений прессы с остальными ветвями власти. Журналист часто выступает не самостоятельной силой, а опасным и эффективным оружием в чьих-то руках. Статьи в «Вашингтон пост» привлекли внимание крупных фигур демократической партии, открыли перед ними соблазнительную перспективу: атаковать республиканского президента, победившего на выборах 1972 года с большим перевесом. Уже в феврале 1973-го сенатор-демократ Сэм Эрвин пригласил Вудворда в свой кабинет и сказал, что он создаёт сенатский комитет для расследования и будет признателен за любую информацию.