Владислав Петров - Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый Страница 38

Ну, и еще в те годы достигло необычайного расцвета общественное движение под девизом: «Долой технический прогресс, назад, к природе!» Это движение существовало с давних пор и влачило жалкое существование, но, когда созрели для него условия, заявило о себе во весь голос.

Наконец вот что сыграло решающую роль. Вы, наверное, там, у себя, тоже сталкивались с предубеждением части общества к интеллигенции? Которое то усиливается, то ослабевает и которым любят пользоваться то одни рвущиеся к власти силы, то другие…

— Умникофобия? — робко вставил Борис Арнольдович. — Умонеприязнь?..

— Вот-вот, именно! — обрадовался Порфирий Абдрахманович. — От этого не было избавлено и наше общество. Антиинтеллектуальные настроения то нарастали, то ослабевали, можно было в данном явлении даже отыскать некоторую цикличность. Но тут, по мере приближения всеобщей трагедии, антиинтеллигентская истерия приобрела беспримерные масштабы.

Ну, во-первых, сразу было забыто, что именно интеллектуалы предупредили о приближении мировой беды и призвали общество умерить некоторые свои аппетиты, а кое от чего отказаться, пока не поздно, совсем. Но легко ли отказаться от комфорта?

Во-вторых, сразу же именно интеллектуалы были обвинены в создании предапокалипсической обстановки. Раз они всякую чертовщину наизобретали, с них и спрос. Понятно, что против такой железобетонной логики не возразишь.

Ну и, в-третьих, наложились традиционные претензии к интеллектуалам, связанные с их якобы дармоедством. Эти претензии всегда были очень живучи, и каждый неинтеллектуал полагал себя вправе их предъявлять.

Вы представляете, Боря, дошло до того, что наши предки боялись выходить на улицу! Дело приближалось, пожалуй, к натуральным средневековым погромам!

Тогда интеллектуалы впервые за многие тысячелетия объединились. Реальность не оставляла выбора. Жить хотелось всем.

Вот так со временем и получилось, что интеллектуалы нашли защиту под крылом мощного антипрогрессивного движения, которое постепенно превратилось в политическую силу. Конечно, состав новой общности оказался довольно пестрым, в ней очутились не только интеллектуалы, но и прочий люд мастеровые, занимавшиеся лесопереработкой и оставшиеся не у дел, крестьяне, отравившие свои наделы минеральными удобрениями и ядохимикатами, даже чиновники, возглавлявшие обанкротившиеся в результате уничтожения природы предприятия и отрасли. Хотя, надо сказать, все это были люди, принявшие близко к сердцу главный лозунг движения и раскаявшиеся в содеянном лично зле.

Гражданскую войну удалось предотвратить. Те, кто думал, будто природа имеет гораздо больший запас прочности, чем полагают паникеры-интеллектуалы, что сам человек имеет неограниченные возможности приспосабливаться к меняющейся среде обитания, что, наконец, комфорт превыше всего, те остались на Полуострове и Материке.

А мы, то есть, конечно, наши предки, взяли несколько десятков линейных кораблей, эти линкоры были полностью автоматизированы и несли штатный боезапас, погрузились на них, само собой, получилось тесновато, но зато не оставили никого, погрузились и поплыли.

Поверьте, это было нелегкое плавание. Бушевали штормы, непроглядный туман окутывал нашу эскадру, но мы держались и не впадали в панику, как могли, несли необходимую службу, ибо автоматика обслуживала лишь боевую и навигационную часть кораблей, а все остальное ложилось на команду… Да еще опасались коварства тех, кто остался на Полуострове и Материке. А еще среди нас было много стариков и детей, требовавших повышенной заботы. В общем, вы понимаете, что это такое, когда сугубо штатская публика отправляется в дальний океанский поход на боевых кораблях. Самостоятельно!

Все, однако, обошлось благополучно. Наши недруги, точнее, даже не недруги, а оппоненты, проявили себя порядочными политиками, никакого коварства себе не позволили, за все дни плавания над нами не пролетела ни одна боевая ракета. Хотя, конечно, если бы они попытались нас потопить, мы тоже имели бы возможность обстрелять оставленные города атомными зарядами. Так что сдержанность была обоюдной…

И вот наконец на горизонте показался не обитаемый еще тогда Остров, конечная цель нашего путешествия.

Мы остановились примерно в двух милях от берега, линкоров как раз хватило для того, чтобы окружить Остров достаточно плотным кольцом, автоматику настроили на бессменный дозор, чтобы никто не мог проникнуть сквозь кольцо кораблей ни с внешней стороны, ни с внутренней, да и отправились к берегу на пластиковых шлюпках.

Из вещей у нас с собой были только книги, да музыкальные инструменты, да еще кое-что по мелочи. Но не было никаких продуктов, никакого оружия, никаких орудий труда.

И стали жить. Выбрали Совет оберпредседателей, оберпредседатели набрали необходимое количество младших председателей, выделили себе из своей среды Генерального председателя. Разработали правила, законы и традиции, добавили к десяти заповедям одиннадцатую: «Не изобрети!» Предусмотрели за ее нарушение смертную казнь через отдачу на съедение.

А все остальное — пожалуйста, во всем остальном мы совершенно свободны.

Конечно, жизнь наладилась не сразу, не сама собой. Это только нам, живущим ныне, все может казаться простым. А каково было тем, первопоселенцам! Вы, наверное, уже догадались, что внешне они были совсем как вы. Да, у нас сохранилось несколько фотографий. Правда, они не выдаются из специального фонда. Но я-то их видел. То есть не было у наших предков столь совершенных конечностей и хвостов! А также шерсти.

— Сколько же поколений понадобилось, чтобы все это появилось? — взволнованно спросил Борис Арнольдович.

— Да что вы, Боря! Какие поколения! — рассмеялся оберпредседатель. — Впрочем, предки тоже мыслили, как вы. Мыслили, что лишь через несколько поколений, возможно через сотни поколений, их потомки вполне приблизятся к идеальному типу. Но оказалось, что природа способна значительно быстрее исправлять собственные ошибки. Уже у первопоселенцев была довольно густая шерсть и хвосты, хотя и слаборазвитые. А их дети ничем не отличались от нас. Да вот вы и сами, я вижу, успели отказаться от одежды. А ведь она у вас, помнился, была? Пусть минимальная. Верно?

Борис Арнольдович только судорожно кивнул, потому что в этот момент язык перестал ему подчиняться, а в животе стало холодно.

— Что с вами, Боря? — участливо осведомился Порфирий Абдрахманович, заглядывая Борису Арнольдовичу в глаза. — А-а-а, понимаю! Вас ужаснула перспектива? Да бросьте переживать! Если у вас вырастут шерсть и хвост, то это же будет красиво. Это придаст вам дополнительную уверенность и независимость в обществе. Ну а если каким-то образом вы сумеете покинуть нас, то с чего вы взяли, будто обратный процесс невозможен?

— А возможен? — вопросил Борис Арнольдович.

— Не сомневаюсь в этом! У нас тут был один случай… Генеральному как доложили, так он его сразу секретностью окружил. Но мы-то, Совет оберпредседателей, к секретам допущены… А случай, в общем, банальный. Старик один преставился. Естественной смертью помер и должен был свалиться вниз, чтобы там его тело санитары леса подобрали. А он, представляете, не свалился. А жил на отшибе. Издалека видели — сидит и сидит. А он, оказывается, просто в развилке застрял. И Бог знает, сколько времени вот так протухал и вялился на солнце. Так вот у него хвост отпал, шерсть вся вылезла, челюсти, знаете, как-то подобрались. В общем, это был труп совсем не человеческий. То есть, по вашим меркам, наоборот… Словом, я полагаю, что у вас нет оснований для отчаяния, во всяком случае, по поводу внешнего вида. По-моему, вас больше должны тревожить другие проблемы. У вас ведь наверняка семья где-то осталась?..

— Жена и две дочки, — протяжно вздохнул Борис Арнольдович.

— А что произошло с теми, кто остался после нашего исхода на землях предков, мы не ведаем. — Порфирий Абдрахманович возвратился к истории планеты. — Раньше с той стороны периодически кислотные дожди наносило, разнообразную ядовитую вонь, но потом все это постепенно сошло на нет. Вот и эта белая штуковина, в которой мы, оберпредседатели, живем и работаем, откуда-то оттуда залетела. Это давно случилось. Меня тогда на свете не было. Вероятно, на Полуострове и Материке тогда заканчивался всеобщий распад, раз такие штуки падали. Говорят, мертвецов в ней было — страшно сказать. Звери пировали, наверное, целый месяц. На живых людей и не смотрели.

Короче говоря, мы считаем, что все наши несчастные идейные противники вымерли. Природу свою окончательно прикончили и вымерли. И вполне возможно, сейчас на Полуострове и Материке поднимаются среди развалин такие же фикусы, как и здесь. Так что я прямо не знаю. Я очень вам, Боря, сочувствую, но понятия не имею, что можно предпринять в вашем положении. Попадете ли в свой мир — весьма проблематично. Доплыть до Полуострова или Материка, вдруг там еще кто-нибудь?.. Но с Острова как вырваться? Кругом линкоры. Если какой подозрительный предмет на волнах локатор засекает, сразу огонь…