Клод Дюфрен - Великие любовницы Страница 37

Всего лишь за несколько недель эта сирена поймала короля в свои сети. Как же могла Луиза бороться против нее? Впрочем, она даже и не думала этого делать, ведь Атенаис с легкостью завоевала дружбу Луизы, которая по своей невероятной доверчивости попала в эту западню. Поскольку сплетники постоянно были начеку, вскоре придворные обратили внимание на новую пассию владыки Франции. Пока шли последние приготовления к войне против Испании, король, не принимая излишних мер предосторожности, искал встреч с Атенаис. Не уловив, откуда исходила опасность, Луиза все же почувствовала, что любовник отдаляется от нее, что несколько часов, проведенных с ней, продиктованы скорее вежливостью, чем стремлением получить удовольствие. Бедная Луиза почувствовала себя несчастной, и это не могло не отразиться на ее внешности: она похудела, осунулась, взгляд потерял прежний блеск, который притягивал к ней короля. Людовик отдавал себе отчет в том, что доставлял ей огорчение, но этот неисправимый эгоист не мог лишить себя того, чего хотел. И тогда, чтобы успокоить свою совесть, он стал осыпать Луизу почестями, которые походили на прощальные подарки перед досрочным прекращением контракта. В мае 1667 года он сделал мадемуазель де Лавальер герцогиней; в то же самое время Мария-Анна, дочь Луизы и короля, вышла из подполья: она была официально признана отцом и стала называться мадемуазель де Блуа, чтобы позднее стать принцессой де Конти. Но для свежеиспеченной герцогини де Лавальер эти почести имели горький привкус. У нее больше не оставалось иллюзий насчет своего положения, равно как и насчет чувств Людовика к ней. И вскоре бедняжка получила тому подтверждение, когда король после первой победоносной кампании на севере против испанцев попросил жену приехать к нему. На самом же деле речь шла о ширме для приезда Атенаис, ибо та должна была сопровождать королеву в качестве фрейлины.

Эта горькая правда была для Луизы как удар кинжалом в сердце! И это открытие подсказало нашей героине безумную мысль: она, мудрая, скромная женщина, всегда готовая отойти в тень, решила ехать в свите королевы, хотя никто ее не пригласил! И вот она влетела в карету и помчалась по дорогам. Можно себе представить, какой прием оказала ей королева, когда Луиза достигла пункта назначения… Мадам де Монтеспан и остальные фрейлины в один голос осудили это нарушение этикета. Мария-Тереза, следуя столь дорогой ей привычке, устроила сцену, упав в обморок от негодования! Но Луизе, как женщине, которая любит и слушает только голос своей страсти, не было никакого дела до условностей! Ускользнув от стражников королевы, получивших от той приказ удержать нахалку силой, она прибыла в лагерь короля под Авеном. Несмотря на свои еще довольно молодые годы, Людовик уже имел то самообладание, которое позволяло ему соизмерять свое поведение с его положением короля. И он встретил Луизу с тем высокомерным выражением лица, которым так часто и умело пользовался. Молодая женщина пришла в отчаяние, поняв всю безрассудность своего поступка. Ее покинула обычная для нее сдержанность – справляться с порывами сердца было уже выше ее сил. Людовик XIV понял это и спустя несколько часов пришел утешить Луизу в ее комнату. Мало того, на другой день он предписал королеве посадить в свою карету герцогиню де Лавальер. Мария-Тереза, проглотив унижение, подчинилась воле своего мужа и господина.

Этот поступок короля вселил в душу Луизы новую надежду, ей показалось, что вернулись прекрасные дни их первых свиданий… Как же она ошиблась! Ведь на самом деле никогда еще Людовик так не желал любви прекрасной Атенаис. И вот наступил момент, когда желанию, которое до того дня Монтеспан только разжигала в его душе, суждено было осуществиться. Во время пребывания в Авене, когда предупредительность короля дала Луизе возможность предположить, что он все еще любит ее, Атенаис капитулировала. Людовик был наверху блаженства – езда на «остров любви» явно удалась! Один из очевидцев этого события описывает его в довольно живописном виде: «В первый раз король остался с ней наедине совершенно неожиданно для нее. В одной комнате с ней жила мадам д’Одикур. Однажды вечером, когда мадам де Монтеспан легла спать первой, мадам д’Одикур, заранее предупрежденная, покинула комнату, переодевшись в платье служанки мадам де Монтенсье».

Король был счастлив тем, что ему удалось наконец-то добиться своего. Но на самом деле своего добилась Монтеспан. С той ночи она крепко держала свою августейшую добычу и не собиралась выпускать ее из рук. Это очень скоро стало ясно Луизе де Лавальер, но в своей страсти она черпала смелость надеяться на то, что пламень королевской любви снова вернется к ней, на что, по правде говоря, шансов было крайне мало. Действительно, Людовик навсегда соблазнился своей новой победой, а если он и продолжал оказывать знаки внимания официальной «королеве сердца», то лишь для того, чтобы бросить на нее подозрение королевы Франции. Как написал все тот же Жан-Кристиан Птифис, «Луиза начала свою карьеру в качестве канделябра Мадам, а закончит ее в качестве ширмы для Монтеспан». Рождение сына в октябре 1667 года не смогло вернуть короля к старой любви. Как и все предыдущие отпрыски этой парочки, новорожденный не получил права появиться на свет… при дневном свете. Правда, потом он выйдет из подполья и получит титул графа де Вермандуа. В своем письме дофину Людовик XIV так объяснил сие благодеяние: «Я подумал, что будет справедливо вернуть этому ребенку честь его рождения и дать его матери достаточное доказательство любви, которую я испытывал к ней на протяжении шести лет». Но это было для Луизы лишь слабым утешением. Одна только Мария-Тереза с тупым упорством продолжала верить в любовную связь мужа с Луизой. А все придворные очень быстро поняли, что вскоре им предстояло присутствовать при смене фаворитки. И сразу же стали вести себя соответственно. Когда Луиза проходила мимо них, на нее бросали насмешливые взгляды, отпускали иронические остроты. Все это стало для нее самым жестоким испытанием в жизни. Согласно тогдашней моде, пошли гулять стишки, правдивые и жестокие:

Говорят, что Лавальер звездаНа небосклоне быстро угасает,Что король ее, как всегда,Лишь из вежливости навещает.Монтеспан ей на смену идет.Значит, так все и произойдет,Из рук в руки король уплывает?

Но невыносимее всего для покинутой возлюбленной было то, что король все время навязывал ей общество Атенаис. По-прежнему, для того чтобы отвести подозрения королевы, Луиза принимала участие во всех праздниках, во всех приемах, во всех перемещениях двора. Она путешествовала в карете вместе с Марией-Терезой и Атенаис. Этих трех женщин так часто видели вместе, что их в конце концов стали называть «тремя королевами». Король прекрасно себя чувствовал в окружении этих женщин и не стеснялся выказывать предпочтение Монтеспан. В тридцать лет он уже не был тем застенчивым юнцом, который писал Луизе нежные письма, бросал на нее потерянные взгляды и принимал как драгоценные трофеи подаренные ею ленты. Теперь он уже стал утверждаться как личность, которую суждено было помнить потомкам. Он был намерен утвердить свою власть во всех областях. Ответив на его потребности в чувствах, маркиза де Монтеспан открыла перед ним новые горизонты, которые он в дальнейшем без устали исследовал.

Король не щадил чувств Луизы, поэтому она не питала больше надежды на то, что он вернется к ней, но она цеплялась за него: малейшая улыбка короля, малейшей любезное слово, и она снова витала в заоблачных мечтах. Наша героиня вела себя как женщина, которая любит, несмотря на здравый смысл, а вернее, вопреки оному. Вокруг нее усилились злобные сплетни, но придворные все же продолжали отвечать на ее приглашения и посещать ее в ее новом особняке на Сен-Жермен-ан-Лей. На всякий случай, из осторожности: а вдруг к ней снова вернется жар любви Короля-Солнца. Ведь излишняя предосторожность никогда не помешает… А потом Луизе вдруг стала очевидна непрочность ее положения не только с точки зрения ее окружения, но, главное, с точки зрения ее сознания. Долгие годы она старалась усмирить угрызения своей набожной совести. Не отдавая себе в этом отчета, она отошла от привитой ей в детстве веры. Но весной 1670 года Луизу сразила тяжелая болезнь, от которой она излечилась словно чудом. Это выздоровление спровоцировало возврат к самой себе, то есть возврат к Богу. В своих «Размышлениях о Божьем милосердии» она рассказала про этапы ее «обращения в веру» и тем самым открыла перед нами захватывающую картину ее личности. Мы уже знаем, что Луиза была редким человеком, чем-то вроде оазиса посреди той пустыни душ, которая называлась королевским двором. Из ее признаний мы узнаем еще больше о возвышенности и духовности ее ума. Призыв, который прозвучал в ее душе, заставил ее принять странную линию поведения: в то время как ее подмывало бежать от соблазнов двора и, главное, от бросившего ее короля, она решила остаться в опасном положении и жить в святости в окружении людей отнюдь не святых. Движимая чем-то вроде гордости, которая толкала ее на самые ужасные жертвы, она дошла до того, что стала носить власяницу под своими по-прежнему элегантными платьями. Она молилась три раза на дню и решила воздавать своим врагам добром за зло. А это было очень непросто – сдержать обет жить без греха, оставаясь при этом в миру. В своих «Размышлениях» Луиза не скрывает трудность взваленного ею на себя бремени.