Как убивали «Спартак» - Рабинер Игорь Яковлевич Страница 38

Евгений Ловчев в том материале говорил:

— Знаете, какой эпизод из своей жизни я все чаще вспоминаю, когда думаю о нынешнем «Спартаке»? В 21 год я как — то обиделся на тогдашнего главного тренера Никиту Симоняна, не поехал на предматчевый сбор, пошел на игру с ЦСКА по обычному билету. А потом со мной ночью два часа разговаривал Николай Петрович Старостин. И объяснял, что «Спартак» — это не Симонян и не Старостин, а нечто гораздо большее. Это — общность, единение людей одного вероисповедания. Когда недавно новые руководители клуба беспардонно взвинтили цены на билеты и Лужники опустели, я понял, что произошло нечто страшное: в «Спартак» пришли люди, не чувствующие себя с болельщиками единым целым.

Этой мыслью вкупе с весьма хлестким в лексике разбором игры был пронизан весь материал. «Все ясно стало уже после первого гола, который по элементарности можно уподобить шахматному детскому мату. Такие голы в Лиге чемпионов — нонсенс. Как и вся игра спартаковцев, из которых было жаль одного Бесчастных, выглядевшего одиноким волком в стальной клетке общекомандного безразличия». И так далее.

кто—то, быть может, назовет подобные формулировки эмоциональным перехлестом. Я же не стыжусь ни одной из них. Футбол жив человеческими чувствами, и помимо разбора игровых нюансов мы, репортеры, на мой взгляд, должны передавать людям те ощущения, которые сами испытываем во время игры. Сухой, отстраненный, наукообразный анализ не вызовет отклика, болельщик решит, что мы высокомерно не хотим разговаривать с ним на равных, делиться своими суждениями — и равнодушно отложит газету. По — моему, гораздо лучше, когда «обратная связь» — этакий почтовый ящик газеты в интернете — завалена гневными откликами читателей, несогласных с твоим мнением и даже называющих твою статью заказной (ну не бывает у нас в стране толерантности к позиции, с которой не согласен!), чем когда они, читатели, молчат. Молчат — значит, не прониклись тем, что ты написал. Молчат — значит, ты сработал халтурно.

Конечно, журналист смотрит на игру с совсем другого ракурса, чем болельщик. Но журналист, который, садясь за компьютер, сознательно выжигает в себе душу и включает один только сухой разум, убежден, никогда не добьется настоящего читательского внимания. Да и внимания людей футбола тоже. Потому что, как мы увидели на примере того же Ловчева, у них тоже есть душа. Которая болит. Потому я и пишу материалы, подобные «Детскому мату», которые воспринимаются многими спартаковскими поклонниками как «заказ против „Спартака“». Ну и пусть воспринимаются — главное, чтобы безразличия не было! Мне самому, когда пишу, далеко не все равно — и читателям должно быть так же.

Через несколько дней после публикации «Спартак» играл на стадионе имени Эдуарда Стрельцова с махачкалинским «Анжи». По дороге на пресс — конференцию мы столкнулись со вторым тренером красно — белых Вячеславом Грозным. Он прилюдно начал мне угрожать физической расправой: мол, мы еще с тобой разберемся. Дело едва не дошло до рукопашной — нас с трудом растащили. Видимо, именно репортер был виноват в поражении от «Баварии» со счетом 1:5.

На последний домашний матч «Спартака» в той Лиге чемпионов — против чешской «Спарты» — пришли 3 тысячи зрителей. 3 тысячи — спустя 11 месяцев после 80 тысяч на игре с «Арсеналом» в девятиградусный мороз! В этой «умопомрачительной» посещаемости тоже, наверное, были виноваты журналисты. Как и в том, что по сравнению с сезоном 2000 года средняя посещаемость матчей «Спартака» в чемпионате России рухнула на внушительные 6 тысяч — с 20 333 до 14 121 зрителя за игру. И это уже невозможно было списать, как в Лиге чемпионов, на взвинчивание цен на билеты. Цены на матчах внутренних соревнований оставались прежними.

А история с Грозным спустя полгода получила неожиданное продолжение. Весной 2002-го «Спартак» был разгромлен — 0:3 — своим самым принципиальным оппонентом в России — ЦСКА. Играл действующий чемпион в тот день настолько безвольно, что не нанес ни одного удара в створ армейских ворот. Егор Титов произнес фразу, на которую очень болезненно отреагировали спартаковские болельщики: «Мы проиграли будущим чемпионам». (И ошибся: «золото» в том году выиграл «Локомотив».) Автор этой книги увенчал комментарий к матчу, переданный со стадиона, таким выводом: «Очень хотелось бы ошибиться, но, боюсь, матч против ЦСКА стал началом конца „Спартака“ в его нынешнем виде. В футболе, как и в жизни, не бывает ничего вечного». И оказался прав.

Через несколько минут после того, как этот репортаж был передан, при выходе из пресс — центра Лужников наши пути с Грозным вновь пересеклись. Но вместо ожидаемой, особенно на фоне такого поражения, агрессии тренер вдруг примирительно произнес: «Забудем старое». И попросил позвонить ему на следующий день.

Я позвонил. И услышал — с оговоркой, что на него ссылаться нельзя, — массу сенсационных вещей. В частности, «Спартак», по его словам, находится на грани кадровой революции, и среди прочих будет продан капитан Титов, который выходит на поле с одной мыслью: не получить травму и уехать за границу. Второй новостью было то, что вице — президент Червиченко в ближайшие месяцы должен сменить Романцева на посту президента.

Все это со ссылкой на «надежный клубный источник» было опубликовано. Хорошо, в заголовке хотя бы был знак вопроса: «В „Спартаке“ грядет революция? »

Информация о назначении Червиченко, правда, подтвердилась. Зато о «наезде» на Титова и других ветеранов команды я вспомнил после того, как в 2005 году взял интервью у Андрея Тихонова. Бывший капитан красно — белых рассказал, как Грозный старался опорочить его и Титова в глазах Романцева, как «стучал» на них главному тренеру, искажая информацию, чтобы вытравить их из команды и освободить места для своих ставленников — Калиниченко и Безродного. В случае с Тихоновым, по его собственной версии, это сработало, с Титовым — нет.

Все совпадало. Похоже, Грозный использовал самую популярную спортивную газету России, чтобы, не называя собственного имени, подмочить репутацию Титова. Не скрою, даже задним числом неприятно было ощутить себя средством для этого «слива». Увы, без подобных проколов в репортерском деле обойтись нереально. Через нас проходит масса информации, и далеко не всегда можно отличить правду от выдумки — тем более когда она принадлежит официальному лицу. Случается, что под видом эксклюзивной информации тебя попросту используют в своих целях, и ты начинаешь это понимать уже значительно позднее. Научиться отделять зерна от плевел можно только с опытом.